Театр декламация
В "Современнике" вышла премьера под названием: "А вам не хотится ль под ручку пройтиться?..". Две строчки из стихотворения Эдуарда Багрицкого позаимствовал Игорь Кваша, поставивший этот спектакль-концерт для молодежи театра. И хотя жанр поэтических представлений сегодня считается устаревшим, АЛЛА Ъ-ШЕНДЕРОВА прослушала стихи не без удовольствия.
Забавно было бы понять, почему молодые актеры, не чуждые новой драмы и съемок в сериалах, захотели читать стихи о любви. Как ни странно, это была "инициатива снизу": не Игорь Кваша предложил молодежи "Современника" сделать вечер поэзии, а молодежь, жаждущая читать со сцены стихи, попросила помощи у актера, режиссера и заметного шестидесятника, недавно отпраздновавшего свое 75-летие.
Когда на маленькую сцену, раздвинув шторки полупрозрачного занавеса, выбегает ватага артистов в черных рубашках и брюках, сейчас же вспоминаются знаменитые поэтические вечера Таганки 60-х. Вот так же, наверное, выбегали на сцену совсем молодые Высоцкий, Золотухин, Славина, Демидова в "Антимирах" по Вознесенскому или в "Послушайте!" по Маяковскому. Собственно, ничего, кроме Таганки, на память придти и не может — жанром поэтических представлений никто, кроме Юрия Любимова, в советском и постсоветском театре не владел и не владеет. Однако спектакль господина Кваши — не ретро и не подражание ранней "Таганке", представления которой строились не только на любовной лирике — в них всегда находилось место лирике гражданской. В "Современнике" от нее отказались. И это хороший повод лишний раз поразмышлять о том, что стихи о родине (даже само словосочетание) сегодня обесценились куда больше, чем стихи о любви.
Когда только еще открываешь программку спектакля, сердце замирает от недобрых предчувствий: рядом с Ахматовой и Пастернаком соседствуют Евгений Евтушенко, Вероника Тушнова и Роберт Рождественский. Однако в "Современнике" строки советских поэтов сияют, если можно так сказать про стихи, как новая копеечка. Например, "Мы молоды, у нас чулки со штопками..." Риммы Казаковой, вспоминающей о довоенной юности, в исполнении Дарьи Белоусовой звучит современно и свежо. Классическое ахматовское "Широк и желт вечерний свет..." Елена Плаксина читает, не выходя из-за полупрозрачного занавеса, в такт музыке, исполняемой квартетом ударников — так что к нам долетает только голос и пульсирующий ритм. И это тактичное соблюдение дистанции становится камертоном вечера. Пафос улетучивается сам собою, когда Полина Рашкина, нацепив два огромных банта и округлив от серьезности глаза, декламирует Агнию Барто: "Каждый может догадаться — / Антонина влюблена! / Ну и что ж! Ей скоро двадцать, / а на улице весна!.."
Читая стихи о любви, пусть даже и юмористические, трудно спрятаться за характерностью. Артур Смольянинов уже явно выстрадал свое право читать "Пророчество" Бродского или "Облако в штанах" Маяковского. В обоих стихотворениях он абсолютно разный, но читает так, как будто бы именно этот невысокий, резкий, взрывной юноша написал эти строки. В сравнении с ним читающий Тарковского и Пастернака Шамиль Хаматов смотрится пока лишь исполнителем, бережно доносящим каждое слово. У Янины Романовой явно нет еще сил на цветаевскую "Поэму конца", зато хватает юмора на забавную стихотворную новеллу Тэффи "Бедный Азра". А уж отрывок из огромного "Монолога женщины" Роберта Рождественского, умно и бесстрашно исполненный Еленой Плаксиной,— подвиг, требующий куда больше сил, чем борьба ее героини с одиночеством. Остается пожелать актерам окончательно повзрослеть и освоить не только те стихотворения, где встречаются производные от глагола "любить". Ведь, в сущности, все стихи в мире — о любви, а остальное уже проза. Да и подзаголовок "75 минут любви, поэзии и музыки" хорошо бы сменить.