Концерт вокал
В Концертном зале имени Чайковского прошел концерт Даниэлы Барчеллоны, одной из известнейших итальянских оперных певиц, чье звучное и подвижное меццо-сопрано давно уже поставило ее в один ряд с лучшими современными обладательницами этого голоса. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Примадонна выступила в Москве вместе с симфоническим оркестром Московской филармонии, которым дирижировал ее супруг Алессандро Витьелло, который в качестве педагога и выпестовал в свое время ее вокальные способности. Коронным композитором своего репертуара, Россини, певица решила не ограничиваться, включив в программу также арии Сен-Санса и Чилеа. Для меццо-сопрановых партий Россини голос Даниэлы Барчеллоны действительно подходит крайне удачно, что все признали еще в 1999 году, когда случилось по-настоящему прославившее певицу выступление на фестивале в Пезаро, который для исполнителей и поклонников опер Россини имеет то же значение, что и Байрейт в случае Вагнера. Тогда Даниэла Барчеллона исполняла заглавную партию в опере "Танкред", которая стала чуть ли не ее визитной карточкой.
С тех пор она спела все основные меццо-сопрановые партии (женские и мужские) в многочисленных операх композитора, от шлягерных вроде "Севильского цирюльника" до раритетов вроде "Осады Коринфа" или "Аделаиды Бургундской", отменно показала себя в произведениях других композиторов той же эпохи и четко дала понять, что замыкаться на белькантовом репертуаре все-таки не собирается. Теперь в ее послужном списке есть и барочные оперы (хотя за них она берется более осторожно, чем такие ее коллеги, как Чечилия Бартоли или Анна Бонитатибус), и всем известные героини Сен-Санса и Бизе.
Первое отделение заняли (вместе с увертюрами к "Итальянке в Алжире" и "Сороке-воровке") три роскошных россиниевских номера: каватина "Cruda sorte, amor tiranno" из "Итальянки в Алжире", сцена Кальбо из "Магомета Второго" и сцена Малькольма ("Mura felici...") из "Девы озера". Демонстрацией завидных технических способностей выглядели все три, но самой эффектной была, безусловно, ария из "Магомета Второго", пышно разукрашенная колоратурами, гаммами и головокружительными скачками. По распространенному представлению, россиниевский голос должен быть скорее легким и искусным, чем густым и крупным. У Даниэлы Барчеллоны все иначе — это голос буквально огромный, звучащий иногда даже тяжеловато, с тембром скорее темным, хотя сам по себе тембр ее меццо выразительным не назовешь. Первостатейную виртуозность примадонны и широту ее диапазона сложно подвергнуть сомнению: но, хотя и не допуская погрешностей, она все же не смогла на московском концерте показать эту россиниевскую виртуозность в ее самом полном великолепии — в таком исполнении, когда просто высокое качество переходит в маэстрию, когда неглубокая в общем-то музыка начинает казаться умопомрачительной комбинацией изящества, легкости и сверхчеловеческих вокальных чудес.
Однако в случае Россини Даниэла Барчеллона была к этой грани все-таки близка, что относительно репертуара второго отделения сказать уже более сложно. Знаменитая ария Далилы из "Самсона и Далилы" Сен-Санса и сцена герцогини Бульонской из "Адриенны Лекуврер" Чилеа (смелая вылазка певицы на территорию веристского вокала) прозвучали вполне уверенно, но естественности и органичности им не хватало. Тут не помогал даже внимательный, чуткий, хотя и не особенно яркий аккомпанемент оркестра филармонии (Алессандро Витьелло в этом смысле показал себя дирижером, с которым для любого певца работать одно удовольствие). Возвращение к бельканто в виде сцены Леоноры из "Фаворитки" Доницетти и спетой на бис каватины Танкреда все же показалось после этого глотком свежего воздуха.