фестиваль кино
На кинофестивале в Роттердаме состоялось вручение "Тигровых наград". Два "Тигра" полетят в Индокитай, третий совершит путешествие в Данию. За их маршрутами следил АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.
В этом году программа фестиваля предлагала меньше экстрима и авангарда, больше — кино, которое нельзя назвать в полном смысле мейнстримом, но которое тем или иным образом заигрывает с публикой. В рейтинге зрительских симпатий победил известный французский мультфильм "Персеполис" (снятый иранкой Марджан Сатрапи) с темой антифундаменталистского феминизма в центре, а на второе место вышел бразильский "Желудок" Маркоса Хорхе. "Гастрономическая история" (таков подзаголовок этой ленты) рассказывает о талантливом поваре, карьере которого помешала ревность: зарезав шефа и возлюбленную, он угодил в тюрьму, но и там кулинарный дар помогает герою просуществовать не самым худшим образом.
В конкурсе тоже был велик не столько эстетический, сколько тематический и географический разброс. Как раз здесь участвовали украинские, а с ними и казахские дебютанты. "Стриж" казаха Абая Кулбая — хроника взросления непокорной, ершистой девочки на фоне расслоения общества. Las Meninas (см. Ъ за 23 января) — совсем другой тип кино, которое воспринималось бы органично в Роттердаме прежних лет, более радикальном, чем сегодня, в нынешнем же конкурсе фильм смотрелся особняком.
Решения жюри, куда входили такие разные персонажи, как иранский мэтр Джафар Панахи, голландский киноэксперт Рикс Хаддерс, его итальянская коллега Тициана Финци, сингапурский режиссер Ройстон Тан и россиянка Рената Литвинова, оказались не слишком последовательными. Два "Тигра" из трех присуждены индокитайцам. Тайский "Чудесный город" Адитьи Ассарата — история любви хозяйки провинциального отеля и заезжего архитектора. Роман разворачивается на фоне курорта, опустевшего после трехлетней давности цунами, и прерывается жестоким убийством.
Стиль этой картины можно назвать эстетским, но еще вычурнее другой фильм-победитель — "Цветок в кармане" Лью Сен Тата из Малайзии. Это как если бы детский сюжет киностудии имени Горького был интерпретирован для экрана кем-то вроде Микеланджело Антониони, только в восточном варианте. В центре — жизнь странной семьи: двое малолетних братьев, предоставленных сами себе, и их отец, переживший некую травму и полностью погруженный в дела фирмы, поставляющей витринные манекены. Именно тема манекенов, заменяющих реальных женщин, придает фильму меланхолический абсурдизм и "слегка извращенную приятность", как определена манера молодого режиссера в фестивальном каталоге.
К слову сказать, показ в Роттердаме в качестве фильма-сюрприза номинированной на "Оскар" американской ленты "Ларс и реальная девушка" подчеркнул универсальность манекенной темы: герой этой картины битых полтора часа носится с большой куклой, заменяющей ему большую любовь. В остальном, впрочем, "Цветок в кармане" остается сентиментальным зрелищем о беспризорных детишках, косоглазое обаяние которых так умиляет европейцев.
Третий награжденный фильм называется "Иди с миром, Джамиль", снят полудатчанином-полупалестинцем Омаром Шаргави и представляет собой образец грубой спекуляции на актуальную тему. Хотя действие происходит в Копенгагене, герои, выходцы с Ближнего Востока, изъясняются в основном по-арабски и живут в замкнутом мире клановых и племенных традиций. Главный герой вовлечен в криминальные разборки с привкусом кровной мести и неутихающей войны суннитов и шиитов. Его жена промышляет танцем живота в баре, что не мешает ему быть правоверным мусульманином. Джамиль — из тех, кто запросто сделает котлету из своего ближнего, зато не прикоснется к свинине.
И сам фильм звучит лицемерно, если не ханжески: выполненный по лекалам западных боевиков, превосходящий по жестокости всех "Крестных отцов", он в финале цитирует миролюбивые строки из Корана и, по словам режиссера, должен проиллюстрировать "красоту арабской культуры, утонченность арабского языка, тепло и нежность, которые связывают большинство арабов". Вряд ли этой цели способствуют приемы датской "Догмы", которые использует оператор картины, снятой на студии Ларса фон Триера Zentropa. В качестве провокации фильм художественно убог, если же рассматривать его как призыв к гуманизму, дело обстоит еще хуже. Ради нравоучительного эффекта и позднего прозрения Джамилю даже приходится расстаться с любимым сыном Адамом, который становится в финале жертвой разборок и умирает окровавленный на руках отца. Но желания сочувствовать страданиям взрослого отморозка возникает еще меньше, чем мужской любви к манекенам.