Структурная политика
Жесткой финансовой политике пришел каюк
Однако это, может быть, не так уж и плохо — пришла очередь структурной политики
На прошлой неделе Олегом Сосковцом заявлена новая концепция экономической политики, которую отличает от предыдущих три основных особенности: она несет в себе реальные элементы направленной на преодоление спада структурной политики, за ней угадывается грамотный расчет и с ней согласны директора крупных производств.
Эксперты Ъ отмечают, что несмотря на явно инфляционный характер концепции, предусматривающей выделение 10 триллионов рублей на выборочную поддержку ряда отраслей и предприятий, реализация концепции может принести эффект за счет того, что каждый побежденный в результате искусственной и целенаправленной инфляции спроса процентный пункт спада — это ни больше ни меньше — 10 миллиардов долларов. В то время как все, на что может рассчитывать Россия в этом году в рамках "системного" кредита МВФ, — лишь 1,5 миллиарда долларов.
Бюджет с двойным дном
Тот факт, что российский парламент, приняв 27 августа бюджет с дефицитом в 25 трлн рублей, тем самым отмежевался от жесткой финансовой политики, ясно всем. Всем также ясно, что Минфин с завидным упорством публично отстаивает свой старинный проект бюджета с дефицитом в два раза меньшим.
Естественно, в такой напряженной обстановке не могла остаться незамеченной публикация служебных материалов Минфина в "Независимой газете" от 2 сентября.
Конечно, эта справка о состоянии бюджета не может считаться официальным министерским документом (хотя ее наличие как таковой Минфином и не оспаривается). Тем не менее приходится признать, что министр попал в классическую ситуацию одного из персонажей Островского — Егора Глумова. По мнению большинства экспертов, добытые "НГ" документы способны пролить свет на реальное положение в государственных финансах и на соображения Минфина по этому поводу.
Наиболее ценная, на наш взгляд, информация содержится в неопубликованных "НГ" сносках к таблице и предложениях Минфина по финансированию расходов бюджета в IV квартале этого года. Первая сноска свидетельствует о том, что старинный минфиновский проект бюджета с дефицитом в 11,9 трлн рублей страдает одной неприятной особенностью — при расчетах его расходной части имел место недоучет темпов инфляции, и расходные статьи оказались таким образом явно "недоиндексированными".
Второе — в справке присутствует ссылка на реализацию "положений проекта Указа Президента", которая сулит прибавку в доходах на 5 трлн рублей. Отсюда вывод: рано или поздно эта справка должна была лечь на стол президента, если уже не побывала там. Поскольку президент далеко не волшебник, его указ, который Борис Федоров несомненно рассматривает в контексте мер по чрезвычайному финансовому положению, означает только одно — попытку значительно усилить налогообложение всех доходных секторов экономики (5 трлн рублей с миру по нитке не соберешь) в пользу индексации расходных статей бюджета по президентскому усмотрению.
Но увеличение налогов вряд ли устроит кого бы то ни было из ближнего и дальнего президентского окружения (а тем более его оппонентов), и этот указ имеет мало шансов быть подписанным. И даже если он будет подписан, собрать эти новые налоги будет весьма затруднительно. Ведь вначале предприниматели, как водится, обнаружат способы уклониться, а уж потом, узнав про эти способы, налоговые органы найдут на них управу. Тем временем и год кончится. Территории просто не станут перечислять собранные крохи в федеральный бюджет (многие из них так поступают уже сейчас). Отсюда вывод — дефицит в 20% ВВП всесторонне признается как реальность, источники его покрытия отсутствуют и, следовательно, жесткая финансовая политика скорее всего однозначно канула в прошлое.
Вариант Сосковца. Часть I: Концепция, которая заслуживает самого пристального внимания
Однако главная интрига всей этой истории связана не столько с выяснением реального размера бюджетного дефицита, сколько с тем, кто и на какие цели сумеет использовать профинансированный эмиссионным образом дефицит. В развитии этого сюжета эксперты Ъ усматривают три основные линии.
Линия парламента. Совершенно очевидно, что финансовые преференции парламента практически стопроцентно обусловлены чисто политическими обстоятельствами и целями. Суть последних крайне незамысловата: "лечь" под более сильное лобби, или угодить набирающей вес политической фракции. Отсюда и вся финансовая политика — кредиты аграрникам, субсидии промышленникам, дотации молодежи. Неплохо получается у парламента и "стрельба по площадям": индексации доходов и вкладов. Естественно, что никаким народнохозяйственным расчетом, и уж тем более такой тонкой его компонентой, как структурная политика, здесь и не пахнет.
Президентская линия. Президент давно и надежно полюбил регионы. А их и нельзя не полюбить: Дальний Восток и Свердловскую область — за свободолюбие (хотят стать республиками), Кемерово и Воркуту — за бунтарскую натуру шахтеров, Тюмень — за нефть, Курилы — за Японию, а всех вместе — за Совет Федерации. Правда, нет-нет, да и изменит президент регионам с отраслями: возьмет и выдаст разрешение алюминиевым заводам на беспошлинный вывоз 520 тыс. тонн металла за рубеж или вдруг освободит ТЭК от пошлин на ввоз оборудования. Причины "измен", впрочем, тоже понять можно: и в правительстве есть свои лоббисты. Но до выверенного регулирования структурными преобразованиями и здесь далеко.
Промышленная линия, или линия "гнездового" финансирования. Эта линия, имеющая чисто отраслевой и предельно прагматический характер, окончательно оформилась лишь на прошлой неделе — на заседании Совета по промышленной политике при правительстве под председательством Олега Сосковца, одобрившем разработанную специалистами Госкомпрома "Концепцию и механизм реализации государственной промышленной политики в 1994 году и на среднесрочную перспективу". Эта концепция как раз и заслуживает самого пристального внимания. Вкратце суть ее такова.
Государство должно остаться, а точнее — вновь стать реальным и полновластным собственником промышленных предприятий. Но не всех: те виды деятельности, "которые могут наиболее эффективно реализоваться в частном секторе", будут продолжать приватизироваться. За государством же удерживаются, с одной стороны, высокорентабельные предприятия, в частности, производящие экспортоспособную продукцию, с другой — неэффективные производства, профиль которых нужно по тем или иным причинам сохранить, а также все, так или иначе связанное с обороной, "взрывоопасностью" и экологией. Иными словами, при желании — все предприятия, до сих пор не приватизированные.
И самое важное, что намерения промышленников выглядят очень серьезно. Пожалуй, за все время реформ не было подготовлено столь всесторонне проработанного подхода к восстановлению управляемости промышленностью со стороны госструктур. Нужно вернуть административные рычаги управления? — Пожалуйста, концепция предполагает пересмотреть Закон "О предприятии" как устаревший и тем самым недвусмысленно предусматривает, что государство будет своими предприятиями управлять по своему усмотрению: понимай — вплоть до назначения номенклатуры выпуска продукции, цен, круга поставщиков и потребителей.
Безвозвратно утрачены отраслевые министерства? — Не беда, можно сконструировать финансово-промышленные группы с контрольным или "околоконтрольным" пакетом акций и "нерыночным распределением акций, принадлежащих государству".
Хочется вернуть назад что-то уже приватизированное? — Сложнее, но можно: концепция предусматривает процедуру "очистки" неплатежей до случаев действительной несостоятельности плательщиков, а намеченный пакет нормативных актов при толковом подходе вполне можно использовать для возврата государству "за долги" контрольного пакета акций приватизированных банкротов.
И вот что особенно интересно: если промышленники "перехватят" профинансированный бюджетный дефицит и в полном согласии с концепцией начнут использовать деньги на финансирование промышленности в соответствии с объявленными приоритетами (жизнеобеспечивающие отрасли, экспортоспособные предприятия, высокотехнологичные производства), то есть по "гнездовому" принципу, они вполне способны приостановить промышленный спад.
Почему бы нет? Сейчас промышленная рецессия уже перекинулась от сложной обрабатывающей промышленности к основам — добыче сырья и первым переделам. Эти отрасли оказалось сложнее всего "уронить" (все же полтора года сопротивлялись), но, вооружившись властно-экономическими рычагами, их будет и легче всего поднять — по причине их простоты. И если это удастся, то промышленники выиграют.
Выиграют по той простой причине, что отрасли эти — свободно конвертируемые (сырье!) Поэтому каждый побежденный в результате искусственной и целенаправленной инфляции спроса процентный пункт спада — это ни больше ни меньше, а $10 млрд. И каждый такой доллар окажется веским козырем: ведь все, на что может рассчитывать Россия в этом году в рамках "системного" кредита МВФ — лишь $1,5 млрд.
Вариант Сосковца. Часть II: Если смерти — то мгновенной, если раны — небольшой
Как нам кажется, обладающий позитивной потенцией вариант "гнездового" финансирования, (вопрос о том, насколько профессионально будет разработана эта "гнездовая" программа, пока остается открытым), имеет как минимум два аспекта, которые могут затруднить его реализацию.
Как это часто бывает, эти "недостатки" являются продолжением достоинств: во-первых, "гнездовое" финансирование потребует от предприятий — получателей денег самоограничения в рыночных свободах, а во-вторых, лишит местные власти возможности свободно распоряжаться дотацией из федерального бюджета, поскольку последняя будет сведена к минимуму. Иными словами, для местных руководителей это означает возврат к старым временам, когда "крепкий директор" на местном и государственном уровнях весил едва ли не больше иного секретаря обкома со всем его бюро (Рыжков — "Уралмаш", Долгих — "Норильский Никель").
Выход один — заставить директорат, местные власти и стоящие за ними трудовые коллективы принять ограничение свободы как осознанную необходимость. Иными словами, нужно дать понять, что в новых условиях для предприятия попасть в пул "гнездового" финансирования — это единственный способ получить деньги и избежать реального банкротства, а для местных властей попадание предприятия в пул дает шанс на содержание социальной сферы (по крайней мере, той части, которая "висит" на балансе предприятия), сохранение занятости в регионе и получение хоть какой-то части налогов от обложения работающего "гнездового" предприятия".
Тогда разговор директора с трудовым коллективом может развиваться по следующему сценарию: "Мужики! (вариант для предприятий легкой и пищевой промышленности — "Бабоньки!"). Долгов у нас много, и погашать нам их даром (как в прошлом году) сейчас никто не будет. Москва деньги даст, и сколько попросим, но при условии, что мы будем снабжать потребителей по форвардным контрактам, которые заключим сейчас по ценам — не тем, каким хотелось бы. Зарплата расти будет медленно и дивиденд с ней. Но она будет! Иначе придут поставщики с векселями и не будет у нас ни зарплаты, ни акций. А то, что они нас закроют — это факт. Они свой металл (вариант для предприятий легкой и пищевой промышленности — "текстиль") — на экспорт, а продукцию, как наша — по импорту."
Конечно, рано говорить, что "гнездовое" финансирование сможет обеспечить классический социальный договор: "федеральная власть--предприниматели--муниципальная власть--профсоюзы", со всеми (не менее классическими) антиинфляционными эффектами национального согласия.
Однако из всех рассмотренных вариантов "гнездовое" финансирование — единственный, в котором отношения сторон строятся по принципу равновеликих "кнута и пряника". В классическом варианте жесткой финансовой политики имелся весьма конкретный "кнут" (денег нет) и весьма абстрактный "пряник" (победа над инфляцией в национальном масштабе). В вариантах парламента и президента — один огромный "пряник" и совсем не солидный кнут (победа политических оппонентов нынешнего "пряникодателя").
НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ
ВЫНОС #1
Справка об ожидаемом исполнении республиканского бюджета в 1993 году (в трлн руб.)
I полугодие (факт) III квартал (прогноз) IV квартал (оценка)* 1993 г.
1. Доходы бюджета 5,6 6,0 15,7 27,3
2. Расходы бюджета 7,8 14,6/11,6** 28,4 47,8
3. Дефицит 2,2 8,6 12,7 20,5
в т. ч. профинансированный за счет
3.1. кредитов ЦБ 2,2 3,3 — 5,5
3.2 STF и продажи валюты 0,0 2,3 — 2,3
4. Расходы без источников (0,5)*** 3,0 12,7
ИТОГО: дефицит финансовых ресурсов государства в IV квартале 1993 г. составит 12,7 трлн рублей.
До этого места справка Минфина была опубликована в "Независимой газете" #165 от 1 сентября 1993 г.
Предложения Минфина по финансированию расходов бюджета:
1) реализация положений проекта Указа президента — 5,0 трлн руб.
2) кредит ЦБ РФ (на условиях Соглашения) — 2,6 трлн руб.
3) внешние кредиты — 2,1 трлн руб.
4) внутренние резервы — 3,0 трлн руб.
----------
*С учетом компенсации непрофинансированных за первые три квартала расходов бюджета и переоценки расходов бюджета в связи с инфляцией.
**Числитель — по росписи бюджета, знаменатель — ожидаемое исполнение. Данные III квартала включают суммы инвестиционного и конверсионного кредитов, финансируемых целиком за счет кредитов ЦБ РФ. Средства от ЦБ получены 30 июня 1993 г., расходы осуществляются в течение третьего квартала.
***Задолженность бюджета по расходам, из них 300 млрд руб. — задолженность по заработной плате.
Однако это, может быть, не так уж и плохо — пришла очередь структурной политики
На прошлой неделе Олегом Сосковцом заявлена новая концепция экономической политики, которую отличает от предыдущих три основных особенности: она несет в себе реальные элементы направленной на преодоление спада структурной политики, за ней угадывается грамотный расчет и с ней согласны директора крупных производств.
Эксперты Ъ отмечают, что несмотря на явно инфляционный характер концепции, предусматривающей выделение 10 триллионов рублей на выборочную поддержку ряда отраслей и предприятий, реализация концепции может принести эффект за счет того, что каждый побежденный в результате искусственной и целенаправленной инфляции спроса процентный пункт спада — это ни больше ни меньше — 10 миллиардов долларов. В то время как все, на что может рассчитывать Россия в этом году в рамках "системного" кредита МВФ, — лишь 1,5 миллиарда долларов.
Бюджет с двойным дном
Тот факт, что российский парламент, приняв 27 августа бюджет с дефицитом в 25 трлн рублей, тем самым отмежевался от жесткой финансовой политики, ясно всем. Всем также ясно, что Минфин с завидным упорством публично отстаивает свой старинный проект бюджета с дефицитом в два раза меньшим.
Естественно, в такой напряженной обстановке не могла остаться незамеченной публикация служебных материалов Минфина в "Независимой газете" от 2 сентября.
Конечно, эта справка о состоянии бюджета не может считаться официальным министерским документом (хотя ее наличие как таковой Минфином и не оспаривается). Тем не менее приходится признать, что министр попал в классическую ситуацию одного из персонажей Островского — Егора Глумова. По мнению большинства экспертов, добытые "НГ" документы способны пролить свет на реальное положение в государственных финансах и на соображения Минфина по этому поводу.
Наиболее ценная, на наш взгляд, информация содержится в неопубликованных "НГ" сносках к таблице и предложениях Минфина по финансированию расходов бюджета в IV квартале этого года. Первая сноска свидетельствует о том, что старинный минфиновский проект бюджета с дефицитом в 11,9 трлн рублей страдает одной неприятной особенностью — при расчетах его расходной части имел место недоучет темпов инфляции, и расходные статьи оказались таким образом явно "недоиндексированными".
Второе — в справке присутствует ссылка на реализацию "положений проекта Указа Президента", которая сулит прибавку в доходах на 5 трлн рублей. Отсюда вывод: рано или поздно эта справка должна была лечь на стол президента, если уже не побывала там. Поскольку президент далеко не волшебник, его указ, который Борис Федоров несомненно рассматривает в контексте мер по чрезвычайному финансовому положению, означает только одно — попытку значительно усилить налогообложение всех доходных секторов экономики (5 трлн рублей с миру по нитке не соберешь) в пользу индексации расходных статей бюджета по президентскому усмотрению.
Но увеличение налогов вряд ли устроит кого бы то ни было из ближнего и дальнего президентского окружения (а тем более его оппонентов), и этот указ имеет мало шансов быть подписанным. И даже если он будет подписан, собрать эти новые налоги будет весьма затруднительно. Ведь вначале предприниматели, как водится, обнаружат способы уклониться, а уж потом, узнав про эти способы, налоговые органы найдут на них управу. Тем временем и год кончится. Территории просто не станут перечислять собранные крохи в федеральный бюджет (многие из них так поступают уже сейчас). Отсюда вывод — дефицит в 20% ВВП всесторонне признается как реальность, источники его покрытия отсутствуют и, следовательно, жесткая финансовая политика скорее всего однозначно канула в прошлое.
Вариант Сосковца. Часть I: Концепция, которая заслуживает самого пристального внимания
Однако главная интрига всей этой истории связана не столько с выяснением реального размера бюджетного дефицита, сколько с тем, кто и на какие цели сумеет использовать профинансированный эмиссионным образом дефицит. В развитии этого сюжета эксперты Ъ усматривают три основные линии.
Линия парламента. Совершенно очевидно, что финансовые преференции парламента практически стопроцентно обусловлены чисто политическими обстоятельствами и целями. Суть последних крайне незамысловата: "лечь" под более сильное лобби, или угодить набирающей вес политической фракции. Отсюда и вся финансовая политика — кредиты аграрникам, субсидии промышленникам, дотации молодежи. Неплохо получается у парламента и "стрельба по площадям": индексации доходов и вкладов. Естественно, что никаким народнохозяйственным расчетом, и уж тем более такой тонкой его компонентой, как структурная политика, здесь и не пахнет.
Президентская линия. Президент давно и надежно полюбил регионы. А их и нельзя не полюбить: Дальний Восток и Свердловскую область — за свободолюбие (хотят стать республиками), Кемерово и Воркуту — за бунтарскую натуру шахтеров, Тюмень — за нефть, Курилы — за Японию, а всех вместе — за Совет Федерации. Правда, нет-нет, да и изменит президент регионам с отраслями: возьмет и выдаст разрешение алюминиевым заводам на беспошлинный вывоз 520 тыс. тонн металла за рубеж или вдруг освободит ТЭК от пошлин на ввоз оборудования. Причины "измен", впрочем, тоже понять можно: и в правительстве есть свои лоббисты. Но до выверенного регулирования структурными преобразованиями и здесь далеко.
Промышленная линия, или линия "гнездового" финансирования. Эта линия, имеющая чисто отраслевой и предельно прагматический характер, окончательно оформилась лишь на прошлой неделе — на заседании Совета по промышленной политике при правительстве под председательством Олега Сосковца, одобрившем разработанную специалистами Госкомпрома "Концепцию и механизм реализации государственной промышленной политики в 1994 году и на среднесрочную перспективу". Эта концепция как раз и заслуживает самого пристального внимания. Вкратце суть ее такова.
Государство должно остаться, а точнее — вновь стать реальным и полновластным собственником промышленных предприятий. Но не всех: те виды деятельности, "которые могут наиболее эффективно реализоваться в частном секторе", будут продолжать приватизироваться. За государством же удерживаются, с одной стороны, высокорентабельные предприятия, в частности, производящие экспортоспособную продукцию, с другой — неэффективные производства, профиль которых нужно по тем или иным причинам сохранить, а также все, так или иначе связанное с обороной, "взрывоопасностью" и экологией. Иными словами, при желании — все предприятия, до сих пор не приватизированные.
И самое важное, что намерения промышленников выглядят очень серьезно. Пожалуй, за все время реформ не было подготовлено столь всесторонне проработанного подхода к восстановлению управляемости промышленностью со стороны госструктур. Нужно вернуть административные рычаги управления? — Пожалуйста, концепция предполагает пересмотреть Закон "О предприятии" как устаревший и тем самым недвусмысленно предусматривает, что государство будет своими предприятиями управлять по своему усмотрению: понимай — вплоть до назначения номенклатуры выпуска продукции, цен, круга поставщиков и потребителей.
Безвозвратно утрачены отраслевые министерства? — Не беда, можно сконструировать финансово-промышленные группы с контрольным или "околоконтрольным" пакетом акций и "нерыночным распределением акций, принадлежащих государству".
Хочется вернуть назад что-то уже приватизированное? — Сложнее, но можно: концепция предусматривает процедуру "очистки" неплатежей до случаев действительной несостоятельности плательщиков, а намеченный пакет нормативных актов при толковом подходе вполне можно использовать для возврата государству "за долги" контрольного пакета акций приватизированных банкротов.
И вот что особенно интересно: если промышленники "перехватят" профинансированный бюджетный дефицит и в полном согласии с концепцией начнут использовать деньги на финансирование промышленности в соответствии с объявленными приоритетами (жизнеобеспечивающие отрасли, экспортоспособные предприятия, высокотехнологичные производства), то есть по "гнездовому" принципу, они вполне способны приостановить промышленный спад.
Почему бы нет? Сейчас промышленная рецессия уже перекинулась от сложной обрабатывающей промышленности к основам — добыче сырья и первым переделам. Эти отрасли оказалось сложнее всего "уронить" (все же полтора года сопротивлялись), но, вооружившись властно-экономическими рычагами, их будет и легче всего поднять — по причине их простоты. И если это удастся, то промышленники выиграют.
Выиграют по той простой причине, что отрасли эти — свободно конвертируемые (сырье!) Поэтому каждый побежденный в результате искусственной и целенаправленной инфляции спроса процентный пункт спада — это ни больше ни меньше, а $10 млрд. И каждый такой доллар окажется веским козырем: ведь все, на что может рассчитывать Россия в этом году в рамках "системного" кредита МВФ — лишь $1,5 млрд.
Вариант Сосковца. Часть II: Если смерти — то мгновенной, если раны — небольшой
Как нам кажется, обладающий позитивной потенцией вариант "гнездового" финансирования, (вопрос о том, насколько профессионально будет разработана эта "гнездовая" программа, пока остается открытым), имеет как минимум два аспекта, которые могут затруднить его реализацию.
Как это часто бывает, эти "недостатки" являются продолжением достоинств: во-первых, "гнездовое" финансирование потребует от предприятий — получателей денег самоограничения в рыночных свободах, а во-вторых, лишит местные власти возможности свободно распоряжаться дотацией из федерального бюджета, поскольку последняя будет сведена к минимуму. Иными словами, для местных руководителей это означает возврат к старым временам, когда "крепкий директор" на местном и государственном уровнях весил едва ли не больше иного секретаря обкома со всем его бюро (Рыжков — "Уралмаш", Долгих — "Норильский Никель").
Выход один — заставить директорат, местные власти и стоящие за ними трудовые коллективы принять ограничение свободы как осознанную необходимость. Иными словами, нужно дать понять, что в новых условиях для предприятия попасть в пул "гнездового" финансирования — это единственный способ получить деньги и избежать реального банкротства, а для местных властей попадание предприятия в пул дает шанс на содержание социальной сферы (по крайней мере, той части, которая "висит" на балансе предприятия), сохранение занятости в регионе и получение хоть какой-то части налогов от обложения работающего "гнездового" предприятия".
Тогда разговор директора с трудовым коллективом может развиваться по следующему сценарию: "Мужики! (вариант для предприятий легкой и пищевой промышленности — "Бабоньки!"). Долгов у нас много, и погашать нам их даром (как в прошлом году) сейчас никто не будет. Москва деньги даст, и сколько попросим, но при условии, что мы будем снабжать потребителей по форвардным контрактам, которые заключим сейчас по ценам — не тем, каким хотелось бы. Зарплата расти будет медленно и дивиденд с ней. Но она будет! Иначе придут поставщики с векселями и не будет у нас ни зарплаты, ни акций. А то, что они нас закроют — это факт. Они свой металл (вариант для предприятий легкой и пищевой промышленности — "текстиль") — на экспорт, а продукцию, как наша — по импорту."
Конечно, рано говорить, что "гнездовое" финансирование сможет обеспечить классический социальный договор: "федеральная власть--предприниматели--муниципальная власть--профсоюзы", со всеми (не менее классическими) антиинфляционными эффектами национального согласия.
Однако из всех рассмотренных вариантов "гнездовое" финансирование — единственный, в котором отношения сторон строятся по принципу равновеликих "кнута и пряника". В классическом варианте жесткой финансовой политики имелся весьма конкретный "кнут" (денег нет) и весьма абстрактный "пряник" (победа над инфляцией в национальном масштабе). В вариантах парламента и президента — один огромный "пряник" и совсем не солидный кнут (победа политических оппонентов нынешнего "пряникодателя").
НИКИТА Ъ-КИРИЧЕНКО, АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ
ВЫНОС #1
Справка об ожидаемом исполнении республиканского бюджета в 1993 году (в трлн руб.)
I полугодие (факт) III квартал (прогноз) IV квартал (оценка)* 1993 г.
1. Доходы бюджета 5,6 6,0 15,7 27,3
2. Расходы бюджета 7,8 14,6/11,6** 28,4 47,8
3. Дефицит 2,2 8,6 12,7 20,5
в т. ч. профинансированный за счет
3.1. кредитов ЦБ 2,2 3,3 — 5,5
3.2 STF и продажи валюты 0,0 2,3 — 2,3
4. Расходы без источников (0,5)*** 3,0 12,7
ИТОГО: дефицит финансовых ресурсов государства в IV квартале 1993 г. составит 12,7 трлн рублей.
До этого места справка Минфина была опубликована в "Независимой газете" #165 от 1 сентября 1993 г.
Предложения Минфина по финансированию расходов бюджета:
1) реализация положений проекта Указа президента — 5,0 трлн руб.
2) кредит ЦБ РФ (на условиях Соглашения) — 2,6 трлн руб.
3) внешние кредиты — 2,1 трлн руб.
4) внутренние резервы — 3,0 трлн руб.
----------
*С учетом компенсации непрофинансированных за первые три квартала расходов бюджета и переоценки расходов бюджета в связи с инфляцией.
**Числитель — по росписи бюджета, знаменатель — ожидаемое исполнение. Данные III квартала включают суммы инвестиционного и конверсионного кредитов, финансируемых целиком за счет кредитов ЦБ РФ. Средства от ЦБ получены 30 июня 1993 г., расходы осуществляются в течение третьего квартала.
***Задолженность бюджета по расходам, из них 300 млрд руб. — задолженность по заработной плате.