Вчера в Центральном доме художника начала работать выставка "Сальвадор Дали без границ" (о ее подготовке Ъ сообщал 9 июля). Этой экспозицией-шоу Москва (наряду с нью-йоркским Metropolitan museum, мадридским Centro Reina Sofia и лондонской Hayward Gallery) отметила 90-летие со дня рождения великого сюрреалиста, творчество и сама жизнь которого ныне стали принадлежностью поп-культуры. На выставке представлено свыше 900 произведений оригинальной и печатной графики 1930-1970-х годов, а также дизайн, скульптура и сувенирная продукция, связанная с творчеством Дали. Часть выставки — "Галерея Дали"-- предназначена для продажи.
По популярности в России Дали уступает разве что Глазунову. Любовь отечественного зрителя к образам болезненных сновидений, запечатленным на "фотографиях, сделанных ручным способом" (так Дали называл свою документально-натуралистическую технику) непреходяща. Его искусство подкупает публику доступной галлюцинаторностью и мистикой, некоей профанной алхимией, через дистилляторы которой пропущена взвесь культурных, религиозных, эротических и политических элементов. Не последнюю роль играет и имидж автора: в приватной жизни — расчетливого прагматика, в мире искусства — экстатического визионера, не забывавшего время от времени будоражить публику скандальными выходками. Которые отнюдь не мешали фантастической продуктивности художника: его наследие потомки смогут считать скорее творениями целой школы, нежели работами одного человека.
Выставка Дали в ЦДХ поражает именно обилием, хотя сотни графических листов, скульптур, гобеленов, произведения дизайна не заменят главного — живописи. К сожалению, в юбилейный год его произведения зарезервированы ведущими западными музеями. Нам же остается хотя бы на примере графики проследить эволюцию мэтра от эпохи классического сюрреализма 1930-х до поздней маньеристской эклектики 1970-х.
Любопытно, что появление первой большой графической серии Дали совпало с отлучением художника-неофита от клана сюрреалистов. Патриарх и идеолог группы — Андре Бретон обвинил его в тайной приверженности академизму. Зато начинающий швейцарский издатель Альбер Скира поверил в безумца с классической выучкой и поручил ему в 1934 году исполнение иллюстраций к "Песням Мальдорора" графа Лотреамона. Эксперимент оправдал себя — визуальный комментарий протагониста "параноидально-критического метода" превзошел иррационализм поэта.
Дали был изощренным не только в своих расчетливо-безумных фантазиях, но и в самой технике исполнения. Получив первые уроки гравирования в Барселоне у Хуана Нуньеса и затем попрактиковавшись на доводке незаконченных досок Пикассо, он сменил традиционную стальную иглу на экзотические алмазный и рубиновый стили, что придавало его поздним произведениям, отделанным позолотой, пряно-мавританское великолепие. Авангардистская критика того времени тщетно пыталась язвить: "Вот, наконец, появился дорогой художник, делающий для толстосумов дорогое искусство с помощью дорогих материалов". Это ничуть не задевало художника-нарцисса, приветствовавшего любую рекламу. Кстати, Дали, однажды уже отлученный от авангарда, вовсе не стеснялся заимствовать авангардистские техники, работу с которыми он превращал в эффектное шоу. Например, знаменитая серия "Апокалиптические всадники" появилась в результате расстрела из аркебузы тюбиков краски на литографском камне. "Объективная случайность" подобных изображений, пожалуй, удивила бы и самого теоретика "психического автоматизма" — Андре Бретона. Тем более она заставляет усомниться в новаторстве Ники де Сан Фаль, отдавшей предпочтение карабину перед средневековым орудием.
Плодовитость Дали в последние годы жизни идет в сравнение лишь с судорожной активностью Пикассо. Кажется, что экспансия Дали не знает пределов, расползаясь сюрреалистическим пятном по истории, литературе, политике и даже ботанике (одним из его поздних опусов была серия "гербариев" — Flordali). Последний из сюрреалистов пытается перевести на langage paranoiaque Сервантеса, Шекспира, Кальдерона, Бокаччо и даже Библию. Очевидно, что подобный темп был чреват издержками. Даже один из его близких друзей, издатель Пьер Аржиле, вынужден был признать: "Я могу только сожалеть, что этот удивительный художник иногда работал чересчур поспешно и не воздержался от публикации наименее продуманных своих творений."
МИХАИЛ Ъ-БОДЕ
Выставка продлится до 14 сентября. Ориентировочная стоимость оригинальных работ: DM1000-30000.