В Театре наций продолжается фестиваль, посвященный 120-летию драмы "Иванов" — одной из самых странных и загадочных пьес Антона Чехова, впервые поставленной именно под крышей частного Театра Корша, в здании которого сейчас располагается Театр наций. Напомним, что в рамках этого своеобразного смотра одной пьесы уже были показаны спектакли из Санкт-Петербурга "Такого театра" в постановке Александра Баргмана и Небольшого драматического в режиссуре Льва Эренбурга.
Необычность принимающего эстафету очередного "Иванова" в том, что историю терпящего жизненный крах интеллигента будут разыгрывать куклы. Впрочем, живые актеры тоже примут участие в постановке. Концепция спектакля как раз и заключается в противопоставлении живых людей — самого Иванова, его жены Сарры и молоденькой влюбленной Шурочки — их "кукольному" окружению — существам мелким, ограниченным и недалеким. Чтобы реализовать эту идею, постановщикам пришлось изготовить куклы человеческого роста, которые могли бы существовать на сцене наравне с живыми актерами. Каждой из таких марионеток должен был управлять всего один кукловод — задача почти не выполнимая для кукольного театра. Однако изобретательный художник Иван Миляев вышел из положения при помощи одной хитрости.
Его куклы передвигаются в спектакле каждая на своем движущемся средстве — это или одноколесный велосипед у Боркина, или старинный автомобиль Бабакиной, шутейные лошадки и велосипеды, которые вдруг становятся частями карусели, говорящей о бесконечном и бессмысленном движении по кругу жизни. Сам Иванов в спектакле неожиданно предстает неким ученым-изобретателем, эдаким Левшой или Кулибиным, опередившим свое время и потому не понятым окружающими. У Чехова нет точного указания на профессию героя, но слова о том, что он много работал, пытаясь изменить мир к лучшему, вполне допускают подобную трактовку.
Режиссер Олег Трусов, придумывая спектакль, вообще старался "танцевать" от текста: воспользовавшись репликой героя, он не преминул провести параллель между Ивановым и Гамлетом. Впрочем, чеховский герой вовсе не считает вечно рефлексирующего принца Датского достойным образцом для подражания (Иванов говорит, что умирает от стыда при мысли, что он, здоровый, сильный человек, обратился не то в Гамлета, не то в Манфреда, не то в лишние люди). Но это не мешает режиссеру всерьез подойти к вопросу "быть или не быть" и проиллюстрировать его фрагментом из знаменитого фильма Григория Козинцева. Начиная спектакль философской киноцитатой, режиссер заканчивает его неожиданно оптимистическими кадрами документальной хроники: в небо взлетают современные самолеты и ракеты, свидетельствующие о том, что, несмотря на печальный конец героя, дело его живет и побеждает.