"95% наших изделий взрослые покупают себе"

На минувшей неделе ювелир Аарон Баша представил в Киеве свою новую коллекцию. На встречу с Марией Виноградовой седовласый господин Баша явился в ярко-оранжевом свитере, что еще раз подтвердило концепцию марки Aaron Basha "Ребенок внутри каждого взрослого".

— Не обидно ли вам, что, специализируясь на детских украшениях, вы никогда не сделаете великого имени вроде Cartier или Van Cleef & Arpels и вам придется довольствоваться местом во втором эшелоне?

— На самом деле наши украшения предназначены не для детей. Мы делаем их для тех, кто в душе является ребенком — а таких очень много. Мы трудимся, чтобы найти этого ребенка внутри взрослого. 95% наших изделий взрослые покупают себе, и совсем немногие дарят их своим детям (разве что в Саудовской Аравии половину вещиц клиентки покупают для своих отпрысков). Наши украшения могут носить матери, одинокие женщины, бабушки, потому что в первую очередь наш детский башмачок призывает к празднику жизни. Вот в чем концепция марки. Да и о сравнении Aaron Basha с Cartier можно поспорить. Не стоит забывать, что за плечами у Сartier вековая история, а мы довольно молодая марка. К тому же некоторые наши изделия стоят дороже, чем Cartier. Поэтому я бы не сказал, что мы находимся во втором эшелоне.

— Какие ювелирные традиции на вас повлияли?

— Меня воспитывали в традициях Среднего Востока, но сейчас это не имеет большого значения. Дело в том, что наша марка — стопроцентное дитя западной ювелирной школы. Я и сам уже 45 лет считаю себя западным человеком. Впрочем, в коллекциях Aaron Basha порой все еще можно разглядеть восточные мотивы. Например, Evil Eye — это современная интерпретация восточного и средиземноморского амулета, защищающего от дурного глаза. Глазки из голубой эмали отражают проклятие, защищают от завистников. Однако абсолютное большинство наших коллекций вроде божьих коровок Love Bug или башмачков Baby Shoe — очень даже европейские.

— Как вы пришли к сотрудничеству с итальянскими ювелирами? И почему именно с итальянскими?

— Лучшая репутация в мире искусства столетиями сохраняется за Италией. Взять хотя бы архитектуру, она несравненна. Мы недавно были в России и обнаружили, что даже Кремль — и тот был спроектирован итальянскими архитекторами. Сейчас мы в Киеве — здесь та же история. Италия — страна гениальных мастеров. И ювелиров в том числе. Конечно, Франция тоже славится прекрасными ювелирами, но у Италии есть дополнительное преимущество: идеальное соотношение цены и качества.

— Вы часто используете эмаль. Почему именно ее? Ведь эмаль — далеко не самый понятный для широкой публики материал, и, делая выбор между украшением с эмалью и украшением с традиционным драгоценным камнем, большинство клиентов выберет второй вариант.

— Понимаете, наши изделия рассчитаны на разных людей. Не все ведь могут позволить себе украшение, усыпанное драгоценными камнями (хотя такие в наших коллекциях тоже имеются, и немало). Но главное, что цветная эмаль — это проявление той самой детскости, о которой мы так много говорим. Все эти яркие эмали — это цвета детства, ведь дети всегда носят яркие вещи. Вот мы и покрываем золото эмалью.

— А украшения на заказ вы делаете?

— Конечно, мы выполняем специальные заказы, хотя они стоят куда дороже серийных коллекций. Пожалуй, самый необычный спецзаказ сделала принцесса Саудовской Аравии, большая поклонница коллекции Baby Shoe, с которой началась история нашей марки. Она попросила изготовить для нее башмачок в натуральную величину. Я думал, мы будем делать его вечно, но справились. Получилось очень красиво.

— Концепция ваших коллекций в будущем останется неизменной или вы собираетесь что-то менять?

— Менять философию и концепцию — сложно и глупо. Расширять и укреплять ее — вот что гораздо важнее. Задача наших украшений — пробудить ребенка в нашем клиенте. Мы с этого начинали, когда только придумали башмачок Baby Shoe, и от этой идеи отступать не намерены. Выбор тем, которые отвечали бы нашей концепции, невероятно велик и вряд ли когда-либо исчерпается. Ведь мир не стоит на месте.

— На создание первой туфельки вас вдохновлял внук. Что заставляет вас делать беби-украшения сейчас — привычка? Но если внук остался источником вдохновения, следует ли вскоре ожидать молодежных, тинейджерских коллекций?

— Первую туфельку я действительно создал после рождения внука. Это был толчок, мы взялись за нечто новое, то, чем до нас еще никто не занимался. Я пошел на огромнейший риск, и он принес мне успех. Если раньше моим источником вдохновения был ребенок, то теперь им стал сам башмачок. Мы стараемся создавать не просто ювелирные изделия, а определенный стиль жизни. И к тинейджерской тематике он определенно никакого отношения иметь не будет.

— Ваша мама помогала отцу, принося украшения клиенткам в гаремы, куда вход мужчинам был воспрещен. Какую роль в вашем бизнесе играет ваша жена?

— Она замечательная женщина и дизайнер. Помогает мне, сейчас уже не так активно, но без нее все равно никуда. Раньше она работала в нашем бутике, контролировала там все. А сейчас просто советует. Она может долго говорить, и я всегда дослушиваю ее. Практически всегда пользуюсь ее наставлениями — это чудо, но она постоянно оказывается права.

— Передадите ли вы унаследованное вами семейное дело своим детям и внукам?

— Мои дети очень заинтересованы в семейном бизнесе, и, естественно, сын и дочери унаследуют дело. В плане идей у нас полная демократия — мы независимы друг от друга, и каждый вправе высказывать свои идеи. В компании мы не конкурируем между собой. У нас дружная семья, мы вдохновляем друг друга, помогаем друг другу. Да и вообще, один человек вряд ли бы справился с этим бизнесом. Для меня действительно важно, чтобы дело из поколения в поколение оставалось семейным.