«Время, уделяемое бизнесу, нужно дозировать»

Петр Зрелов – основатель холдинга «Диалог», в который в свое время входили такие известные компании, как «Тройка Диалог» и Диалог-банк,– один из немногих российских бизнесменов, не побоявшихся отойти от дел. Управление он доверил наемным менеджерам. Свою позицию господин Зрелов объясняет так: «После достижения определенного уровня не остается ни одного стимула для дальнейшего зарабатывания денег».

«Резкое прекращение активной деятельности опасно»
СЕКРЕТ ФИРМЫ: В России случаи, когда предприниматель добровольно отходит от дел, можно по пальцам перечесть. Как вы приняли такое решение?
ПЕТР ЗРЕЛОВ: Многих бизнесменов посещают такие мысли: денег уже достаточно, вот бы бросить все и уйти на заслуженный отдых. Упасть на диван, книжки почитать или, что вероятнее, «присосаться» к телевизору. Но ни у одного пока не получилось. И слава Богу – это просто-напросто опасно для здоровья. Резкое прекращение активной деятельности и смена темпа опасны – данное утверждение верно и для спорта, и для творчества, и для бизнеса. Мой отход от дел тоже не носил такого характера – «все бросить и уйти». Я продолжаю оставаться председателем совета директоров в «Диалоге», директором некоторых компаний нашего холдинга. Вот только интенсивность моей работы снизилась и изменился характер решаемых вопросов. Если раньше они были в большей степени тактического плана и в меньшей – стратегического, то сейчас все наоборот. Теперь я больше занимаюсь отношениями, чем делами, ко мне часто обращаются за консультациями и советами. Больше занят и в общественной сфере – являюсь президентом национального фонда «Российская деловая культура». Нагрузка-то остается серьезной, но динамизм уже не тот.

СФ: А в политику не пробовали пойти? Там адреналина ничуть не меньше, чем в бизнесе.
ПЗ: Адреналина там достаточно. Политика – это очень тяжело. Меня много раз приглашали, но я туда не пойду. Слишком много нелогичностей в самом процессе. Если что-то не получилось, люди просто меняют взгляды. В бизнесе это тоже есть, но, по-моему, здесь все происходит еще до черты, а в политике – уже за гранью. Это точно не для меня. Менять свои убеждения, друзей и партнеров я не умею. Да и не знаю я ни одного состоявшегося бизнесмена, который бы ушел в политику. В смысле, без принуждения ушел – обратные примеры, когда в политику идут за депутатской неприкосновенностью, всем известны.

СФ: То есть российский бизнес, по вашему мнению, более морален, чем политика?
ПЗ: Да. И еще более логичен, понятен и прозрачен.

СФ: Чем же может заняться предприниматель, если решил, что пришло время отойти от дел?
ПЗ: Во-первых, консультированием. Во-вторых, чем-нибудь, связанным с сервисом: можно, скажем, ресторан открыть, гостиницу, спорткомплекс… Например, я сейчас занимаюсь культурно-спортивным комплексом в Подмосковье. И делаю там то, чего никогда раньше не делал,– занимаюсь текущими проблемами конкретного бизнеса. Ведь когда в 1987-м бизнес только начинался, многие говорили так: «Все прежнее на слом, зачем нам бухгалтерия, отдел снабжения?» Бизнес рос и так. Это была, конечно, глупая идея, такие службы позже пришлось отстраивать. Но когда для этого пришло время, мы уже вовсю создавали холдинг – на пике развития у нас было 105 компаний (сейчас их 32). И я все время занимался именно строительством отношений внутри холдинга, не вникая в суть проблем в конкретных компаниях. А сейчас мне интересно заниматься всеми вопросами, даже самыми мелкими. Культурно-спортивный комплекс – нормальный коммерческий бизнес-проект, с определенными сроками окупаемости. В то же время это – для души. Ведь когда работаешь непосредственно с клиентами, видишь ту радость, которую ты и твоя работа приносят людям. В большом бизнесе этого часто не хватает.

«Осознание жизни через бизнес приводит к переоценке ценностей»
СФ: Ход мыслей, прямо скажем, нехарактерный для большинства российских бизнесменов. Думаю, некоторые из них усмехнутся, прочитав о том, как важно доставлять радость клиентам.
ПЗ: Я пришел в бизнес сложившимся человеком. Мне было 40 лет – возраст, когда уже поздно меняться. Я помню, что цели и тогда были гуманные, не в деньгах измерялись. Обогащение материальное должно было явиться следствием какого-то внутреннего обогащения. Мне кажется, что в деловом мире наша компания заработала достаточно хорошую репутацию. Наверное, потому-то мне и предложили стать президентом фонда. Суть моего участия состоит как раз в возможности повлиять на ситуацию в области деловой культуры. За прошедшие годы мы достаточно много сделали. Изучив историю российского предпринимательства и опыт зарубежных компаний, разработали 12 принципов ведения дел в России. Туда входит, например, и самое известное правило русских купцов «Прибыль важнее всего, но честь дороже прибыли», и совсем свежий «При создании и ведении дела как минимум не наноси ущерба природе». Проводим ежегодно международные конференции, посвященные тому, как наладить нормальную деловую культуру в фирме. В них участвуют крупнейшие компании, как наши, так и иностранные. Я думаю, что ситуация постепенно меняется. Когда мы начинали в конце 1990-х, на нас смотрели как на идиотов, а сейчас усилия российских компаний в этом направлении – уже обычное дело.

СФ: Когда слышишь, что российская компания разрабатывает этический кодекс или еще что-то подобное, первое, что приходит в голову: либо продаваться собрались, либо занять денег на публичном рынке. Часто так и оказывается. Вам известны другие примеры?
ПЗ: Процесс развития отношения к бизнес-этике напоминает мне процесс развития отношений с церковью. Вы помните, многие политики и бизнесмены в начале 1990-х стояли на церковных службах перед телекамерами. Понятно, что искренне верили немногие – на смену убеждений просто не было времени. Сейчас же формальное отношение перетекает в реальное. Я думаю, что осознание жизни через бизнес приводит к переоценке ценностей, и люди начинают делать выводы. Начинают искать способы заниматься более эффективной деятельностью. Я знаю много примеров серьезной благотворительной деятельности. И благотворительностью эти люди занимаются не так, как делали банкиры в середине девяностых, например руководители «Инкомбанка»,– становились спонсорами за счет средств акционеров, а не на свои деньги. Нынешняя бизнес-этика отличается от прежней как небо и земля, всего за пять-семь лет она так изменилась. Пусть то, что мы делаем, всего лишь комариный укус на фоне того, что происходит в России,– но мы будем стараться. И нас определенно становится все больше.

СФ: Что же будет двигать развитие корпоративной этики в дальнейшем?
ПЗ: Я как-то спросил своего знакомого, почему он более успешен, чем его коллеги. На его рынке еще десять таких предпринимателей, неглупых и энергичных, однако он достиг больших успехов. Ответ был такой: «Мне просто удается лучше сбалансировать все интересы». Но это возможно тогда, когда человек знает, зачем он бизнесом занимается. Когда мы говорим о культуре бизнеса, о деловой этике, это должно идти от генерального директора, от хозяина, если хотите. Ведь на самом деле давно известно, что предпринимателями является совсем небольшой процент людей. Если эти люди примут этические принципы, волна распространится на десятки, сотни или даже тысячи людей, появятся стандарты поведения. Многие бизнесмены рассуждают примерно так: «У меня ребенок, возможно, он пойдет по моим стопам, я хочу, чтобы ему жилось легче, чем мне». Это тоже меняет их отношение к делу.

«Научиться делать бизнес – это все равно что научиться паять»
СФ: Вы сейчас отходите от дел. Можете сказать, что же у вас «в сухом остатке» после двадцати пяти лет занятий бизнесом?
ПЗ: Очень часто бывает, что предприниматель твердитсебе: это все для семьи, но фактически о семье забывает и вкалывает, вкалывает, вкалывает… А мне кажется, личные и семейные интересы можно увязать с интересами фирмы, причем первым должен отдаваться приоритет. Человек должен зарабатывать столько денег, сколько ему и его семье нужно для развития, физического, умственного и духовного.

СФ: Звучит утопически – заработать определенную сумму, необходимую для духовного развития, и остановиться.
ПЗ: Дело в том, что все, абсолютно все мои друзья-бизнесмены – сумасшедшие трудоголики, они болеют работой. Они зарабатывают хорошие деньги, но намного больше того, что им нужно. А сколько нужно, разные культуры решают по-разному. В России нет такого фетиша, как в Америке: заработать миллион – и все, вот единственная цель. Зачем заработать – такой вопрос там просто не стоит. Мне кажется, у нас – во всяком случае, до последнего времени – было не так. Вы посмотрите, очень многие российские предприниматели, повкалывав и попав в критические ситуации, останавливаются и пытаются осмыслить, чего они добились. Многие к Богу приходят почти автоматически. Некоторые пытаются построить какую-то философию деловую, мемуары пишут.

СФ: Так, может, это и не предприниматели вовсе, а философы? У нас в девяностых кто только в бизнесе не оказывался…
ПЗ: На самом деле, научиться делать бизнес – это все равно что научиться паять. Один паяет лучше, другой хуже, но в общем – никаких проблем. Когда ты построил один бизнес, тебе становится скучно. Мужчины часто не могут работать на одном месте дольше трех-пяти лет: интерес пропадает. По себе, по крайней мере, я это отчетливо вижу. С определенного уровня, кроме борьбы за власть, не остается ни одного стимула для дальнейшего зарабатывания денег. Вообще, время, уделяемое бизнесу, нужно дозировать, эта величина не должна быть безграничной. Я вот сейчас занимаюсь одним проектом, который направлен как раз на решение задачи правильного управления своим временем. Одна из компаний, выросшая из нашего холдинга, Time Management International, продвигает некую технологию управления временем. Ставятся цели, они разбиваются на девять-десять приоритетных задач, те, в свою очередь, на еще более мелкие подзадачи, а технология позволяет правильно и быстро планировать время и достигать поставленных целей. Так вот, когда я посмотрел их разработки, то обнаружил, что у них восемь из девяти или девять из десяти типовых задач вертятся вокруг работы: работа, работа, еще раз работа. И только номер девять-десять – семья. Я подумал, что здесь что-то неверно. Пирамиду, когда девять десятых внимания отдается бизнесу, надо перевернуть, иначе очень вероятен кризис личности.

СФ: И как этот переворот может выглядеть на практике?
ПЗ: Надо правильно определить личные цели, затем посчитать, что нужно для их достижения. На всякое развитие, будь то развитие бизнеса или духовное, нужны ресурсы. Это не всегда деньги, это может быть и время. А поскольку ресурсы небезграничны, надо чем-то поступиться.

СФ: Можно ли добиться успеха в бизнесе, задвинув его, скажем, на шестое место и не став сумасшедшим трудоголиком? Да и мечты ведь меняются: откуда мне знать, что будет лет через десять – может, я в небо захочу, а денег на самолет как раз и не хватит?
ПЗ: Естественно, у разных возрастов – разные приоритеты. Возможно, в молодости нужно больше времени потратить на создание материальной базы. Но надо все время помнить, зачем тебе это. Надо вовремя остановиться. Человек, будь он миллионер или бедняк, все равно спит на одной кровати. И он сэкономит кучу сил, если не будет бороться за ложные идеалы. Хотя, конечно, человеку тяжело отказаться от недостигнутого идеала. В 20 лет трудно понять, что разницы между топчаном и кроватью из красного дерева практически нет. Не все сразу. Но чем раньше осознаешь эту истину, тем лучше.

Сергей Кашин