Гости из прошлого

IV фестиваль имени Александра Володина "Пять вечеров" открылся 10 февраля — в день рождения драматурга на Малой сцене Театра имени Ленсовета. На спектакле "Старый, забытый..." ТАТЬЯНА ДЖУРОВА погрузилась в глубь времен.

       Вообще-то скромность — программная идеология "Пяти вечеров", организаторы которых убеждены, что тихий гений Володина и мощная PR-кампания, громкие имена и клубная off-программа — вещи несовместные. Другое дело, что некоммерческий характер фестиваля, на одной чаше весов которого оказывается наследие самого примечательного ленинградского драматурга XX века, а на другой — провинциальные спектакли без имени и статуса, все меньше вдохновляет петербургских чиновников. В этом году денег фестивалю дали так мало (и из федерального фонда), что традиционные пять вечеров пришлось растянуть более чем на три месяца. А ставший уже привычным конкурс современной драматургии и вовсе отменить. Зато оргкомитет возглавила Алиса Фрейндлих. Да и ставшая талисманом фестиваля крикливая буфетчица Клава с малиновыми губами и в кружевной наколке была на боевом посту — у стойки с "Пшеничной" по 68 копеек и бутербродом с килькой по 15 копеек. Что касается будущего, то организаторы пообещали накопить сил и добыть средств к пятому фестивалю, приуроченному к 90-летию Александра Моисеевича.
       Нынешний IV фестиваль объединили не только спектакли по Володину, но и спектакли "володинского" настроения. Открыл "Пять вечеров" ретроконцерт "Театра ОКОЛО дома Станиславского" — "Старый забытый", спетый и сыгранный выпускниками Юрия Погребничко. Казалось бы, жанр ретроконцерта окончательно дискредитировали "старые песни о главном". Ан нет. К спектаклю Погребничко это не относится. Он намеренно прост, и исполняются здесь вроде бы самые ходовые и заезженные шлягеры 40-60-х: "Лучший город земли", "Утомленное солнце", "Вернись в Сорренто", "На тот большак". Все дело в том, как именно живут на сцене и как поют вчерашние студенты: неуловимо одинаково, звонко, старательно и отрешенно. Так, что мурашки ползут вверх от чувства узнавания, будто взглянул на фронтовую фотографию деда или ту, групповую, где отрешенно застывшее лицо юной бабушки совершенно теряется в ряду таких же невыразительно-напряженных лиц принаряженных колхозниц. Девушки в шуршащих юбках колоколом и юноши, кто в шинелях, кто в начищенных до блеска сапогах и с франтоватым платком в нагрудном кармане, дают только намек на тип и на эпоху — вот Анна Герман, вот — то ли Николай Рыбников из "Весны на Заречной улице", то ли Вячеслав Тихонов из "Пенькова".
       Выходят два солдата в пилотках и шинелях, старый и молодой, похожие друг на друга как отец и сын. Садятся, поют "Старый, забытый вальсок". Заглядываешь в программку — действительно, отец и сын (Егор и Юрий Павловы). Вот симпатичная девушка "из хорошей семьи" (Элен Касьяник), аккуратно расправив платье, с ученической старательностью выговаривает каждую букву "Естурдэй". А вот четыре красавицы с русско-народным надрывом заводят "Besa me mucho", экзальтированно заламывая руки на манер какой-нибудь Лолиты Торрес. Песни сопровождаются лаконичными миниатюрами в духе хокку. Пожилой человек (Алексей Левинский) с извиняющейся улыбкой приглашает на танец красивую девушку. Молчаливая пара, едва касаясь друг друга, совершает несколько сдержанных па, чтобы затем молча разойтись, оставив ощущение того, что ты подсмотрел что-то очень интимное и непростое. Или "Нежность", где один за Олега Ефремова упоенно крутит баранку и переключает передачи, а другой — пожилой "командировочный", замещая Татьяну Доронину, пытается уснуть на плече водителя. Или меланхоличный верблюд, который бредет впереди "Каравана Шапер Али" и норовит сжевать кружевной рукав певицы.
       Одним словом, место дешевой внешней выразительности у студентов Погребничко заняла явная внутренняя концентрация. Благодаря чему и получился коллективный экстракт эпохи — не сусально-липового новодела, который эксплуатируют "старые песни о главном", а оригинала: потрепанного, старого, забытого, честного.