выставка живопись
В киевской галерее "Триптих" открылась выставка "Женский день" одного из самых непредсказуемых киевских художников Владислава Шерешевского. Эпиграф к экспозиции без ложной скромности гласит: "Можно иначе, но нельзя лучше". В справедливости такого отношения художника к своему творчеству убедилась ЛЮБОВЬ Ъ-БОРЩЕВСКАЯ.
Владислав Шерешевский — личность для украинского художественного сообщества нетипичная. Во-первых, он по-настоящему талантлив и фантастически работоспособен. Во-вторых, демонстративно не интересуется жизнью местной арт-тусовки. В-третьих, не является, в отличие от подавляющего числа его коллег, продолжателем какой-либо художественной династии. Не желая останавливаться на каком-то одном стиле, он иронизирует над всеми: и над соцреализмом, и над классикой — наследием Рембрандта и Ван Гога. При этом компилятором его не назовешь: пишет он так остроумно, цинично, задорно и с таким мастерством, что любой его холст легко идентифицировать.
Мир в версии художника — замечательный: в нем есть место взрослым забавам, но при этом уютно, как в детской. Герои его картин — дети — веселая школьная шпана, очаровательные проказники и проказницы — и взрослые с детскими лицами — такие же шаловливые, любознательные и трогательные, но любящие выпить, закусить и пофлиртовать с дамами.
Именно дамам посвящена выставка в "Триптихе", на которой представлены картины, написанные в 2007-2008 годах. На этот раз источником вдохновения для мастера послужили фотографии, киноафиши и другие атрибуты городской культуры начала прошлого века. Новые работы Шерешевского, как водится, выразительные и провокационные, содержат больше загадок, чем разгадок. Сложно сказать, имеет ли политический подтекст картина "Два Виктора", на которой изображены двое маленьких мальчиков на лошадках — один поменьше и коренастее, другой побольше, с печальным взором и в наполеоновской треуголке. И почему у взрослых, слушающих стихи в исполнении маленькой девочки ("Стихи"), которую для этого водрузили на праздничный стол, такие смущенно-удивленные лица, как будто она сказала скабрезность?
Или вот, например, "Маруся" — девочка-подросток в окружении плюшевых мишек и чебурашек, но при этом одетая в кокетливые чулочки на резиночках. А то, что Шерешевский сотворил с Наталкой-Полтавкой — национальным женским архетипом номер один — даже рассказывать страшно. Во-первых, он перекрасил ее в мулатку. Во-вторых, уложил на шелковый диван. И в качестве кульминации — раздел и повернул к зрителям попкой, почему-то белой.
Юмор на грани хулиганства присутствует и в других работах, представленных на выставке. Но главное, конечно, то, что художник очень тонко чувствует нюансы и оттенки и умеет так расставить акценты и выразить детали, что даже над полотном с детишками, выстроившимися за бесплатным супом ("Общество чистых тарелок"), хочется то ли смеяться, то ли плакать — есть во всем этом большая душа. Недаром на визитках Шерешевского рядом с телефонами дома и мастерской значится — "художник от Бога".