Грим-уборная истории

Владислав Мамышев-Монро в галерее XL

Выставка современное искусство

В XL-галерее на "Винзаводе" открылась выставка Владислава Мамышева-Монро "Россия, которую мы потеряли". Потерянное искала ИРИНА Ъ-КУЛИК.

Владислав Мамышев-Монро владеет удивительным искусством преображения в самых разных "культурных героев", от, как несложно догадаться, Мэрилин Монро до Любови Орловой, которой художник прикинулся настолько удачно, что недавно получил за это премию Кандинского. Причем в отличие от своих зарубежных коллег-трансформеров вроде американки Синди Шерман или японца Ясумасы Моримура господин Монро создает свой мейк-ап не на профессиональном "голливудском" уровне, а средствами почти кустарными, ненамного превосходящими те, что имеются в арсенале каких-нибудь заштатных театриков. В чем и могут убедиться посетители выставки, рассматривая развешанные по стенам галереи атрибуты искусства художника-комедианта — слегка помятые в костюмерной головные уборы, кудлатые парики, окладистые дедморозовско-толстовские бороды. Впрочем, в полумраке галереи, освещенной только гирляндами лампочек, обрисовывающих на стенах какие-то церковные арки, все эти постижерские изделия выглядели загадочно, если и не как реликвии, то по крайней мере как овеянные театральными легендами экспонаты Бахрушинского музея.

Посреди галерейного пространства соорудили убранный парчовыми занавесками балкон, напоминающий сцену кукольного театра в духе блоковского "Балаганчика" — ключевого текста той самой потерянной России Серебряного века, чьи герои — всевозможные Арлекины и Коломбины до сих пор неприкаянными призраками скитаются по отечественной салонной живописи. Под узорчатым балдахином обнаружился экран, на который проецировался новый видеофильм Владислава Мамышева-Монро. Из черно-белого марева, словно из глубин времени, всплывали герои утраченной прекрасной эпохи. Заросшие бородами крестьяне и придворные дамы с диадемами в сложно уложенных куафюрах, разночинцы с горящим взглядом и женщины-вамп, властные старухи в пенсне и бледные декаденты, хлыстовцы и толстовцы. Все это в сопровождении записей Александра Вертинского, которого с помощью нехитрых манипуляций со звуком заставили петь на разные голоса, то почти шаляпинским басом, то контральто какой-нибудь Изабеллы Юрьевой. То есть играть самые разные роли, подобно тому как перед камерой это делал сам Владислав Монро.

После того как публика успела сполна насладиться фильмом, на балконе появился и сам художник, представший в образе, как он уверяет, певца Бориса Рубашкина — живущего в Австрии легендарного исполнителя русского фольклора, романса и шансона, и спел несколько песен из его репертуара в режиме караоке. Впрочем, необходимость то и дело подсматривать слова не помешала господину Монро продемонстрировать подобающую кабацкую удаль. К портретному сходству с господином Рубашкиным московский художник вряд ли стремился. Жгучий брюнет с бородкой и подведенными роковыми очами, облаченный в нечто вроде бурки, заколотой брошкой со стразами, своим утрированным гримом напоминал персонажа из стесненного в средствах музея восковых фигур, который в зависимости от смены экспозиций может при минимальных модификациях представлять разных героев — Ивана Грозного, Бориса Годунова или Дракулу.

Потерянная Россия Владислава Мамышева-Монро, конечно же, очевидный мираж и муляж, нарочито кустарная фальсификация, собрание самых патетических банальностей и настоящий "вишневый сад" развесистой клюквы. Но при этом господин Монро парадоксальным образом остается невероятно точным. Все его персонажи вроде бы лишены реальных прототипов, но тем не менее кажутся мучительно знакомыми. Словно стоит чуть-чуть напрячь память, и ты обязательно припомнишь, где их уже видел — в дрожащих кинохрониках, картинах из Третьяковки, старинных иллюстрациях к русской классике, на фотографиях сцен из мхатовских спектаклей.

Сам утрированный грим, секретами которого так мастерски владеет художник, кажется не столько аляповатым, сколько исторически достоверным — именно так, если присмотреться, гримировались помешанные на перевоплощении сподвижники Станиславского. "Россия, которую мы потеряли", может, и обманка, но, кажется, не новодел. И ловишь себя на мысли, что вся эта эпоха и была театральной бутафорией. А Владислав Монро отнюдь не имитатор, а этакий аутентист, возрождающий утраченные, казалось бы, секреты старинного ремесла иллюзий.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...