"Жизнь становится делом опасным"
Михаил Айзенберг
* * *
Что скребется? Кто стучится?
Дни и ночи напролет
не умеет отлучиться.
Кто там в черепе живет?
Мы не знали, что живые
там запаяны часы —
ходики сторожевые
приграничной полосы.
Сколько времени? Как будто
остается полчаса
и еще одна минута.
Вьется в черепе оса.
Отогнать ее не в силах,
я живу себе назло.
В гнездах прячется осиных
только старое тепло.
Тонкий пепел слой за слоем
оседает на кости.
Мы слова губами ловим.
Память бедная, прости!
* * *
Вечером в воскресение
небо — одно спасение,—
гаснущее, колеблется.
Звездочка еле теплится.
Вечером легче дышится.
Звездочка еле светится.
Пусть за меня распишется,
там за меня отметится.
"Знамя" 2007 #7
Николай Байтов
* * *
Наверху застыли в плоском танце
сосны звезды сосны звезды сосны,
а внизу гуляют флоксы, астры,
розы флоксы астры розы флоксы.
Все они друг другу братья, сестры —
астры сосны розы звезды флоксы.
Ну а мы пред Богом разве монстры? —
просто овцы, козы, козы, овцы.
* * *
Странно ехать под шофе в грузовой машине.
Страшно ехать по шоссе в грозовую ночь.
По обочинам бегут случаи из жизни:
Ратца, Чагодица, Кихть, Воя, Вондожь, Вочь.
Ни таланта, ни ума,— Емба, Индоманка.
Пельшма, Андога, Мегра,— из последних сил!
Я убогий инвалид, житель интерната.
Я боюсь твоих молитв, преподобный Нил.
Где-то блещет в тростнике мелкий Мареотис.
Вон пещеры и скиты в скалах и песках.
Вкруг оазиса сидит скорченный народец —
тут в склерозе и в тоске дух его иссяк.
Лесопилка в лопухах, теса серый штабель.
Чья-то банька заросла выше двери в сныть.
Удит рыбу на мостках житель-нестяжатель.
Ковжа, Колонга, Кулай, Шола, Юза, Сить.
Пала молния в скирду посредине луга.
Шумный ливень пал стеной, зарево залил.
Малохольные в скиту плачут от испуга.
Пожалей их, успокой, преподобный Нил.
"Что касается", 2007
Сергей Гандлевский
* * *
Очкарику наконец
овчарку дарит отец.
На радостях двух слов
связать не может малец.
После дождя в четверг
бредешь наобум, скорбя.
"Молодой,— кричат,— человек!"
Не рыпайся — не тебя.
Почему они оба — я?
Что общего с мужиком,
кривым от житья-бытья,
у мальчика со щенком?
Где ты был? Куда ты попал?
Так и в книжке Дефо
попугай-трепло лопотал —
только-то и всего.
И по улице-мостовой,
как во сне, подходит трамвай.
Толчея, фонарь на столбе.
"Негодяй,— бубнят,— негодяй!"
Не верти, давай, головой —
это, может быть, не тебе.
"Звезда", 2007, 12
Михаил Гронас
***
Чтобы тень
оставила след на асфальте
Надо век
простоять на одном и том же месте,
А на это
терпения ни у кого не хватит.
Поэтому
давайте расслабимся — тем и прославимся.
***
Есть ли еще решение выход способ?
Может быть, если посмотреть в нужную сторону,
так и лежит потерянное разбросанное —
никем не тронутое?
Вряд ли — с тобой ведь не в прятки игрались,
а пытались, пусть и невнятно, предостеречь.
Здесь такие порядки: потерянные предметы не возвращают,
надо было стеречь.
Может быть, по крайней мере, меня оставят в покое?
Я-то им на что?
Ты им нужен. Они превращают все во все остальное
и все остальное в ничто.
"Воздух", 2006, #2
Андрей Родионов
***
Здесь холодная Яуза под мостом
Как из песни что спел Аполлинер
Среди серого снега бьет черным хвостом
Это мост Мирабо, товарищ милиционер
Это мой Мирабо над полоской реки
Вон почтовый терминал на той стороне
Куда возят письма грузовики
За мостом Мирабо ничего больше нет
Может рухнет от груза их новостей
В черную Яузу в которой не отражается ничего
Этот зимний еле заметный день
И убогий мой мост Мирабо
***
Яуза ты уже взрослая или какая
Что это тут за небоскребы в низине
Отвечает мне Яуза — каждый небоскреб это свая
Забитая богом в гнилое болото жизни
Забытое Богом, Яуза, забытое Богом,
Еще назови любовью это пристанище рессантимента
Отвечает мне Яуза — здесь вырастает новый ребенок
Он использует эти сваи под фундамент нового континента
Какая же все-таки ты Яуза типичная баба
Ты не только не обижаешься на них, милая речка,
Ты придумала даже в их оправдание
Новую сказку про сверхчеловечка
"Игрушки для окраин", 2007
Елена Фанайлова
Русский мир
Кто выступит за русский мир? —
Дурак, юродивый, мартир? —
Он подлежит развоплощенью,
Как хор сорок, как сорок
Дней молитвами святых
Как болтовня пустых
Свидетелей суда присяжных
Как несколько отважных
Авантюристов, кто в горстях
Принес живым морской песок надежды
Есть маленькое нечто
Из-за чего стоит
Ввязываться в драку, быть убитым
Полагаться на ненадежных, рассчитывать на слабых
Доверять неверным; любить предателей
Дожидаться сдачи бригадой
Никто и не должен догадаться
Никто не должен поверить
Долгоспинная матерь волка
С черною по холке шерсткой
Выносит младенчика из сновиденья
Прижимая к сердцу переднюю лапу
Правую лапу, раненную в перестрелке
***
Я снова из воздуха из достану
Все, что положено отморозку
И объясняться не стану
Холодному воску, мертвому войску
Полегшему за странные идеалы
Положившему детей своих в подвалы
По участкам, по больницам
(Где пускали, где и нет)
Мы склоняли к мертвым лицам
Тусклых свеч неровный свет.
Как в готических рассказах,
Фильмах ужасов сборки Лего,
Мы росли в железных вазах
Страхов Виктора Гюго
Словно кактусы и розы
В павловских оранжереях,
Головы пиратов, стразы
На имперских реях
И девяносто третий год,
И все последние года
Вели людей под этот свод,
Где сумасшедшие всегда,
Уже примерно тыщу лет
Кричат под каплями воды:
Нет, нет
И просят: Господи, когда
Ты отвратишь от нас глаза?
Куды мы, Господи, куды?
Мы ведь, ей-Богу, только за.
Когда простой совецкий морг
Не может сдюжить торг людской
С его проклятьем и тоской,
Не в силах вынести Тебя?
Ты, Господи, посиди у воды.
Получи от верующих звезды.
Получи маленькую передышку.
Переживи удар.
И мы тоже в момент перестрелки
Изменим траекторию пуль
Слабым движением ладони.
Какая, если сверху смотреть, абстрактная красота.
"Знамя", 2007, #5
Всеволод Некрасов
***
те же
и никто
дождик
* * *
по поводу кстати Господа Бога
скоро Новый Год
www.levin.rinet.ru
* * *
Погоди
Я посмотрю
Как идут
Облака
Как идут дела
"Стихи из журнала", 1989
* * *
темно
и кто же еще
только ты
знать и можешь
это
жить
можно нет
"Справка", 1991
Игорь Алексеев
Твой морской офицер
не вернулся домой из похода.
Утонул с кораблем,
выполняя последний приказ.
И когда над кокардой
сомкнулись холодные воды,
он унес в глубину
глубину твоих ласковых глаз.
Он стоял на посту
у железной подводной громады.
Страх усмешку не стер
с отвердевших его челюстей.
Его грызли угри
и другие придонные гады,
и шипастые крабы
сожрали его до костей.
С той поры навсегда
ты окрасила волосы красным,
навела маникюр,
поднялась на высокий каблук
и сказала себе:
"Жизнь становится делом опасным.
На хуй эту любовь
и романтику долгих разлук!"
Но запомни, дитя,—
я люблю тебя только такую.
Я же знаю — всегда,
даже в самые постные дни,
ты не ешь ни за что
эту легкую пищу морскую,
и особенно крабов,—
кто знает, что ели они?
http://www.litsovet.ru/