Вчера завершился визит в Москву заместителя генерального секретаря НАТО РОБЕРТА СИММОНСА, в ходе которого обсуждались перспективы апрельского саммита НАТО в Бухаресте и вопрос транзита натовских грузов через Россию в Афганистан. О результатах своих встреч, а также о взаимоотношениях России и НАТО господин Симмонс рассказал корреспонденту "Ъ" ОЛЬГЕ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ.
— Вы пробыли в Москве несколько дней, встречались с представителями МИД РФ и Минобороны. Это связано с вопросом "афганского" транзита?
— НАТО и Россия довольно давно пришли к единому мнению о том, что угроза нашей безопасности исходит от возможного конфликта в Афганистане. Мы уже сотрудничаем с Россией в рамках пилотного проекта по подготовке специальных кадров из Средней Азии и Афганистана по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. А сейчас я нахожусь в Москве для обсуждения возможных поставок различных невоенных грузов — воды, пищи и так далее — для военнослужащих стран НАТО в Афганистане. Обычно мы перебрасываем грузы воздушным путем, но делать это через наземный транспорт, в частности через железнодорожное сообщение по территории России и республик Средней Азии, было бы значительно дешевле.
— Как развивается сотрудничество России и НАТО по Афганистану в целом?
— Когда мы только приступили к операции в Афганистане, Россия сразу же заявила о политической поддержке международных сил по поддержанию мира и стабильности в Афганистане. Мы периодически используем российские транспортные самолеты для переброски различных грузов, сотрудничаем в борьбе с незаконным оборотом наркотиков. И вот сейчас обсуждаем транзит.
— В свое время Москва одобрила размещение баз НАТО в странах Средней Азии. Но потом потребовала их закрытия. Долго они еще будут там оставаться?
— Позвольте мне подчеркнуть следующее: это совсем не базы НАТО. Это лишь взлетно-посадочные полосы и инфраструктура для переброски войск и грузов в Афганистан.
— Как долго НАТО будет пользоваться этими базами?
— В основном договоренности об использовании этих перевалочных пунктов заключаются на двусторонней основе, то есть США используют базу в Киргизии, немцы — базу в Термезе, французы — в Таджикистане, недалеко от Душанбе. Сложно ответить, как долго мы будем в них нуждаться, но могу сказать, что мы будем использовать эти пункты столь долго, сколько будет продолжаться операция НАТО в Афганистане, потому что нам необходимо перебрасывать туда войска и грузы. Потребность в этих базах может снизиться в двух случаях: если мы будем использовать больше аэродромов в самом Афганистане или если мы достигнем договоренности о наземном транзите через территорию России и других республик Средней Азии.
— В апреле состоится саммит НАТО в Бухаресте. Каковы его задачи и возможно ли, что Грузия и Украина получат на нем приглашение в альянс?
— Во-первых, у нас только три действительных кандидата на членство в НАТО — Македония, Албания и Хорватия. И эти три страны — единственные, кто может получить приглашение присоединиться к НАТО. Я полагаю, что, скорее всего, они его и получат. Ни при каких обстоятельствах ни Грузия, ни Украина не могут получить приглашение вступить в НАТО на саммите в Бухаресте. Вопрос, однако, в том, получат ли они приглашение приступить к следующей стадии подготовки к членству в НАТО — она так и называется "План действий по подготовке к членству". Но я сомневаюсь, что на саммите они получат приглашение приступить к этой стадии в нынешних обстоятельствах.
— Но в Грузии говорят, что вступление в НАТО может произойти довольно скоро. Это действительно так?
— Как вам известно, на референдуме по вопросу вступления Грузии в НАТО, который проходил параллельно с выборами президента, большинство граждан Грузии поддержали идею вступления. Стало быть, дверь в НАТО для Грузии открыта. Но я не могу назвать вам срок, в который Грузия смогла бы стать членом НАТО. Посмотрите на три страны, которые получили статус кандидатов во время первой волны расширения НАТО, Венгрию, Польшу и Чехию. Им потребовалось примерно девять лет, чтобы пройти стадию "Плана действий по подготовке к членству". Так что называть какие-то временные рамки для этого процесса и пытаться предугадать, когда будут завершены необходимые реформы, бессмысленно.
— Ведется много споров о том, являются ли замороженные конфликты препятствием для вступления в альянс. Какова позиция НАТО по этому вопросу?
— Есть целый ряд критериев, которым страна, желающая присоединиться к НАТО, должна отвечать. Первое — это демократические реформы в стране, второе — реформа вооруженных сил, третье — отношения этой страны с соседями. Трудно выделить какой-то из этих критериев в качестве главного. НАТО рассматривает общую картину положения дел в стране и различные факторы, а не только наличие или отсутствие замороженных конфликтов на границе.
— Но если рассматривать именно ситуацию с Грузией, наличие Абхазии и Южной Осетии может помешать вступлению этой страны в альянс?
— Я бы сказал, что нет абсолютных факторов, которые определяют наше решение. Мы смотрим на ситуацию в комплексе, на отношения страны, желающей присоединиться к НАТО, со своими соседями. Я хочу подчеркнуть, что, конечно же, смотрим и на отношения России и Грузии и призываем обе стороны строить добрососедские отношения.
— Как вам кажется, почему в России так болезненно относятся к вопросу возможного членства Грузии в НАТО?
— Я хочу подчеркнуть, что никакие другие страны, кроме стран--членов НАТО, не имеют права вето в решении вопроса о присоединении той или иной страны к альянсу. Я понимаю, что Россия обеспокоена членством в альянсе бывших республик СССР, но чем вызвана эта обеспокоенность, надо все-таки спросить Россию.
— В России существует опасение, что расширение НАТО на восток и размещение новых военных баз представляют угрозу ее безопасности. Если Грузия и Украина вступят в НАТО, возможно ли размещение военных баз на их территории?
— Во-первых, подчеркну, что Россия и НАТО не являются и не считают друг друга врагами. Учреждая совместный постоянный совет, а позднее совет Россия--НАТО, мы — и НАТО, и Россия — официально заявили, что в настоящий момент в Европе нет ни одного государства, которое представляло бы угрозу другому государству. Поэтому я считаю необоснованным заявлять, что НАТО угрожает России на Кавказе. Во-вторых, с самой первой волны расширения Североатлантического союза после окончания холодной войны, когда были выданы приглашения Венгрии, Польше и Чехии, мы официально заявили, что НАТО не намеревается размещать значительные контингенты вооруженных сил и обычного вооружения на территории новых членов НАТО. То же самое относится и к потенциальным новым членам в кавказском регионе.
— Грузия, Азербайджан, Армения, Украина и Казахстан имеют индивидуальный план партнерства с НАТО. Означает ли это, что эти страны рассматриваются как потенциальные кандидаты на вступление в альянс?
— Индивидуальный план партнерства никак не связан с подготовкой к членству в НАТО. В нем прописаны общие цели, которые имеет та или иная страна-партнер и НАТО. И все страны, имеющие индивидуальный план партнерства, также являются членами программы "Партнерство ради мира". Вот вам пример Молдавии. У нее есть индивидуальный план партнерства, но Молдавия — нейтральное государство, и мы не обсуждаем перспективы членства Молдавии в НАТО. Первая ступень на пути к членству — это та, на которой сейчас находятся Грузия и Украина. Это так называемый интенсифицированный диалог. Индивидуальный план партнерства и интенсифицированный диалог — абсолютно разные программы.
— Почему же Грузия и Украина приглашены к интенсифицированному диалогу?
— Потому что мы признаем, что Грузия и Украина хотят в итоге стать членами альянса. Мы начали диалог о тех требованиях, которые предъявляет к государствам членство в НАТО. Это первая ступень на пути к членству, которая, однако, совсем его не гарантирует, и мы не берем на себя никакого обязательства. Мы всего лишь признаем, что у этих стран есть цель получить членство в НАТО и интегрироваться в Евроатлантическое сообщество.
— Часть постсоветских государств является членами ОДКБ. Можно ли считать НАТО и ОДКБ соперниками, играющими на одном поле?
— Я бы не сказал, что мы соперники, но, конечно же, мы и не партнеры. Во-первых, принцип отношений между НАТО и странами-партнерами отличается от того, как строятся отношения между ОДКБ и ее странами-партнерами. Поясню. В НАТО программа партнерских отношений достаточна широка — сама страна решает, какие отношения ей выбрать, а в ОДКБ членство ограничено. В ОДКБ достаточно узко смотрят и на цели своей организации, военные операции проводятся в контексте военной структуры старого образца. Для НАТО же главными целями являются военная реформа, трансформация военной структуры.
— Одной из причин интереса НАТО к постсоветским республикам, в частности закавказским, называют поиск новых источников энергоресурсов. Например, в Азербайджане добывают нефть, Грузия обеспечивает безопасность нефтепровода. Это действительно главная причина?
— Я разбил бы ваш вопрос на два подвопроса: почему НАТО развивает отношения с этими странами и почему НАТО озаботилось вопросом энергетической безопасности. Ответ на первый вопрос: после окончания холодной войны мы решили, что необходимо развивать партнерские отношения со странами из Восточной Европы и бывшими республиками Советского Союза. И мы считаем, что эти отношения успешны — у нас широкий круг общих интересов, включая сотрудничество по военной реформе, в области чрезвычайного гражданского планирования и в области науки. Ответ на второй вопрос: почему НАТО интересуется энергобезопасностью. Во-первых, не надо забывать, что НАТО занимается этим вопросом довольно давно, ведь в Западной Европе есть целая система трубопроводов. Но наша цель — и мы заявили это на саммите в Риге — заключается не в поиске альтернативных источников ресурсов, а в обеспечении безопасности существующих трубопроводов в странах--членах НАТО и в странах-партнерах. И в этом контексте мы работаем со странами-партнерами и отдельными странами-членами, с тем чтобы выработать более эффективную защиту энергетических инфраструктур от террористических актов и других угроз.