Президент России Владимир Путин и первый вице-премьер Дмитрий Медведев вчера встретились с президентом Сербии Борисом Тадичем и премьер-министром Воиславом Коштуницей (российские телеканалы подробно осветили эту новость — см. рубрику "Доступ к теле", стр. 4). Специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ внимательно наблюдал, как сербы и россияне, разбившись на пары, поддерживали друг друга в предвыборной президентской гонке.
Сербский президент и премьер прилетели в Москву в разное время и разными самолетами. Борису Тадичу, чтобы победить во втором туре президентских выборов, нужна поддержка Воислава Коштуницы. Но легко было убедиться, что отношения между ними, мягко говоря, непростые.
Я стал свидетелем того, как одна часть сербской делегации очень просила членов российской делегации перед подписанием соглашения поставить на стол перед господином Коштуницей свободный микрофон, чтобы он тоже сказал несколько слов, а другая часть резко возражала против этого. При этом два этих бурных потока из недр сербской делегации не сливались между собой. Как только одни люди отходили от россиян, заранее согласных на любой вариант развития событий (только бы сербы вдруг не передумали), другие тут же подходили и начинали убеждать их не совершать опрометчивые поступки, которые могут омрачить так чудесно складывающиеся переговоры.
В конце концов микрофон для Воислава Коштуницы был выставлен. Действительно, не в интересах россиян было омрачать этот светлый праздник. Ведь они, в конце концов, получили почти все, что хотели: 51% акций нефтяной компании НИС был у них, можно сказать, в руках. Протокол был готов к подписанию. Правда, это был все-таки протокол, а не полноценное соглашение (оно будет подписано в конце 2008 года). Источники в российской делегации отчего-то отказывались, правда, комментировать главный вопрос: за сколько в итоге Сербия уступила "Нефтяную индустрию Сербии" "Газпрому"?
Дело в том, что в ноябре прошлого года "Газпром" предложил за НИС €400 млн и пообещал вложить еще 500 млн в модернизацию активов сербской компании. Сербам эти цифры не понравились, и интрига вокруг этой истории сохранялась до вчерашнего дня.
И все-таки в протоколе, который не считали нужным прятать от своих журналистов сербы, я нашел исходные цифры: €400 млн и €500 млн. Таким образом, я понял, почему отечественные переговорщики отказывались их обнародовать: россиянам было просто неудобно перед сербами за то, что они с ними сделали.
Переговоров в узком составе, между президентами, не было. Они начались сразу в расширенном. Было интересно наблюдать, как готовились к ним участники. Они выстроились, чтобы встретить президентов Сербии и России. Среди членов делегации был и председатель совета директоров "Газпрома" Дмитрий Медведев. И вдруг, буквально за пару минут до начала переговоров, его позвали куда-то за дверь. Он отсутствовал несколько минут.
Оказалось, Владимир Путин накоротке представил его сербским коллегам и, очевидно, предупредил, что раз сербы в Москве предпочитают ходить парами, то и россиянам придется им соответствовать.
В последнее время Владимир Путин и Дмитрий Медведев и так не разлучаются в предвыборных целях. Но это был не тот случай. Протокол в Большом Кремлевском дворце жесткий, и присутствие господина Медведева, например, за столом, где подписываются соглашения и где за спиной у подписантов стоит обычно только президент страны, выглядело бы очень странно.
Но тут-то и выяснилось, что, когда Владимиру Путину незачем поддерживать Дмитрия Медведева, Воислав Коштуница просто считает своим долгом публично поддержать Бориса Тадича. При этом именно вчера и именно в такой форме поддержка Воислава Коштуницы была совершенно ни к чему Борису Тадичу. Она ставила действующего президента Сербии в двусмысленное положение. И не только его: если бы Владимир Путин знал, что все так обернется, то на этих переговорах, наверное, появился бы российский премьер Виктор Зубков. Но он не знал. И никто не предполагал, что Воислав Коштуница не намерен даже на шаг отступить от Бориса Тадича, который оказался в патовой ситуации: он и так в сложных отношениях со своим премьером, особенно после того, как тот накануне в ультимативной форме потребовал от президента Сербии выразить протест против размещения миссии ЕС в Косово (ультиматум не был принят). Но Борис Тадич не может отказаться от этого сопровождения и от этой поддержки, потому ему надо выиграть эти выборы, и голоса, которые есть у Воислава Коштуницы, в этом деле имеют значение.
В результате и было принято решение уравновесить численный перевес сербов за столом при подписании документов Дмитрием Медведевым.
Между тем любой человек, который увидел бы их всех вчетвером за этим столом и не был бы знаком с предысторией этих четырехсторонних отношений, имел полное право по крайней мере тяжело, а то и безнадежно вздохнуть: процесс представления преемника Владимира Путина дорогим россиянам выглядел уже просто назойливым и наглядно демонстрировал тот факт, что Владимир Путин больше ничего в стране не делает в одиночку.
В результате после подписания соглашений с заявлениями выступили все четверо. Никто никого, впрочем, не удивил. Владимир Путин заявил, что Россия категорически против одностороннего признания независимости Косово, и был очень рад, что некоторые страны ЕС "не поддались на политический гнет блоковой дисциплины и проявили политическое мужество", высказавшись против расчленения Сербии.
Борис Тадич называл Косово только Метохией и повторял, что Сербия никогда не согласится с ее независимостью, а Воислав Коштуница и тут воспользовался своей минутой славы, чтобы высказаться против миссии ЕС в Косово (в конце концов, он слишком долго интриговал, чтобы получить эту минуту в свое распоряжение).
Только господин Медведев назвал подписанные соглашения блестящим прорывом, а про Косово не сказал ни слова.
Просто потому, что его время высказываться на эти темы еще не пришло.
Но оно все ближе.