Премьера кино
Испанский фильм ужасов "Приют" (The Orphanage) предлагает взглянуть на материнскую любовь как на одну из форм умопомешательства, в особо тяжелых случаях сопровождающуюся галлюцинациями и бредом. В мрачные глубины подсознания безумной матери, потерявшей приемного сына, погрузилась ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Самое оригинальное в "Приюте" — это оформление титров, которые нарисованы на обоях, потихоньку раздираемых детскими ручонками: отрывается, например, кусок обоев, а под ним — титр "Гильермо Дель Торо представляет". Это, скорее, рекламный трюк, чем честное обещание приличного художественного уровня. Если автор "Лабиринта Фавна", спродюсировавший "Приют", и присутствует в фильме, то прячется где-то под обоями и максимум, на что вдохновляет режиссера-дебютанта Хуана Антонио Байону, так это на дизайн изображенного на постерах ребеночка, у которого на голове мешок с прорезями для глаз. Мешок этот авторы так благоразумно и не снимают, потому что скорей всего оказалось бы, что под ним какая-нибудь ерунда, стоившая художникам-гримерам нескольких часов титанический усилий, а так и на гримерах сэкономили, и элемент таинственности сохранился.
Имеющаяся в "Приюте" незначительная таинственность обусловлена не сценарием, а подбором натуры и интерьеров: местом действия служит приятный старинный особняк в безлюдной местности на скалистом северо-западном побережье с мрачным видом на потухший маяк. Хозяйка дома, печальная женщина под сорок (Белен Руэда), сама провела детство в этом особняке, когда там был сиротский приют, а теперь собирается вместе с мужем открыть здесь элитный детдом, максимум на пять-шесть посадочных мест, для умственно отсталых детей. Пока что у них только один приемный ребенок, умственно скорее чересчур развитый: фантазия позволяет ему целыми днями играть с вымышленными друзьями, которые якобы живут в доме, и поначалу эти игры страдающего от одиночества мальчика выглядят вполне безобидными, пока его дружки не начинают помаленьку вылезать из шкафов и чуланов.
Первым привидением, однако, оказывается страшная старушка из собеса, трясущая перед носом героини бумагами на сына, из которых зрители получают абсолютно ненужную информацию о том, что у него ВИЧ. Мамаша выпроваживает старуху, однако когда среди ночи спускается на стук двери во двор посмотреть, не притаился ли кто в сарае, то в углу жмется все та же бабка, но уже с топором: как ни странно, вместо того, чтобы броситься на хозяйку, старая карга постыдно обращается в бегство. Зато мальчик наглеет все больше — начитавшись "Питера Пена", пугает маму бестактными вопросами, сколько ей лет и скоро ли она собирается умереть, а потом и прямо уличает ее, что она не настоящая его мать. В кульминационном эпизоде один из воображаемых друзей сына, тот самый, в мешке, является героине и запирает ее в ванной, до крови прищемив ей пальцы дверью, а приемный сын после этого инцидента, наоборот, пропадает. Девять месяцев поисков не дают результата, хотя мать инстинктивно чует, что без вмешательства маленьких невидимых друзей не обошлось.
Не обходится и без сеанса охоты на привидения с участием команды специалистов по паранормальным явлениям, и без мистических пошлостей типа "Не нужно видеть, чтобы верить, но нужно верить, чтобы видеть". Ни видеть, ни верить категорически не желает материалистически настроенный муж героини (Фернандо Кайо) — он держится индифферентно, норовит спустить экстрасенсов с лестницы, а к моменту решающей разборки с потусторонними силами и вовсе предательски сваливает из дома, оставляя жену самостоятельно разгадывать правила игры, в которую ее втягивают дети-призраки. Из деликатности муж не говорит жене, что она спятила, и на прощание вешает ей на шею медальончик со Святым Антонием — пусть, мол, он тебе поспособствует в твоей героической борьбе. Антоний оказывается молодцом и помогает несчастной женщине воссоединиться с пропавшим ребенком, хотя и несколько парадоксальным способом, вряд ли до конца соответствующим ее ожиданиям, зато вполне приемлемым как способ закончить фильм чуть менее тупо, чем принято по законам жанра.