Балет Большого театра в последнее время демонстрирует очевидные успехи. Но благополучие шаткое: в этом году труппа может лишиться художественного руководителя. Уже сейчас театр лихорадочно ищет ему замену. Пока не находит.
Для Большого начало 2008 года ознаменовалось очередным гастрольным триумфом в Париже и очередным признанием в Лондоне. По итогам прошедшего сезона ареопаг британских критиков присудил балету Большого Национальную премию в трех номинациях: как лучшей зарубежной компании; лучшей балериной признана 21-летняя Наталья Осипова; а самым ярким дебютантом 19-летний Иван Васильев.
Меж тем еще лет семь назад московский театр, чьи акции на международном рынке почти не котировались, с величайшим трудом выкарабкивался из затяжного кризиса, длившегося десятилетия. Удивительному возрождению (равно как и былым провалам) балет Большого обязан прежде всего своим художественным руководителям. Первым удачным худруком балета следует, по-моему, считать Алексея Фадеечева, занявшего эту должность в 1998 году. При нем впервые в Большом поставили (и прилично исполнили) балеты Баланчина, создали собственный блокбастер "Дочь фараона" и добыли громкий успех в Нью-Йорке. Однако после ссоры с руководителем Большого Геннадием Рождественским, аннулировавшим балетные планы, господин Фадеечев покинул труппу. Его преемник Борис Акимов — превосходный педагог, но слишком осторожный руководитель — инициировал постановку "Пиковой дамы" француза Ролана Пети. Балет получил несколько "Золотых масок" и даже Государственную премию. Но самым удачным приобретением театра стал следующий худрук Алексей Ратманский. Его ангажировал гендиректор Большого Анатолий Иксанов во время постановки "Светлого ручья". В то время молодой балетмейстер еще числился в "подающих надежды" и танцевал в Датском королевском балете.
34-летнему артисту пришлось "завязать" с танцами, зато Большой приобрел собственного автора, о чем мечтает каждый крупный театр мира. Впрочем, балетмейстерскую деятельность господин Ратманский принес в жертву обязанностям руководителя: за четыре года работы он поставил в Большом всего три новых балета (из них один малоформатный, а в другом, "Корсаре", реконструированном балете Мариуса Петипа, ему принадлежит лишь нескольких оригинальных фрагментов). В качестве же худрука господин Ратманский обеспечил театру тот самый прорыв, который и вывел московскую труппу в ряды мировых лидеров. При нем в Большом поставили два десятка балетов (и это несмотря на реконструкцию основного здания) и репертуар театра стал не только сбалансированным, но и цивилизованным. При нем именитые иностранцы начали давать в Большом мастер-классы, приобщая артистов к особенностям главных мировых школ, при нем омолодился состав труппы и радикально обновился список ньюсмейкеров — прим и премьеров.
Однако в этом году заканчивается контракт худрука Ратманского с Большим, и, похоже, балетмейстер не собирается его продлевать. Дело в том, что успехи театра радуют всех, кроме самой труппы, привыкшей к жесткой руке и склонной принимать деликатность за слабость. Все годы работы худруку Большого приходилось сталкиваться и со скрытым саботажем, и с открытым неприятием своих начинаний. Пожилые педагоги демонстрировали пренебрежение к "иногороднему юнцу" (выпускник московского училища Ратманский попал по распределению в Киев), именитые артисты отлынивали от неугодных им премьер и без тени смущения ругали своего начальника в многочисленных интервью. К тому же балетмейстеру не хватало времени для собственных постановок, в то время как мировой спрос "на Ратманского" достиг апогея. В конце концов господин Ратманский получил предложение ведущей американской труппы New York City Ballet и, скорее всего, станет ее главным приглашенным хореографом, то есть балетмейстером, обязанным регулярно ставить собственные балеты, но не рулить повседневной жизнью труппы. Подобную роль господин Ратманский готов играть и в Большом, но это возможно лишь при условии, что худруком труппы окажется человек, близкий ему по творческим убеждениям.
И где такого найти? Кандидатов много, но подходящих фигур решительно нет. Харизматики, подбирающиеся к 70-ти, народные СССР, кумиры "золотого века" Большого были гениальными артистами, но оказались беспомощными руководителями: и Владимир Васильев, и Михаил Лавровский на посту худруков дискредитировали себя бесповоротно. Те, кому 60 лет — руководители действующих трупп Вячеслав Гордеев и Андрей Петров,— зарекомендовали себя махровыми рутинерами. 45-летние балетные предприниматели типа Гедиминаса Таранды или Андриса Лиепы обескураживают беспринципностью, дурным вкусом и поразительным отсутствием хореографической культуры. Агрессивным самопиаром занимается 34-летний Николай Цискаридзе. Шоумен и телезвезда известен определенностью художественных убеждений: ему нравятся только те авторы, которым нравится он сам (то есть патриархи Ролан Пети и Юрий Григорович), и только те артисты, которые имеют меньший успех, чем он. Ясно, что если он получит труппу Большого, ее покинет большая часть звезд новой эпохи, а из репертуара исчезнут хиты последней пятилетки.
Есть еще экс-худруки. Но господин Фадеечев так сильно "хлопнул дверью", прощаясь с Большим, что резонанса не забыли ни в самом театре, ни в Минкультуры. Господина Акимова едва ли удастся уговорить побыть "временным" худруком: слишком уж бесцеремонно с ним расторгли контракт, спеша получить перспективного Ратманского. Идеальным вариантом кажется экс-прима Большого Нина Ананиашвили, возродившая из руин грузинский балет. Но куму Михаила Саакашвили едва ли призовут в главный театр России уже по политическим соображениям.
Есть эмигранты. Экс-премьер Большого Владимир Деревянко, возглавлявший балет Дрездена. Михаил Мессерер, наследник самой знаменитой московской династии Мессереров-Плисецких, педагог с мировым именем, недавно возобновивший в Большом "Класс-концерт" своего дяди Асафа Мессерера. Экс-премьер Большого и народный артист Александр Ветров — безупречный профессионал, выжитый из театра в конце 1990-х и обосновавшийся в американской глубинке. Но едва ли они, избалованные западной дисциплиной, справятся с артистической вольницей, царящей в Большом.
Остаются петербуржцы. Приглашение их в Москву в моменты творческого распутья — историческое обыкновение. Еще в позапрошлом веке в Большой прислали балетмейстера Александра Горского, и тот по сию пору числится главной московской гордостью. В 1930-е Большой покорила целая армия ленинградцев — педагогов, балетмейстеров, артистов. 37-летний Юрий Григорович возглавил московскую труппу в 1964 году, с ней пережил "золотой век" и за 30 лет превратил Большой в "театр Григоровича". Питерская карта вполне реальна — эстет и знаток старины Сергей Вихарев успешно руководил Новосибирским балетом; Игорь Зеленский, полкарьеры отработавший в труппе Баланчина, твердо правит сибиряками сейчас. Однако несомненно и то, что в Москве питерцам придется столкнуться с отчаянным сопротивлением коренного населения.
Тоталитаризм советского балета, даже формально закончившийся куда позже перестройки, оставил свои метастазы: русские артисты прянику предпочитают кнут, а балетные руководители лишены необходимого кругозора и оригинальных творческих идей. Лидеров нового поколения Владимира Малахова и Нину Ананиашвили успели ухватить иностранные труппы. Последнего, Алексея Ратманского, мы потеряем в конце года. И если не произойдет чуда, снова окажемся на провинциальной обочине.