Некролог
В ночь на 26 января в Петербурге умер народный артист России Игорь Дмитриев. Несмотря на более чем 120 ролей в кино и около сотни в театре, удостоенный всяческих званий и наград артист до последних дней обрывал разговоры о своих достижениях словами: "Не рискую назвать это творчеством".
Свою аристократическую скромность актер унаследовал от прапрабабушки Анны Павловны Шерер, той самой фрейлины императрицы Марии Федоровны, чей салон описал Лев Толстой в "Войне и мире". Игорь Дмитриев родился 29 мая 1927 года в Ленинграде в семье профессионального спортсмена Бориса Дмитриева и балерины Елены Таубер. Отец скоро оставил семью, главными впечатлениями детства стало общение с бабушкой, матерью отца (она-то и имела отношение к роду Шерер), и частые походы в цирк и мюзик-холл — там работала мама.
В начале войны вместе с матерью Дмитриев оказался в эвакуации в Пермской области. И, случайно узнав, что в Перми (тогда город Молотов) открывается юношеская студия при драматическом театре, бросил школу и в прямом смысле поселился за кулисами. В 1944 году, так и не окончив школу, отправился завоевывать Москву. Поступил сразу в несколько театральных училищ, но выбрал Школу-студию при МХАТе. Аттестат зрелости добыл в МАИ, пережившем в то время большой пожар,— будущий актер сумел убедить приемную комиссию, что его аттестат сгорел вместе с документами других поступавших, и ему выписали дубликат. "Вот тогда ты и сдал первый экзамен по мастерству актера" — так, по легенде, отреагировал на эту историю мхатовец Николай Хмелев. В 1948-м Дмитриев поступил в труппу Ленинградского драматического театра и остался там на 20 лет.
В труппе на него сперва смотрели с большим недоверием — уж очень не по-советски лощеный. "А потом я вдруг понял, что во МХАТе его родной душой был Кторов. Что это кторовская лощеность, кторовская культура, глубина и легкость, необычайная легкость",— вспоминал старейший актер труппы Федор Никитин. Эта "кторовская легкость" — острый комический дар, помноженный на изысканный мужской шарм и насмешливость интеллектуала,— помогла молодому актеру прославиться. В 1953 году Дмитриев сыграл князя Ветринского в водевиле "Лев Гурыч Синичкин" и, как это бывало в то время, проснулся знаменитым. Впрочем, помимо славы актер тут же ощутил то, что сам называл "веригами амплуа": за князем Ветринским последовала целая шеренга князей, графов, царских офицеров и генералов в кино и на сцене.
"Белых, сыгранных мною в кино, так много,— рассказывал Дмитриев спустя годы,— что, наверное, хватило бы, чтобы сформировать целый офицерский батальон". В большом кино он дебютировал опять-таки в качестве белогвардейца — в 1957 году Сергей Герасимов пригласил его в свой эпохальный "Тихий Дон" на роль подлого красавчика Листницкого. Дмитриеву во все времена везло на режиссеров и партнеров. Его снимали Григорий Козинцев, Ян Фрид, Геннадий Полока, Глеб Панфилов, с ним снимались Иннокентий Смоктуновский, Элина Быстрицкая, Маргарита Терехова, Олег Даль.
Дуэт Дмитриева--полковника Джеральдина и Даля--принца Флоризеля из "Приключений принца Флоризеля" забыть невозможно. Дмитриев играл наивного и недалекого, но бесконечно преданного принцу полковника. Принц, отправляясь на дуэль, оставлял письмо и велел вскрыть его ровно в семь, а верный полковник неотрывно следил за часовой стрелкой, держа в руках заветное письмо и нож для разрезания бумаги. В этой сцене был и фирменный дмитриевский аристократизм, и пародия на этот самый аристократизм, и самопародия артиста — все то, что так редко в нашем теперешнем кино.
Сломать рамки прочно закрепившегося аристократического амплуа в кино и "типический образ лощеного проходимца" в театре Дмитриеву не удалось. Но еще в 70-х на радио он осуществил свою давнюю мечту — записал моноспектакль "Маскарад". В фондах радио наверняка хранится эта уникальная запись, где артист читает трагические монологи Арбенина. Жаль, что увидеть Дмитриева-трагика мы так и не успели.