Выставка фото
В Манеже, где в последнее время проводит свои выставки Московский дом фотографии, в рамках программы "Классики российской фотографии" при поддержке компании Toyota открылась ретроспектива Юрия Рыбчинского. Непредвзятые до неузнаваемости фотохроники советской эпохи рассматривала ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Юрий Рыбчинский — фотограф-самоучка, геолог по образованию, пришел в журналистику в начале 1960-х. Сначала как литературный корреспондент и только потом как фоторепортер. Он был внештатным корреспондентом агентства печати "Новости", газеты "Комсомольская правда", журналов "Смена" и "Советский Союз". Работу в последнем издании фотограф, как рассказывают, потерял из-за диссидентского жеста: под впечатлением от чтения Солженицына отказался подписать какое-то вполне рутинное коллективное письмо "за мир".
Впрочем, даже и без этого трудно представить, что Юрий Рыбчинский мог продолжать сотрудничество с советскими изданиями, настолько очевидно "непечатными" выглядят его снимки. Большую часть их он и не публиковал, в лучшем случае выставлял в зале Московского горкома графиков на Малой Грузинской, знаменитого "оазиса" неофициального искусства, со многими представителями которого он дружил. Так, студией фотографа пользовались как мастерской многие андерграундные в то время художники, в том числе Андрей Филиппов и Константин Звездочетов. В середине 1980-х Юрий Рыбчинский ушел из журналистики и работал истопником в котельной, которую превратил в свою мастерскую. А в 1993 году совместно с фотографом Эдуардом Гладковым создал Музей фотографических коллекций. Собрания этого фонда были показаны на многолетней серии выставок "Фотоэстафета. От Родченко до наших дней", которыми господин Рыбчинский и занимался в последнее время.
Ретроспектива Юрия Рыбчинского, организованная МДФ,— уникальная хроника советского времени, с 1970-х и по 1990-е годы, не только решительно не вписывающаяся в советский официальный канон, но и разрушающая все форматы восприятия этого прошлого, предписанные уже нашим временем, будь то мелодраматический ужас перед "совком" или же ностальгия по уютному и забавному игрушечному "застою". Юрий Рыбчинский использовал свое сотрудничество с советскими изданиями для того, чтобы получать командировки и аккредитации в, казалось бы, заведомо неснимаемые места. На выставке можно увидеть фотосерии, посвященные колонии заключенных и столь же немыслимой на страницах какого-нибудь "Советского Союза" церкви. Это сейчас нам кажется, что мы знаем, как должны выглядеть эти некогда "запретные зоны". Но фотограф, снимавший их в 1970-е годы, подобно настоящему первооткрывателю, не представлял, с чем он может столкнуться на этих терра инкогнита, и дотошно снимал все, что попадалось на глаза: выходящего из "воронка" свежеобритого новичка, коллекцию наколок на телах заключенных, растерянного охранника, еле удерживающего двух рвущихся с цепей овчарок.
На его снимках можно видеть молоденьких священников и послушников в рясах, беседующих в Загорской семинарии под непременными даже там портретами членов политбюро, батюшку с матюгальником и церковный прием на высшем уровне 1970-х в банкетном зале гостиницы "Россия" с неимоверным столом, напоминающим пир опричников из эйзенштейновского "Ивана Грозного". Столь же невероятно на снимках Юрия Рыбчинского выглядят и более стандартные для советских фоторепортажей сюжеты. Крошечный старичок, буквально согнувшийся под тяжестью гигантской бумажной гвоздики, на традиционной встрече ветеранов в День Победы. Барабанщик на танцах в сельском клубе, в рок-н-ролльном угаре трясущий длинными волосами под графиком роста надоев. Демонстрация в провинциальном городе, напоминающая пресловутый "Крестный ход на Пасху", на фоне полуразрушенной церкви с вывеской "керосин". "Караоке" в Сокольниках 1970-х: гармонист и тетенька, показывающая залу листы со словами песни "Какая песня без баяна?". А жовиального, с гусарским чубом и усами милиционера, приобнявшего хохочущую барышню в нижнем белье, Юрий Рыбчинский увидел в череповецком вытрезвителе.
Фотограф с равной пристальностью вглядывается в самых разных своих героев: Эдуарда Лимонова, еще не ставшего опальным политиком, Александра Проханова, еще не ставшего модным литератором, Владимира Сорокина, еще не преследуемого "нашистами", Владимира Высоцкого на больничной койке, Алексея Маресьева, лихо закинувшего на чиновничий стол протезную ногу, или Галину Брежневу, задравши юбку, отплясывающую на столе под парадным портретом своего отца. Он никого не осуждает и никем не восхищается. В его снимках вообще нет никаких заведомых, дежурных эмоций: фотограф не ужасается при виде зоны, детей, деревенских стариков и провинциальные церквушки снимает без неизбежного умиления, рабочих не героизирует, не смеется над пьяницами.
Юрий Рыбчинский даже не изумляется абсурдности советского бытия, что бы ему не доводилось снимать, например, "Съезд чудотворцев", на который в раннюю перестройку съехались народные целители. Ни один сюжет не кажется ему удивительным сам по себе — он стремится сделать еще и необычный снимок. И вот это пристальное, но невозмутимое восприятие всевозможных советских диковин и дикостей как нормы и делает фотографии Юрия Рыбчинского современной классикой.