$100 тыс. предложила Российскому фонду помощи (РФП) компания "Найт Фрэнк" (Москва), оговорив два условия: деньги пойдут на лечение детей с больным сердцем и непременно в Москве. РФП, как известно, свою сердечную программу реализует в Томском НИИ кардиологии РАМН. Однако в фонде резонно решили от дара не отказываться и пригласили в партнеры Центр гуманитарных программ, который обслуживает благотворителей в столичных клиниках (подробности на www.rusfond.ru). О том, что стоит за этой акцией компании "Найт Фрэнк", руководитель РФП ЛЕВ АМБИНДЕР расспрашивал ее директора ДЖЕРЕМИ УОТСА.
Консалтинговая компания Knight Frank основана в Лондоне 110 лет назад, она активно действует на мировом рынке элитной недвижимости: сдача в аренду, продажа и управление недвижимостью, подбор и оценка объектов, исследование рынка и привлечение инвестиций. В России Knight Frank действует десять лет и входит в пятерку крупнейших международных компаний в этой области. Является членом Американской торговой палаты в Москве, Ассоциации европейского бизнеса в РФ, Гильдии управляющих и девелоперов (Петербург).
— Уважаемый Джереми, примите нашу искреннюю признательность за такой подарок российским детям. Это очень трогательное и пока весьма редкое явление, когда иностранная компания воспользовалась бы благотворительными программами РФП. Что подвигло вас на столь щедрый дар?
— Позвольте и мне поблагодарить ваш фонд за быструю реакцию на нашу просьбу, за поиск клиники и больных детей, которые нуждаются в такой помощи. Очень важно, что пожертвования направлены конкретным людям на конкретное дело. А теперь о вашем вопросе — зачем? "Найт Фрэнк" является консалтинговой компанией по недвижимости, мы освоили весь цикл вплоть до управления недвижимостью и хотели бы развиваться и впредь. Крупные компании сегодня реализуют программы корпоративной социальной ответственности, и мы в их числе. К примеру, лондонский офис "Найт Фрэнк" действует в области охраны окружающей среды и защиты прав людей при трудоустройстве.
— Это обучение желающих найти хорошую работу?
— Эта деятельность позволяет исключать любую дискриминацию человека при трудоустройстве. Например, офисное здание может использоваться в том числе инвалидами. Значит, оно должно быть надлежаще оборудовано. Это оборудование надо приобрести и смонтировать. Понимаете, это нужно не только инвалидам. Это нужно всем нам. Мы должны понимать, что люди, которые по каким-то физическим параметрам отличаются от нас, наши соседи в этой жизни, они ничем не хуже и тоже вправе иметь все условия для самореализации. Лондонский офис "Найт Фрэнк" тратит на такие цели около $500 тыс. в год. В Лондоне у нас есть еще одна своеобразная схема, которая, по-моему, еще не получила большого распространения в России. Дословно по-русски это звучит так: жертвуй по мере того, как ты зарабатываешь.
— Это частная благотворительность сотрудников компании?
— Да, если сотрудник жертвует заработанный им $1, то компания прибавляет еще $0,5. Обычно жертвуют в крупные фонды.
— Компания определяет, в какой именно фонд сотрудник может передавать свой доллар? Или выбор за сотрудником?
— Что вы, никаких рекомендаций со стороны компании. Фонд должен быть зарегистрированным в налоговой службе, вот и все.
— И каков максимальный размер пожертвования, при котором компания сохраняет эту пропорцию: $1--$0,5?
— Компания поддержит любую акцию сотрудников. Но вот что я вам скажу: в России на личностном уровне я вижу куда больше щедрости, чем где бы то ни было по всему миру. И это при том, что программы социальной ответственности в России — дело новое. Впрочем, как и на Западе. Все мы в начале пути, но я уверен, что корпоративная филантропия вскоре станет неотъемлемой частью деловой жизни.
— Существуют ли различия между западной филантропией и российской? У нас, например, все с удовольствием жертвуют на спасение больных детей и на сирот. А вот помогать старикам и взрослым инвалидам не очень-то принято.
— Во всем мире к детям особое отношение, и это так понятно. Но мне проще говорить о Востоке, чем о Западе. Последние 16 лет я работал в Азии. Таиланд. Сингапур, Корея, Объединенные Арабские Эмираты. Там благотворительная деятельность ведется через религиозные учреждения. Россия более многопланова: можно жертвовать через храмы и есть масса светских фондов. Знаете, как только люди привыкают отдавать деньги на благотворительность, обычно появляются и другие направления, помимо детских. И еще одно здешнее наблюдение: бытует мнение, будто если развивается благотворительность, то это якобы означает, что государство хуже работает. Это же неверно. Про Голландию, к примеру, никак не скажешь, что там государство не работает, однако филантропия там хорошо развита.
— Ваше отношение к мысли нобелевского лауреата Милтона Фридмана о том, что филантропией должны заниматься частные лица, а не компании, целью которых является прибыль для своих акционеров?
— Это самый провокационный вопрос, заданный мне в России! Наверное, чисто теоретически было бы правильно, если бы филантропией занимались лишь частные лица. Но компании должны участвовать в жизни местных сообществ, помогать им решать социальные проблемы. Мы не работаем в вакууме, мы тоже часть общества. Филантропия — это еще и возможность влиять на него. И потом, согласитесь, во всем, что касается благотворительности, инициатива почти всегда идет сверху, будь то государство или компания. И тогда чем больше компания занимается филантропией, тем чаще ее сотрудники будут задумываться о своем месте и роли в окружающем мире.