Премьера театр
В столичном Театре драмы и комедии на Левом берегу приход весны отметили премьерой спектакля "Лолита" по Владимиру Набокову. Прочитать классика по-взрослому постановщику Андрею Билоусу помешала детская робость перед набоковским текстом, считает ВАЛЕНТИНА Ъ-МИРОНОВА.
Главное впечатление от билоусовской "Лолиты" — ничего особенного. Добротное воспроизведение сюжета, тщательные попытки удержаться от "клубнички" и выдержать марку интеллектуальной постановки даже в самых откровенных сценах, стильное художественное решение в минималистском духе — в отношении концепции спектакля это, пожалуй, все. Если задача состояла в том, чтобы со смаком рассказать, как заурядный флегматичный европеец средних лет влюбился в развратную американскую девочку-подростка, и что из этого вышло,— можно считать, что "Лолита" Театру драмы и комедии удалась. Если, кроме пересказа, требовалось создать что-то соизмеримое с набоковским текстом, чтобы стало понятно, что миндально-медовая Ло не самая обычная девочка, а книжный зануда Гумберт не совсем то же, что заурядный сладострастник,— тогда постановку, скорее всего, придется записать театру в пассив. Само собой, это как раз тот случай, когда неудача интересна и поучительна — хотя бы потому, что ставил спектакль один из лучших киевских режиссеров с лучшей киевской труппой по произведению, о чудовищной сложности которого для сцены вряд ли стоит говорить.
Пожалуй, первое, с чем предстояло определиться режиссеру,— пропорции между чистым действием и монологом героя. Увлечение игрой грозило потерей неповторимости речи Набокова-Гумберта, откровенное предпочтение текста действию сводило бы на нет сам смысл театральной интерпретации. Нельзя сказать, что Андрей Билоус об этом не думал, но при просмотре спектакля постоянно ловишь себя на мысли, что где-то явно не хватает живой картинки, а где-то лучше бы послушать, как это звучит у Набокова. Вероятно, дело не в пропорциях, а в способности адекватно компенсировать текст, и как раз с этим Андрей Билоус откровенно не справляется. Все интересные решения, все маленькие победы в спектакле ситуативны, рисунок целого задают не они, так что каждую такую находку встречаешь с удивлением.
Наиболее красноречивый показатель того, что спектакль не получился,— откровенный перевес не самых важных эпизодов и ролей второго плана над центральными сценами и персонажами. Все вполне объяснимо: пока Андрею Билоусу было понятно, что он ставит — бытовые сатирические сценки с Шарлоттой Гейз и школьной учительницей Пратт,— придумывались трюки, сами собой находились нужные интонации и цвета костюмов. Особенно хороша Леся Самаева в роли матери Лолиты — ее сцена заочного объяснения с Гумбертом, пожалуй, самое яркое, что есть в этом четырехчасовом спектакле. Но стоит оставить Гумберта и Лолиту вдвоем, и спектакль тускнеет: никакой химии между героями не возникает, а спасительных режиссерских ходов, способных заполнить пустоту, для этих двоих у Андрея Билоуса нет. Поскольку неизвестно, каким должен быть Гумберт за пределами своего текста, не очень понятно, как выглядела бы главная роль, даже если бы Дмитрий Суржиков сыграл ее удачно (в премьерной версии гумбертовский надрыв удался актеру только в финальной сцене). Талантливой же Ольге Лукьяненко откровенно не повезло — когда тебе двадцать, играть нимфетку некарикатурно невозможно по определению, поэтому претензии к актрисе предъявлять нелепо.
Собственно, и к Андрею Билоусу претензий никаких: режиссер всего лишь не понял, зачем взялся за "Лолиту". Зато на одну неудачную постановку вместе с труппой Театра драмы и комедии на Левом берегу он точно повзрослел.