На этой неделе Федеральная служба страхового надзора (ФССН) представит итоги деятельности страховщиков в 2007-м году. Накануне глава ФССН Илья Ломакин-Румянцев рассказал "Ъ", что к настоящему времени по формальным признакам около 600 компаний, более половины рынка, считаются устойчивыми. Однако в благополучии ряда страховщиков у ФССН есть определенные сомнения. Рынок в этом году ожидают 200 проверок ФССН и кризис ОСАГО, считает глава службы. Какой после всего этого должна быть роль страховщиков в российской экономике, Илья Ломакин-Румянцев рассказал в интервью "Ъ".
— Сколько на последнюю отчетную дату у вас подопечных?
— По состоянию на первое января 2008 года у нас 854 страховые организации и 88 страховых брокеров. Брокеров становится все больше, поскольку с июля прошлого года их законодательно обязали получать лицензии. Кроме того, начиная с этого года к нам начали поступать заявления на лицензирование от обществ взаимного страхования (ОВС). До лета они должны обзавестись лицензией и интересуются, как это сделать.
— Когда мы писали о законопроекте о деятельности ОВС, мне не удалось найти ни одного игрока для получения комментариев. Сколько их на рынке, они вообще есть?
— Я точно знаю, что их больше трех и меньше 1200. Таковы примерно наши знания о том, сколько приблизительно ОВС и как они работают. Полноценных сведений об их деятельности немного. Та информация, которая у нас есть, говорит о том, что они работают не в соответствии с Гражданским кодексом. ГК запрещает им иное страхование, кроме имущественного. А те, о которых мы знаем, хотят заниматься страхованием жизни, от несчастного случая.
— Это их желание как-то связано со схемами по уходу от налогов?
— Надеюсь, что нет. О любой конкретике говорить тут что-либо пока рано.
— А какая разновидность участников рынка требует большего внимания со стороны надзора?
— Проблемы возникают во всех сегментах. И в ближайшее время самым сложным из них станет именно рынок ОВС. Не потому, что они будут работать плохо или их будет слишком много, а потому, что большой пласт вопросов по их деятельности в законодательстве не раскрыт. И практика показывает, что основные проблемы контроля возникают из-за неполноты или противоречивости законодательства. Примерно такая же ситуация складывается и со страховыми брокерами. Законодатель не прописал толком функционал брокера. Например, известно, что должен делать страховщик — заключать на определенных условиях договоры и честно выполнять свои обязательства перед клиентами. Отсюда вытекают требования к нему по платежеспособности, устойчивости и т. д. Все нормативные показатели связаны с этим требованием. Требования к деятельности брокера не установлены. Хотя у него возникает довольно серьезная ответственность, потому что по меньшей мере дважды деньги находятся у брокера. Первый раз — когда он получил деньги от своего клиента и еще не отдал их страховщику, и второй — когда он получил страховую выплату и еще не отдал своему клиенту. Именно поэтому в ряде стран вводятся требования по финансовым гарантиям брокеров.
Мы же, видимо, будем идти, как всегда, по пути проб и ошибок. Сначала обязательно кто-нибудь сделает "не то", и когда станет понятно, что это системная ошибка, появятся предложения по изменению законодательства.
— Получается, страховщики, несмотря на свое превосходство по количеству, не вызывают у вас особых
вопросов.
— Проблемы и конфликты, которыми приходится заниматься, не пропорциональны числу субъектов страхового дела. Когда у вас в отрасли законодательно все регламентировано, то какая разница 100 тысяч или 10 тысяч субъектов у вас под контролем.
— Сколько показателей с участников рынка вам приходится собирать и насколько система отчетности отражает реальную устойчивость компаний?
— Всего 27 500 показателей. С одной стороны, показателей безумно много и, на мой взгляд, многие из них требуют серьезного анализа на предмет обоснованности. Надо понять, имеет ли смысл все их оставить или следует перейти к ограниченной выборке. К примеру, для решения задач, связанных с тарифами в обязательных видах страхования достаточно взять несколько компаний, работающих в разных регионах с разными портфелями, и отслеживать динамику убыточности. Может быть, этим компаниям надо будет что-то доплачивать за то, что они ведут дополнительный учет и содержат дополнительные рабочие места. Впрочем, каждой компании постоянный анализ собственной убыточности в любом случае необходим. Если страховщик делать этого не будет, высока вероятностью, что через несколько лет он вылетит с рынка.
— Показатели, которые запрашиваются с отечественных страховщиков, как-то согласуются с международной практикой отчетности страховых компаний?
— Да, с международной практикой согласуются. Но международная практика сейчас все больше сдвигается в сторону такой модели оценки платежеспособности страховщиков, как Solvency-II (так называемая "Платежность-II"). Этот подход предполагает построение внутренних моделей страховщиков с целью оценить все их риски. Проводится так называемое стресс-тестирование — анализ способности компании выполнить одномоментно все свои обязательства при полном прекращении текущего бизнеса или при наступлении иных событий, существенно влияющих на деятельность страховщика. Строго говоря, по международным стандартам компания должна быть в состоянии оплатить все страховые случаи своих клиентов, даже если она прекратила продавать новые полисы.
В российской практике учет такого рода факторов не предусмотрен. Зато у нас действуют очень серьезные ограничения для страховщиков, связанные со структурой активов. В нашей стране законодательство направило надзор по другому пути — по пути формального анализа количественных характеристик, характеризующих деятельность компании.
— При таком формализованном подходе могут пострадать добросовестные страховщики? Допустим, компания устойчивая, но на отчетную дату у нее в резервах чуть больше положенных 50% банковских депозитов.
— Недавно была такая история. Я получил письмо от заместителя губернатора одной из областей, который задает вопрос: вот есть компания, которая занимается обязательным медицинским страхованием (ОМС). Как вы понимаете, никаких рисков на ней не висит, так как ОМС, по сути, не является страхованием. И все активы этого страховщика представлены зданием гостиницы. За последние пять лет независимый оценщик показал рост стоимости этого актива на 62%. С точки зрения доходности — замечательно. Но никак не соответствует приказу Минфина N 100-н ("Об утверждении правил размещения страховщиками средств страховых резервов". — "Ъ"). Что делать страховщику?
— И что вы ответили?
— Пока не ответил. Формально — мы должны попросить компанию привести свои активы в соответствие с сотым приказом Минфина. Содержательно — я понимаю, что у страховщика хороший актив. С другой стороны, я понимаю, что этот актив может довольно быстро, например, сгореть. А если он не застрахован? Или вдруг он станет неликвидным? Могут напасть рейдеры, наконец, отнять этот актив. Поэтому здравый смысл и опыт подсказывают, что активы должны быть у всех диверсифицированы. Законодатель, к сожалению, пока не видит разницы между рисковым страховщиком и компанией ОМС. Но в случае, когда непонятно как поступать, надо поступать по закону.
— То есть страховщику придется продать здание и обзавестись резервами, из которых 30% — государственные ценные бумаги, 50% — векселя и депозиты банков и т. д., как в приказе?
— Уж точно не нужно продавать одномоментно, потому что в таком случае компания с высокой вероятностью потеряет часть средств, которые у нее могли бы быть. И, наверное, можно найти какую-то разумную форму, которая позволила бы сохранять преимущество владения подобными активами и выполнить сотый приказ. Всегда надо понимать, что главная цель и надзора, и страховых компаний — чтобы страховщики были в состоянии выполнять требования клиентов.
— И все-таки про реальную платежеспособность компаний...
— По последним данным, на первое полугодие 2007 года, исходя из выполнения сотого и 149-го приказов Минфина (второе — требования к активам, принимаемым в покрытие собственных средств страховщика. — "Ъ") могу сказать следующее. У тринадцати компаний (1,5% рынка) имеется недоразмещение страховых резервов, то есть размер активов, принимаемых в покрытие резервов, меньше этих резервов. Общая сумма недоразмещения составила 9,4 млрд рублей. У 69 компаний (8%) нарушены структурные соотношения активов и резервов, например, по-прежнему используются векселя организаций, что запрещено, или банковские вклады в банках, не имеющих соответствующего рейтинга. Кроме того, у 125 (14,5%) страховщиков — недоразмещение собственных средств на 14,3 млрд рублей.
— А эти множества по количеству компаний пересекаются? Можно их сложить и вывести процент страховщиков, к финансам которых у страхнадзора нет никаких претензий?
— Да, множества пересекаются. Но если отвечать на ваш вопрос не очень строго, то около 600 компаний приказы Минфина выполнили.
— То есть больше половины участников рынка устойчивы? Еще в 2006-м вы говорили, что только 2% страховщиков не имеют настораживающих показателей с точки зрения финустойчивости.
— Действительно, большая часть рынка сдала грамотные балансы. Но не гарантирую, что эта картина сохранится, если проверить компанию не на дату отчетности. Поэтому в отношении тех компаний, по поводу сведений которых у нас есть определенные сомнения, мы практикуем запросы с просьбой предоставить информацию на произвольную дату.
— И сколько таких компаний, в благополучии которых вы сомневаетесь?
— Могу сказать, что сейчас 34 компании должны ответить на наши дополнительные запросы. Мы внимательно отслеживаем операционную деятельность страховщиков, и если компания раз за разом выплачивает, к примеру, меньше 5% от годовой суммы сборов или, напротив, более 100%, нам это становится интересно. Мы начинаем задавать вопросы компании: расскажите чуть подробнее о себе. Они либо начинают рассказывать, либо исчезают, скромничают. Кроме того, мы отслеживаем тарифы, поскольку обоснованный тариф — это одна из основ платежеспособности компании. И если страховщик склонен к демпингу, он подвергает риску всех своих клиентов. Когда мы видим проявление демпинга, мы запрашиваем информацию у компании по активам, обязательствам и смотрим, в состоянии ли она выполнить все свои обязательства. И мы можем потребовать от страховщика изменить тарифную политику. Точно так же мы отслеживаем частоту жалоб, поскольку задержки выплат или занижение сумм частенько означает наличие проблем в компании.
— Другими словами, вы по-прежнему руководствуетесь методикой экстремальных показателей, которая придумана вами еще во время работы в фонде ОМС?
— Да, резкие отклонения от средних параметров в любом виде страхования нас по-прежнему интересуют. И по правде говоря, я был уверен, что рынок еще в 2004 году поймет, что мы обращаем внимание на резкие темпы роста сборов и уникальную безубыточность. И мы предполагали, что компании перестанут заниматься чем-то кроме страхования.
— В смысле, налоговыми схемами? Они еще есть на рынке?
— Отвечу так: у нас есть вопросы к рынкам страхования грузоперевозок и ответственности. Примерно к 5-10% рынка. (По данным Росстрахнадзора, за девять месяцев 2007 года рынок сборов по страхованию ответственности составил 15,4 млрд рублей.) В целом на этот год у нас запланировано более 200 проверок страховщиков. Кстати, начиная с этого года программа проверки включает раздел, посвященный достоверности предоставляемой нам информации.
— Еще в октябре вы рекомендовали страховщикам провести аудит собственных IT-систем. Вы сомневались в достоверности получаемой отчетности и предполагали, что это может быть связано с несовершенством систем учета? Это продолжение этой истории?
— Да. Мы осенью проверили три разных по размеру компании — крупную, среднюю и совсем небольшую. И ко всем трем в итоге были претензии по поводу достоверности предоставляемой нам отчетности. Сейчас эти компании устраняют ошибки. В целом же наша проверка показала, что данные, которыми оперируют страховщики, плохо структурированы, разнородны по времени.
— Можно сказать, что в ожидаемых проверках в этом году будет уделено особое внимание страховщикам ОСАГО? Например, по подсчетам Российского союза автостраховщиков (РСА), с вступлением в силу поправок к ОСАГО в зоне риска окажется порядка 30 компаний.
— На мой взгляд, с вступлением в силу нововведений в ОСАГО (с 1 марта — увеличение выплат по ущербу жизни и здоровью, с 1 июля — прямое урегулирование, с 1 декабря — упрощенная процедура оформления ДТП. — "Ъ") в зоне риска окажутся абсолютно все страховщики этого вида. Начнется все с разорения каких-нибудь региональных компаний на Урале или в Сибири, где территориальный коэффициент по ОСАГО недостаточен. Но ведь гражданам все равно будет необходим обязательный полис. Они начнут требовать, чтобы им продавали полисы других компаний.
У каждого страховщика ОСАГО по законодательству должен быть представитель в каждом субъекте федерации. Эти представительства начнут прятаться на 16-й этаж без лифта с целью затруднить покупку полисов по убыточному для них региону. Граждане будут вынуждены ездить за полисами в другие регионы. Все эти проблемы обязательно "разольются" на всех. И понятно, что из тех компаний, которые будут уходить с рынка, многие будут пытаться сделать это по-английски. А значит, по их обязательствам будет платить РСА. А фонды РСА — это деньги тех же участников рынка, так что проблемы будут у всех.
Другой вопрос, кто из страховщиков сможет вынести все эти проблемы. Те, кто до сих пор на рынке, скажем, "гулял" — не вкладывал деньги в систему регулирования убытков, в аналитику и ненадлежащим образом вел инвестиционную политику, — они столкнутся с вопросами устойчивости в первую очередь.
— У вас есть количественные прогнозы в отношении тех, кто уйдет с этого рынка?
— Анализ показывает, что в зоне риска находится порядка 15-20% компаний. Но и для остальных компаний год будет сложным, прежде всего потому, что без создания независимой экспертизы вводить европейский протокол недопустимо, а она так и не появилась за последние пять лет. Кроме того, все новшества, безусловно, создадут много проблем, если не будет единой методики оценки ущерба и единого стандарта урегулирования убытков. В этом случае неизбежны конфликты автовладельцев со страховщиками в части несогласия с размером выплаты.
— Несмотря на прогнозы о тяжелом будущем страховщиков, последние активно раскупаются иностранными владельцами. Вы разделяете оценку стоимости компаний, фигурировавшую в последних сделках, — $3,15 млрд за "РЕСО-Гарантию", $1,5 млрд — за РОСНО?
— Я не оценщик. Более того, у меня нет всей той информации, которой обладали покупатели. Так что мне трудно комментировать конкретную цифру. Но в целом названные цифры на 20-50% выше оценок, которые были бы предложены за страховщиков всего лишь пару лет назад. Связано это с ожиданиями в западных компаниях в отношении российского рынка.
— А может приход иностранных инвесторов "цивилизовать" рынок — повысить ответственность компаний перед клиентами и уровень сервиса? И соответственно убавить вашей службе работы по выдаче санкций?
— Думаю, что в этом случае разницы никакой нет. Страховщики с иностранными владельцами допускают те же ошибки, что и отечественные. Более того, у иностранных страховщиков на отечественном рынке могут возникать проблемы, связанные с иной психологией, философией деловых взаимоотношений. Не хочу тут говорить о "загадках русской души", но иностранные компании привыкли руководствоваться принципом, что клиент себя уважает и, будучи финансово грамотным, читает и соглашается с тем, что подписывает в договоре страхования. А мы до сих пор получаем письма от страхователей с просьбой разобраться с тем или иным страховщиком, который действует согласно договору, который этот клиент сам и подписал. И за рубежом проблем хватает. В повести Джона Гришэма "Золотой дождь" описаны очень знакомые нам мытарства американского страхователя и недобросовестная практика американских страховщиков.
— А согласие вашей службы требуется для сделки по покупке иностранцами российского страховщика?
— Требуется. Но мы согласовываем только прямые сделки. Если покупаются номинальные владельцы компаний, тут наше согласие не требуется.
— Я заметила, что ни вы, ни ваша служба не высказываете свою точку зрения касательно конфликта акционеров "Ингосстраха". Почему?
— У меня по этому поводу есть только один комментарий: все, кто пытается войти на рынок с черного хода, уязвимы. Потому что на финансовый рынок надо идти с парадного входа. Это в любом случае полезно и инвесторам, и компании. Поскольку финансовый рынок намного более чувствителен к репутационным рискам, чем любой другой.
— А страховщики отчитываются перед вашей службой о своих владельцах? До какого колена собственников вы знаете страховые компании?
— Формально, до первого. Так устроена отчетность.
— А каким же образом тогда вы вычисляете квоту присутствия иностранного капитала в страховщиках, которая ограничена 25%?
— Сегодняшняя система отчетности не содержит сведений о сделках, подобных покупке владельцев миноритарного пакета "Ингосстраха" иностранцами. Но это не означает, что мы не знаем о таких сделках, поскольку страховщики обязаны сообщать о "дочерности" или зависимости своих акционеров от иностранных инвесторов. Сейчас мы пересчитывали квоту иностранного капитала с учетом собственников "Ингосстраха" и "РЕСО-Гарантии". И по состоянию на конец 2007 года она составила 9,85% от 156,4 млрд рублей совокупного уставного капитала страховщиков.
Во всех случаях, когда нас начинает беспокоить конкретная компания, мы пытаемся вступить в диалог с ее собственниками. В этом смысле мне кажется положительным опыт Центробанка Франции 70-х годов, когда ЦБ, напуганный возможной перспективой массовых банкротств, подписал соглашение со своими собственниками крупнейших банков о субсидиарной ответственности.
— Страховой рынок считается одним из самых непрозрачных с точки зрения информации о владельцах компаний. Вам не кажется, что пора выводить собственников-страховщиков на свет?
— На самом деле вы затронули очень серьезную проблему, которая еще глубже, чем проблема собственности. Это проблема корпоративного управления страховщиком. Допустим, вы узнаете, что компания находится в собственности у какого-то персонажа. Предположим, вы даже докопались до физических лиц. Хотя во многих случаях компания может быть собственностью инвестфонда. Что вам от того, что это собственность инвестфонда? Вы должны понимать, как принимаются решения в этой компании, с тем чтобы те решения, которые вы требуете от компании, были добросовестно выполнены. И чтобы лицо, которое приняло решение о конкретных мерах, заставило бы сотрудников компании их выполнять. В этом случае надо понимать не только то, кто владеет компанией, но и кто принимает решения. Какова роль совета директоров? Есть ли там независимые директора? Кто осуществляет контроль? Как организован внутренний контроль в компании? Вот ключевые вопросы стратегического развития рынка.
— Ее как раз в конце прошлого года Минфин внес в правительство. Речь о "Стратегии развития страховой отрасли в РФ на 2008-2012 гг.". Компании расстроены тем, что документ посвящен в основном регулированию рынка, а не его развитию. Вам "Стратегия" нравится?
— Рынок за последние 15-16 лет вырос довольно серьезно. При всех тех недостатках, которые мы с вами только что обсуждали, появились вполне приличные компании. Приличные не в смысле размеров, а в смысле — взрослые, зрелые. Эти компании могли бы играть существенно более серьезную роль в решении тех самых экономических задач, которые в стране все равно кто-то должен решать. Задач, связанных с созданием стабильной хозяйственной среды как обязательного условия устойчивого экономического роста. Задач, связанных с модернизацией социальной сферы, потому что не может государство так много обязательств нести на себе.
Речь не идет о том, чтобы заставить гражданина платить за все, что сейчас для него условно бесплатно. Надо строить такую систему ответственности, которая побуждала бы каждого из нас действовать эффективно. Я сейчас попробую эту формулу раскрыть. Если за ваше лечение платит государство, то вам, строго говоря, все равно, сколько оно стоит. И, к сожалению, все мы склонны доводить ситуацию до крайности, а потом говорить — а все равно вы меня должны вылечить. Если мы начинаем хотя бы частично платить за свое лечение, мы начинаем к своему здоровью по-другому относиться.
— Это вы к тому, что систему ОМС надо переводить на коммерческие страховые рельсы? И это должно быть в тексте "Стратегии", а этого нет, так?
— Я говорю о том, что есть довольно большой пласт серьезных проблем, стоящих перед страной, таких как пенсионное обеспечение, повышение качества жизни, повышение уровня здоровья страны, и страховщики могли бы играть более весомую роль в решении этих проблем. Поскольку страхование — это не только финансовый институт, обеспечивающий защиту имущественных интересов, это еще и очень серьезное воздействие на мотивацию и поведение граждан. Поясню на примере своего приятеля, живущего за рубежом. Он по молодости дважды на пустом шоссе выжал газ до упора. В итоге из-за нарушения скоростного режима его страховка (ОСАГО) стала обходиться ему не $500 в год, а $5 тысяч. И так три последующих года. Не буду рассказывать о реакции его жены, но с тех пор он ездит удивительно аккуратно.
Или, к примеру, вы видели что-нибудь в прессе о роли страховых компаний в обеспечении такого серьезного национального проекта, как Олимпиада-2014?
— Нет.
— На мой взгляд, должно быть, это же масштабный дорогостоящий проект. С огромным количеством соисполнителей, источников финансирования, партнеров. Там разнородные риски — от неисполнения обязательств до рисков, порождаемых зоной строительства со сложной геоподосновой. Наверное, это имели в виду страховщики, говоря о том, что они хотели бы увидеть в "Стратегии" свое будущее. Каждому хочется узнать свою перспективу.
— А вы считаете, что страховщики созрели для выполнения перечисленных вами масштабных задач?
— Не все. Но достойные, перед которыми можно поставить такие цели на перспективу, есть.
— Мне всегда было интересно, как вы, глава Страхнадзора, выбираете страховщика для своих личных рисков — ОСАГО, страхование имущества и прочее. Вы же все про них знаете.
— Страховщиков для моих рисков выбирает мне страховой брокер.
— А он с вами советуется по поводу выбора компании?
— Нет, не советуется.
— А вдруг он вам предложит полис компании, у которой вы вчера, допустим, выявили признаки неплатежеспособности?
— Пока такого не было.
— Зная столько про страховой рынок, у вас не возникало идеи построить собственный страховой бизнес?
— Нет. Я, как литературный критик, который рассказывает, как надо писать, если б сам умел.
— Хороший ответ.
— Честный.
— Ваш предшественник, Константин Иванович Пылов (глава Страхнадзора в 2000-2004 годах), видел функцию регулятора в образе страхового полицейского. Вам близка эта идеология?
— Мне ближе образ садовника, у которого есть функции, которые могу показаться неприятными: например, по избавлению сада от сорняков. Однако главная его цель заключается в том, чтобы сад цвел и людям нравились бы его плоды.