Представитель литературных меньшинств

Джеймс Парди. "Я — Илайджа Траш"

Тверь: Kolonna Publications, 2008

Джеймса Парди называют часто "одной из самых загадочных фигур послевоенной американской литературы". Всю жизнь он пишет рассказы, романы, стихи, пьесы, где фантомные персонажи, воплощения "тайных сил души", позируют в жеманных и жестоких сценах. Но загадочны не столько его книги, сколько литературная судьба. Ее начало похоже на множество американских историй о литературных Золушках. Он родился в 1923 году в Огайо, начал писать с восьми лет, но его рассказы возвращались от издателей с уничтожающими отзывами. Наконец, нашелся поклонник, который издал его книгу частным образом. И вдруг Парди получает письмо от английской поэтессы Эдит Ситуэлл, тогдашней властительницы дум: "Ваши рассказы — шедевры, великолепные, душераздирающие, вы великий писатель". Его издают в Англии, затем и в Америке, и в 1960 году он переезжает в Нью-Йорк — навстречу славе. Он знакомится с Гором Видалом, Трумэном Капоте, Теннеси Уильямсом. Когда выходит роман "Малькольм", Дороти Паркер объявляет его "чудом чернил и бумаги", а Эдвард Олби инсценирует для Бродвея. Эту сказку об успехе сам Парди раз за разом пересказывает в интервью — и пересказывает с горечью и ожесточением, потому что у сказки не было продолжения. Похвалы знаменитостей, знакомства в гомосексуальном бомонде Нью-Йорка, переводы на европейские языки — ничто не помогло. Парди так и не получил прочного места в литературе, не стал он и культовым автором, а остался неоцененным, бедным, одиноким.

Почему так вышло? Одни критики считают, что его книгам повредила их неясная жанровая принадлежность — то ли сюрреализм, то ли готика, то ли гей-литература. Другие — что Парди с его архаичным представлением о гомосексуализме как о тайной ране оказался не нужен в эпоху борьбы гомосексуалистов за свои права. Третьи цинично предполагают, что войти в пантеон ему помогла бы более своевременная смерть. Сам Парди говорит, что "бесчувственный, лицемерный, застойный литературный истеблишмент Нью-Йорка" не мог не отвергнуть такого бунтаря, как он. Возможно, ему просто не повезло. В 1960-х, стоило ему переехать в Нью-Йорк, как его знаменитые опекуны и поклонники начали умирать. А в 1990-х умер Дерек Джармен, как только захотел снять фильм по его роману "Узкие комнаты", и теперь в аннотации к этому роману отчаявшиеся издатели так и пишут: "Книга, по которой Джармен хотел снять фильм". Лишь в последние годы о его книгах снова вспомнили. В 2005 году Гор Видал написал о нем восторженный очерк (перепечатанный в русском издании романа "Малькольм"), а в 2006-м Парди получил от Джонатана Франзена, автора знаменитых "Поправок", премию Клифтона Фэдимана, которая вручается "незаслуженно забытым американским прозаикам" по выбору современного признанного писателя.

Сюжет романа "Я — Илайджа Траш" (на английском вышел в 1972 году) несложен: невинный и прекрасный чернокожий юноша служит посредником для двух белых стариков и тайно кормит своей кровью орла, а когда любовники воссоединяются, орел исчезает и юноша превращается в старика. Кто читал роман Джеймса Парди "Малькольм", вышедший в русском переводе два года назад, конечно, сразу узнает здесь ту же историю о несчастной невинности — и вспомнит о мальчике на скамье и о его хождении по адресам, полученным от астролога. Как это всегда и бывает с гротескными фантазиями, из "Малькольма" запоминались лишь отдельные предметы и фразы — скамья, "вы мой любимый адрес", то есть простейшие элементы лирического, а не прозаического свойства. Но в "Илайдже Траше" нас ждет та же история о невинном существе на службе страстных стариков, тот же сюрреалистический антураж, а вот врезающихся в память предметов и фраз уже нет. Или есть, но лишь для тех читателей, которые готовы оживлять схемы Парди собственным опытом — то ли так, как герой романа кормит своей кровью орла, то ли так, как мы оживляем своей сентиментальностью антикварные вещи.

Жак Ле Гофф, Николя Трюон. "История тела в Средние века"

М.: Текст, 2008

Знаменитый французский историк Жак Ле Гофф вряд ли нуждается в представлении. Глава школы "Анналов", крупнейший специалист по Средним векам, он считает их особой цивилизацией, отличной и от старой римской, и от новой европейской. Ле Гофф — автор множества монографий, главная из которых "Цивилизация средневекового Запада" была переведена и многосторонне изучена у нас еще в 1970-х. Предмет его интереса — средневековая ментальность, и проблемы он всегда выбирал высоко духовные: интеллектуалы, воображение, память. А в 2003 году заинтересовался физическим — и написал "Историю тела в Средние века" в соавторстве с книжным критиком газеты Le Mond Николя Трюоном.

Суть задачи, которую они себе поставили,— свести воедино средневековые представления о теле. Это, как гласит подзаголовок, краткий курс, то есть даже не монография, а небольшой учебник, источником для которого стали уже существующие исследования, и прежде всего теория Михаила Бахтина о карнавале. В трактовке Ле Гоффа эта теория вытекает в постоянное противоречие между "низостью" тела и его религиозной сущностью: "С одной стороны, идеология христианства, превратившегося в государственную религию, навязывала подавление тела. С другой, согласно ей, Бог воплотился в тело Христа, и человеческое тело обернулось 'храмом Святого духа'. Духовенство порицало телесные практики, но оно же их и восхваляло. Средневековому человеку в повседневной жизни приходилось обуздывать себя постом. И в то же время устраивались карнавалы, являвшие собой невероятный разгул, выходящий за рамки правил".

На основе этого противоречия изучаются сексуальность, труд, сон, одежда, война, жест, слезы и смех. Так, представления о работе раскладывались на идею opus (высокого духовного труда) и labor (повседневной работы). Современных представлений о любви средневековый человек не знал, вместо нее у него были caritas (лишенное сексуальности сочувствие ближнему, давшее начало куртуазной любви) и amor (дикая пожирающая страсть). Смех тоже делился на греховный, "из живота" (именно этим, еще средневековым, смехом, по мнению авторов, смеется Рабле) и святой — улыбку. И так далее.

Так что, хоть полная история тела в Средние века еще не написана, начало в любом случае положено.

Хорхе Букай. "Я хочу рассказать вам о:"

М.: Издательский дом Мещерякова, 2008

На писателе-психотерапевте из Аргентины Хорхе Букае "Издательский дом Мещерякова" практически специализируется — вот уже несколько лет издает его оздоровительные книжки: "Письма Клаудии", "Любить с открытыми глазами", "Истории для размышления". Книжки одна от другой практически не отличаются, это сборники сказок-притч, которые Букай в лечебных целях рассказывает своим пациентам. Между тем в Аргентине эти сказки пользуются бешеной популярностью, привлекая к гештальт-терапии даже людей, не испытывающих большой любви к психоанализу. Метод Букая — массовая литературная терапия, лечение словом, и надо сказать, что этот метод он использует весьма успешно.

В книгах Букая герой-рассказчик не врач, а пациент на приеме у врача. В "Я хочу рассказать вам о:" пациентом становится студент Демиан, ходящий на сеансы к толстяку Хорхе. Демиан постоянно сомневается в себе, пытается оградить свою личную жизнь, завидует коллегам по работе и находится в достаточно тяжелых отношениях с родителями. На каждую его проблему толстяк Хорхе находит для него по притче. Например, историю про слона, которого, когда он был маленький, привязывали к колышку, чтобы не убежал, и теперь уже взрослым большим слоном он даже не пытается сбежать, поскольку помнит, как колышек не давал ему это сделать. Это про то, как мы боимся принимать решения, хотя осуществить их было бы проще, чем мы думаем. Или про слугу одного короля, который был счастлив, пока король не подарил ему кошелек с 99 золотыми монетами, и слуга положил всю свою жизнь, чтобы к ним прибавилась сотая. Это про "Клуб девяносто девяти" — сколько бы мы ни имели, мы всегда хотим большего, и это желание делает нас несчастными. Истории необязательно сводятся к сказкам, иногда толстяк отвлекается и на Макса Вебера, и на пирамиду потребностей Маслоу, и в итоге к концу увесистого тома пациент становится если не здоровее, то спокойнее и счастливее, чем в начале сеансов.

Тут интересен сам выбор пациента — городского юноши-невротика. Это тот самый тип, который набрасывается на книги Паоло Коэльо, Ричарда Баха и Харуки Мураками, хотя, возможно, полезнее было бы пройти курс психотерапии.