Некролог
Вчера в Москве на 85-м году жизни скончался доктор искусствоведения, академик, профессор Вадим Полевой.
Академик Полевой был не только историком искусств — он был их политиком и практиком. А иногда и адвокатом. Читателям он оставил трехтомник "Искусство Греции", за него он получил Госпремию в 1977 году, и монографию "Искусство ХХ века" (1991). Но исследователь античности и модернизма ХХ века долгие годы был одновременно и видным партийным функционером "по художественной линии", отвечая за эту часть идеологического фронта в ЦК КПСС. Это было время, когда ни искусство Греции, ни упаси бог выставка Пикассо не могли пройти без объяснения, почему этого Пикассо должны посмотреть трудящиеся. Многим в советской Академии художеств это не казалось очевидным, а профессор Полевой, партийный куратор, ветеран войны, потерявший руку в боях под Москвой, как нельзя лучше подходил для их убеждения.
Ему не было тридцати, когда он начал работать в издательстве "Советская энциклопедия", выпускавшем каталог кратких основоположных знаний. Современный человек, избалованный Wikipedia, даже не может себе представить, сколько сил и интриг разворачивалось в конце 1940-х вокруг десяти строк энциклопедической справки и как гордились напечатанной крошечной рецензией, не снятой с выставки картиной или чудом прошедшей ученый совет диссертацией. Вадим Полевой, университетский искусствовед, говоривший на четырех языках, любитель всех жизненных радостей, умевший говорить об искусстве что гекзаметром, что матом, человек с дворянскими корнями, о которых он не распространялся ни тогда, ни потом, предпочитал командовать, а не подчиняться.
В 1957 году Вадим Полевой участвовал в организации художественных выставок и дискуссий на Московском фестивале молодежи и студентов, приоткрывших, пусть на краткий миг, краешек картины западного искусства. Во многом его заслуга в том, что в конце прошлого века состоялись выставки, о которых до сих пор мы вспоминаем с восхищением. Во-первых, это "Москва-Париж" в Центре Помпиду и в ГМИИ в 1979-1981 годах. Во-вторых, это "Москва-Берлин" в берлинском Мартин-Гропиус-Бау и в том же Пушкинском музее в 1995-1996 годах. Первая зримо перевела советское искусство из положения политического феномена в часть мировой культуры и показала, что нам незачем задаваться перед всем миром, но и нечего комплексовать. Вторая, продолжив эту мысль, показала пугающее сходство фашистского и сталинского искусства. Напомнила, что одно из них было уничтожено, зато второе в любой момент готово возродиться. В обеих выставках вместо большевистских борьбы и противопоставления культур явилась идея диалога, развитая впоследствии Вадимом Полевым в его последнем кураторском проекте "Диалоги в пространстве культуры" в 2002 году в ГМИИ.
Вадим Полевой начинал в те времена, когда в слово "куратор" вкладывался совсем другой смысл, чем сейчас. Но он спокойно принял поколение новых кураторов, взявших это слово из западного, не партийного лексикона. В последние годы, когда он ограничился работой в Академии художеств, коллеги его, случалось, благодарили, а случалось, пинали. Чем больше он терял реальную власть, с тем большей безнаказанностью, хотя он не навязывался молодежи. Жил как мог и не столько любил поучать, как все нынче неправильно, сколько страшно интересовался тем, что происходило вокруг. Он совершенно не выглядел разрушенным вместе с КПСС, наоборот, казалось, что с его плеч упала лишняя тяжесть. Он не должен был больше ни защищать, ни карать, он мог наконец-то быть просто историком искусств. Конечно, другие провели в этой позиции чуть ли не всю жизнь и этим гордились, но им и не с чем было сравнивать.
В августе прошлого года он узнал, что болен раком. Тогда же он попросил родных развеять его прах на 163-м километре Рижского шоссе, там, где он был ранен зимой 1942 года.