В Кабинете эстампов Музея истории и искусства в Женеве открыта выставка "La Bella Maniera". На выставке представлено 117 гравюр итальянских, нидерландских и французских мастеров времени маньеризма из коллекции знаменитого современного немецкого художника Георга Базелица. На выставке присутствуют работы Раймонди, Беккафуми, Гизи, Уго да Карпи, Скьявони, Голциуса и Белланжа.
XX век весьма неравнодушен к маньеризму. Как остроумно заметил Джон Шерман в своей замечательной книге "Стильный стиль", во многом это искусство было выдумано самим XX веком. Сами художники XVI века себя маньеристами не называли и не ощущали. Термин "маньеризм" был введен в широкое употребление искусствоведами XX века.
В 50-60-е гг. историки искусства проводили долгие нудные часы на различных международных конференциях в рассуждениях, что считать маньеризмом, а что — нет. К единой точке зрения так и не пришли, конкретного определения не дали, но со временем как-то поуспокоились. Сегодня любому студенту любого западного искусствоведческого факультета ясно, что под маньеризмом понимаются определенные художественные явления, происходившие в Италии с 1520 года по 1600-й, а в остальной Западной Европе, подражавшей итальянским образцам, все началось лет на 40 позже и лет на 40 позже кончилось.
Впрочем, маньеризм, особая мода на который падает на конец 60-х — 70-е годы нашего века, оказался поистине чудовищным детищем современного искусствознания. Он перерос какие-либо хронологические границы, превратившись во вневременное стилистическое определение. Апофеозом стала чудесная выставка "Колдовство медузы", устроенная Вернером Хофманном в Kunsthistorisches Museum в Вене. Выставка имела подзаголовок "Маньеризм в искусстве Западной Европы", и вместе с произведениями XVI века на ней присутствовали работы эпохи рококо и неоклассицизма, ар нуво и английские прерафаэлиты, сюрреализм и творения архитекторов-постмодернистов. Под маньеризмом понималось все вычурное, экстравагантное, двусмысленное и необычное, что было и есть в европейском искусстве вплоть до художника Фукса.
"La Bella Maniera" также устроена Вернером Хофманном, он же написал и вступительную статью к каталогу под красивым названием "Конкордия дискорс" (что в переводе с латыни означает что-то вроде "Примиренные противоречия"). На этот раз выставка менее экстравагантна, чем "Колдовство медузы", и в данном случае под маньеристической гравюрой понимается именно гравюра XVI века, а не что-нибудь другое, скажем, листы современных "новых диких". Выставка, правда, от этого не стала менее прекрасной.
XVI век стал свидетелем очень важного для всей дальнейшей культуры события — развала единства западного христианского мира, вдруг потерявшего свой центр. До появления протестантства католицизм держал Европу в целостности, вдохновляя на такие подвиги, как поход крестоносцев. Чем более обособленно и отчужденно чувствовала себя каждая нация в религиозных и политических амбициях, тем более сильной становилась тяга к культурному единству, пусть даже и построенному на противопоставлении. В XVI веке Европа изобретает себе зеркало под названием Италия, куда глядится со все более и более возрастающей любовью.
Гравюра в этом процессе создания нового общеевропейского культурного единства играла важную роль. Благодаря искусству Раймонди — гравера из мастерской Рафаэля — можно было наслаждаться произведениями божественного итальянца не выезжая из Праги или Антверпена. Любимое произведение стало легко возить с собой. Легко стало обучать своих и чужих детей истории искусства, а начинающим художникам преподавать правила хорошего вкуса.
Кроме перечисленных достоинств, облегчавших быт, гравюра, близкая к искусству рисунка, дала художникам возможность творить более легко и непосредственно, чем в живописи. Картины выполнялись по определенному заказу, и часто условия и вкусы клиента связывали мастера. Маньеризм, любивший все причудливое и прихотливое, ввел в употребление множество новых техник. Старая, известная еще в XV веке техника резцовой гравюры требовала кропотливого и упорного труда, и в то время в Италии лишь немногие большие мастера собственноручно резали доски. Открытая в начале XVI века техника офорта была гораздо менее трудоемкой, и неожиданные эффекты, получаемые при травлении, еще более усиливали ощущение спонтанности, свойственные наброскам на бумаге. Недаром в Италии технику офорта ввел в моду Пармиджанино, один из самых обаятельных и странных гениев маньеризма.
Другой техникой, необычно популярной в XVI веке, была цветная ксилография, то есть гравюра на дереве. Известная в Европе довольно давно, в Италии XVI века, она была заново открыта Уго да Карпи, научившимся печатать не с одной, а с нескольких досок. Это позволяло достичь удивительно тонких, красочных переходов, явно пленявших самих художников не меньше, чем коллекционеров, для которых оттиски предназначались. По-итальянски эта техника называлась "a chiaro е scuro", то есть "светотень", и очень точно выражала сумеречное обаяние цвета, достигнутое ксилографией маньеризма. Изысканное плетение пятен и линий "кьяроскуро" в сочетании со странными, сегодня почти не поддающимися расшифровке сюжетами, создают ощущение культуры тонкой, стильной и изысканной. Эти листы не предназначались к экспонированию, а должны были лежать в тисненых золотом сафьяновых папках, похожих на ларцы для драгоценностей, чтобы посвященные знатоки в одиночестве наслаждались ими или показывали близким друзьям. Красота старинной бумаги, столь же качественной, как старинные лионские шелка, придают листам эпохи маньеризма еще больше очарования.
Георг Базелиц также был покорен искусством мастеров "кьяроскуро". Причем до такой степени, что даже пытался использовать приемы итальянских мастеров в своем творчестве. Однако искусство "кьяроскуро" умерло в XVIII веке, и Базелицу не удалось его возродить. Но коллекцию он собрал отличную, и выставка, сделанная на ее основе, стала событием этого года в Женеве, уступающим только грандиозной инсталляции Питера Гринуэя.
АРКАДИЙ Ъ-ИППОЛИТОВ