Тему наркотиков (то есть запрещенных психоактивных веществ) в культуре можно начать и закончить одной цитатой: "Расширение сознания по определению выходит за границы вербального и концептуального... Использование расширенного сознания в действительности невозможно до тех пор, пока мы не сможем... создать соответствующий язык". Так писали в манифесте "Международной федерации внутренней свободы" (1962) семь философов и медиков во главе с легендарным Тимоти Лири — психологом, исследователем ЛСД, по словам президента Никсона, "самым опасным человеком Америки".
Создан ли "соответствующий язык" культуры, адекватный состоянию наркотического "трипа"? Очевидно, нет. Можно говорить о более или менее адекватных переводах с гипотетического языка на язык более или менее традиционного кино или литературы. Не только Терри Гиллиом в фильме "Страх и отвращение в Лас-Вегасе" (1998), где пол штормит под ногами у героев, а официант обрастает мордой птеродактиля, переводит книгу Хантера Томпсона (1971) на язык комедии абсурда. Сам писатель воплощал свой бред в жанре гонзо-журналистики — субъективного социально-сатирического очерка нравов. Важно не то, что герой обдолбан, а то, что обдолбанный герой приезжает в качестве светского репортера на автомобильные гонки. Значит, говорить не о чем? Подождем, пока воплотится мечта доктора Лири?
Боюсь, что ждать нечего. Методичный Лири сформулировал идею "соответствующего языка", опоздав лет на десять. Да, мотив наркотиков как медиума творчества, ключа к тайнам бытия вводился в западную культуру уже 150 лет — романтиками, декадентами, сюрреалистами. Так же неторопливо власть выводила наркотики из легального оборота. В США последней лицензии на торговлю героином, патентованным средством от простуды, лишили какую-то захолустную аптеку в 1954 году. Годом раньше Уильям Ли (Уильям Берроуз) опубликовал "Джанки" — больной репортаж из наркоподполья. И как плотину прорвало.
Бывают странные совпадения. В конце 1940-х в Калифорнии сложилось ядро битников — первого контркультурного сообщества, включавшего Берроуза, плотно сидевшего на опиатах, и неутомимого курильщика гашиша Аллена Гинзберга. Тогда же в Ленинграде, изолированном от "тлетворных влияний" Запада, сдружились очень похожие на битников отцы советского андеграунда. Их лидеры поэт Роальд Мандельштам и художник Александр Арефьев были морфинистами.
Их предшественники и сперва они сами не вводили наркотики в отвратительный им внешний мир — наркотики отделяли их от этого мира, были болезнью — не столько физической, невыносимо описанной Берроузом в "Голом завтраке" (1959), сколько метафорической, клеймом изгнанничества-избранности. Символом солидарности с культурами, подавленными обществом рационализма, агрессии, потребления, пуританизма. Для расистов марихуана — отрада "ублюдков", негров и "латинос", а любимые битниками джазмены, включая Дюка Эллингтона и Луи Армстронга, воспевали ее. Покурив, битник становился "белым негром". Кокаин и опиаты — атрибуты криминального подполья? Отлично. В романтической традиции художник — преступник, мы (художники) для какого-нибудь сенатора Маккарти или товарища Берии тоже преступники, так будем нюхать и ширяться.
Их наркомания была сектантской в религиозном смысле слова. Внедрение наркотиков в популярную культуру тоже начиналось как религиозная проповедь. Классик английской литературы Олдос Хаксли оценил ЛСД, поучаствовав в медицинских экспериментах, и воспел метафизическую силу "кислоты" во "Вратах восприятия" (1954). Карлос Кастанеда, апеллируя к авторитету то ли реального, то ли выдуманного мексиканского колдуна, назвал в "Учении дона Хуана" (1968) ключом к истине мескалин. Кен Кизи, автор "Полета над гнездом кукушки", разъезжал по Америке в расписанном флуоресцентными красками автобусе коммуны "Веселые проказники", угощая ЛСД на организуемых им рок-концертах каждого встречного-поперечного. И, как несущие новое слово миру апостолы, пронеслись по экрану на мотоциклах с бензобаками, набитыми героином, герои Денниса Хоппера и Питера Фонда в "Беспечном ездоке" (1968), чтобы, как первохристиане, погибнуть от рук варваров — фашиствующих "дубленых загривков" из глубинки.
А потом случилось то, что случается с любой благородной идеей, христианской или коммунистической. Брошенная в массы, она превращается в гулящую девку. Битники и рок-музыканты видели в преклонявшихся перед ними толпах хиппи граждан будущей страны Утопии, а это были просто толпы, быстро забывшие об идеалах и прихватившие во взрослый мир только наркотики. Кену Кизи "ангелы ада", с которыми он задружился с легкой руки Хантера Томпсона, мерещились ковбоями-махновцами, союзниками в войне против общества, а оказались просто подонками, добавившими к широкому спектру освоенных ими психоактивных веществ еще и модную "кислоту".
Никто уже не споет, как The Beatles, о "Lucy In The Sky With Diamonds", подразумевая под загадочной "Люси в небесах с бриллиантами" ЛСД. Эвфемизмы и метафоры никому больше не нужны, все говорится открытым текстом. С наркореволюцией случилась та же пакость, что и с революцией сексуальной: ее поставили на конвейер, проституировали в жизни и в культуре.
Наркотики были средством, стали целью. Были стилем, внутренним дизайном жизни, стали жизнью. Герои фильмов последних лет ("Реквием по мечте", "Кэнди") думают не о том, зачем им нужны наркотики, а о том, где их достать. Были достоянием избранных, стали отрадой широких пролетарских масс. Ровно через 40 лет после "Джанки" точку в неудавшемся эксперименте внедрения наркотиков в культуру поставил Ирвин Уэлш романом "Trainspotting", через три года экранизированным Дэнни Бойлом. Героин и прочие субстанции в книге и фильме — деталь повседневного быта деклассированных парней, любителей пива, футбола и телок. Кстати, именно фильм Бойла мог бы быть, в отличие от государственной пропаганды, самым сильным аргументом против них. В конце концов, обосраться в девичьей постели гораздо страшнее, чем умереть от передозняка.
Ольга Жук
Тихие обольстители, или Необузданные демоны. Наркотики: история, общество, культура
М.: Красный матрос, 2007
Алексей Поликовский
Джим Моррисон. Путешествие шамана
М.: Иностранка, 2008
Герман Садулаев
Таблетка
М.: Ad Marginem, 2008
Бен Элтон
Светская дурь
М.: Иностранка, 2008