Концерт классика
В Концертном зале имени Чайковского прошел концерт Российского национального оркестра под управлением его главного приглашенного дирижера Владимира Юровского. Верный своему пристрастию к небанально придуманным программам, прославленный молодой дирижер представил публике на первый взгляд крайне разнородный набор из двух симфоний Гайдна и произведений Золтана Кодая и Белы Бартока. В замыслах дирижера и выбранных им композиторов разбирался СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Открывали концерт "Танцы из Галанты" Золтана Кодая, с которыми все вроде бы понятно. Венгр Кодай был большим ценителем и знатоком национального фольклора. Галанта — название венгерского городка вблизи города Пожонь, старинной венгерской столицы; там, в Галанте, композитор часто бывал в детстве и вот решил со временем использовать слышанные тогда народные мелодии для создания "Танцев" с их вполне узнаваемым венгерским колоритом. Проблема лишь в том, что это идиллическое детство с национальными танцами пришлось на поздние времена Австро-Венгерской империи, когда карта Центральной Европы выглядела совсем-совсем иначе по сравнению с нынешним днем. Города Пожонь, венгерской столицы с XVI века, теперь не существует — нынче это город Братислава, столица Словакии; в последней прописан теперь и городок из детства Золтана Кодая с его тогдашней музыкой. В принципе дело житейское: с недавних пор Ярослав Мудрый — украинец, Евфросиния Полоцкая — белоруска, что ж теперь поделаешь? Музыка все-таки дело другое: в устойчивость ее национального колорита по отношению к геополитическим перекройкам верится больше, но концерт-то, как оказалось, скорее отрицал музыкальный "местный колорит" как нечто замкнутое и непроницаемое.
Тема габсбургской Австрии (из политкорректных соображений переименованной в XIX веке в Австро-Венгрию), огромной и неповоротливой империи, включавшей в себя также нынешние Чехию, Словакию, значительные куски Украины и бывшей Югославии, оказалась едва ли не важнейшей для компоновки концерта. Гайдн был представлен не только изысканной Концертной симфонией для скрипки, гобоя, виолончели, фагота и оркестра, но и симфонией N63, известной под названием "Рокселана". А от нее сразу вспоминалось, что простодушие центральноевропейской народной музыки композитору нравилось, что он десятилетиями служил венгерскому княжескому роду Эстерхази, что Рокселана или Роксолана — обросшее преданиями имя любимой жены турецкого султана Сулеймана Великолепного (украинки по происхождению, чтобы читателю было понятнее, как все сложно) и что это вводит еще и турецкую тему: османов в Австрии веками боялись и веками же ими интересовались. Наконец, "Музыка для струнных, ударных и челесты" Бартока тоже вроде драгоценного ларца с двойным, а то и тройным дном: никакой стилизации, никаких цитат, вообще, кажется, никаких компромиссов — и все же именно после более фольклорных "Танцев..." Кодая было понятно, что этнические краски на самом деле для Бартока тоже привычны, а после симфоний Гайдна в бартоковском чувстве формы положительно проглядывал неоклассицизм.
Впрочем, понятно, что здравомыслящий дирижер вряд ли станет составлять такую программу и понукать оркестр на репетициях из одного лишь желания высказаться на какую-нибудь историко-культурную проблематику. Рискну предположить, что здесь было еще и желание с выгодной стороны продемонстрировать способности оркестра, проведя его через две непростые для отечественных музыкантов крайности — музыку XVIII столетия и заведомо непростую музыку века ХХ. РНО действительно показал себя самым выигрышным образом, хотя выигрывал он по преимуществу на одном только поле — демонстрируя неслыханную культуру и интеллигентность звучания, завидное качество ансамбля и блестящую игру солистов. Из последних лучше всего показали себя духовики: сложно перехвалить изумительное кларнетное соло в "Танцах из Галанты" или игру гобоистки Ольги Томиловой в Концертной симфонии Гайдна (главное соло в симфонии, скрипичное, получилось у Татьяны Поршневой менее удачным). Кто-то может на свой лад справедливо отметить, что и это много, однако притом, удержавшись от малейшего намека на цыганщину, дирижер и оркестр не удержались от обратной крайности, все произведения представив строго, целомудренно и сдержанно. Неожиданно интеллектуальными были "Танцы из Галанты", в тонкой и содержательной трактовке Гайдна очень недоставало живого нерва современных аутентичных исполнений, да и в отточенности, с которой исполняли Бартока, тоже было нечто неумолимо-холодное. Право, для программы на центральноевропейскую тематику по меньшей мере неожиданно — хотя это и не худшая из случающихся концертных неожиданностей.