Список книг, представляемых на этом развороте, является рейтингом в том смысле, что выбравшие их Анна Наринская и Григорий Дашевский считают их самыми интересными из всего выходящего в предстоящем книжном квартале. Никаких мест относительно друг друга эти книги, разумеется, не занимают, степень привлекательности каждой из них зависит от частных читательских предпочтений. А расставлены они просто по алфавиту.
Михаил Айзенберг. Рассеянная масса
Арсений Ровинский, Федор Сваровский, Леонид Шваб. Все сразу
Мария Степанова. Проза Ивана Сидорова
Елена Фанайлова. Черные костюмы
М.: Новое издательство, 2008
Этих и других авторов "Поэтической серии" "Нового издательства" объединяет лишь то, что все они входят в канон постсоветской поэзии. Объединить их миры невозможно. Мир, истончившийся до почти паутинной тонкости под бесконечно сосредоточенным вглядыванием и вслушиванием,— у Михаила Айзенберга; мир, становящийся сном ради того, чтобы преодолеть родовой эгоцентризм лирики и впустить в себя "другого",— у Арсения Ровинского, Федора Сваровского, Леонида Шваба, соединивших свои очень разные стихи в очень цельную книгу; максимально интенсивный мир, своей интенсивностью буквально разрывающий говорящего на части, на тело и душу, на множество "я",— у Марии Степановой; бесчеловечный мир под ярким уничтожающим светом презрения — у Елены Фанайловой. Эти миры нельзя объединить, они могут только пересечься в опыте читателя.
Симона де Бовуар
Сила обстоятельств
М.: Городец-флюид, 2008
Когда Жан-Поль Сартр предложил своей возлюбленной, подруге и соратнице написать автобиографию, она решила, ей нужно сперва разобраться в том, что такое быть женщиной. В итоге появилась книга "Второй пол" (1949), исследующая процесс производства "женственности" в обществе и содержащая знаменитую фразу "Женщиной не рождаются, ею становятся".
"Силу обстоятельств" Бовуар написала 20 лет спустя, и этот текст действительно похож на то, что мы называем мемуарами. Мемуары женщины, которая жила "собственной жизнью, по собственному усмотрению, для себя самой, освободившись от условностей и предрассудков".
Джим Гаррисон
Зверь, которого забыл придумать Бог
СПб.: Азбука, 2008
Вполне серьезные биографические справки представляют 70-летнего американца Джима Гаррисона следующим образом: "Свою личную жизнь писатель делит между семью главными увлечениями — алкоголем, едой, стриптизом, охотой и рыбалкой, религией, дорогой и размышлениями на тему места человека в природе". Все эти увлечения Гаррисон скрупулезно переносит в свою прозу. Нашли они отражение и в этом сборнике новелл писателя (безусловно, одного из самых маскулинных современных авторов).
Анджей Иконников-Галицкий
Хроники петербургских преступлений во время НЭПа
СПб.: Азбука 2008
"Нэповский Петроград — это город, из которого исчезли аристократы, великосветские дамы, банкиры и заводчики в сияющих цилиндрах... А кто остался? Зощеновские персонажи, мещане, бывшие штабные писари, а теперь — совслужащие, мелкие и средние управленцы". Панорамой преступлений в этой "зощеновской" среде Иконников-Галицкий заканчивает трилогию о петербургских преступлениях, написанную по-хорошему просто, с симпатичным наивным пафосом и кучей ярких подробностей.
Кристиан Крахт
Метан
М: Ad Marginem, 2008
Роман Кристиана Крахта "Faserland" — куда более важная веха для поп-литературы, чем вышедшие через пять лет столь любимые у нас бегбедеровские "99 франков". Теперь Крахт предлагает нечто принципиально новое — до невероятности далекое от попсовости. В "Метане" научными и беллетристическими способами описывается таинственная сила метана — газа, который должен стать побудителем зарождения на Земле принципиально новой жизни.
После выхода "Метана" в "официальном" списке 500 немецких интеллектуалов, Крахт переместился на 101-е место, поднявшись на 29 позиций относительно прошлого года.
Примо Леви
Канувшие и спасенные
М.: Новое издательство, 2008
Итальянец Примо Леви — один из ключевых для современного европейского сознания авторов. Инженер-химик, писателем он стал после года, проведенного в Освенциме. Этот год он описал в романе "Человек ли это?". Второй его роман "Передышка" описывает его путешествие по разрушенной Европе и России из Освенцима на родину. "Канувшие и спасенные" — предсмертная (в 1987 году он покончил с собой) книга Леви, "обобщающая сорокалетний опыт размышлений о концлагерях как об одном из центральных феноменов ХХ столетия".
Дорис Лессинг
Трещина
СПб.: Амфора, 2008
По-настоящему про Дорис Лессинг нам стало интересно только после того, как она в этом году получила Нобелевскую премию. В 1962 году, когда на весь мир прогремела ее феминистская "Золотая тетрадь", в России читали совсем другие книги.
"Трещина" — последний на сегодняшний день роман 88-летней писательницы. Он относится к серии фантастических романов Лессинг, которые у нас по большому счету еще не переводились. Книги об инопланетных цивилизациях Лессинг стала писать после того, как увлеклась суфизмом и осознала, что "Судьбы планет, не говоря уж об отдельных личностях, вещи маловажные. Они лишь части космической эволюции".
Эдуард Лимонов
СМРТ
СПб.: Амфора, 2008
"Я думаю, я сноб. Я перестал участвовать в сербских делах и бывать на Балканах, как только в Сербию зачастили делегации русских патриотов". Пока снобизм не мешал Эдуарду Лимонову ездить на Балканы, он успел сделать очень многое — повоевать, поучаствовать в заседаниях сербского правительства, выучить сербскую частушку и сняться в английском документальном фильме. Потом он написал про это все рассказы — хорошие, отчаянные и самовлюбленные: "Одинокий воин, я вложил свою лепту, сделал все, что в моих силах. Празднества ханжества пусть совершаются без меня".
Ричард Пайпс
Русский консерватизм и его критики
М.: Новое издательство, 2008
Ричард Пайпс, 84-летний историк из Гарварда, чтобы объяснить особый тип российской государственности, создал теорию "вотчинного государства": самодержец правит государством как своим имением; четкого разграничения между обществом и государством нет, нет законоправия и личных свобод. В новой книге он излагает взгляды консервативных защитников и либеральных критиков российской автократии — Щербатова и Панина, Карамзина и Сперанского, Победоносцева и Кавелина. Поскольку вопрос об автократии остается актуальным, книга Пайпса будет полезна всем участникам текущих политических дискуссий.
Александр Пушкин
Собрание сочинений. Выпуск 2. Борис Годунов
М.: Новое издательство, 2008
Новое собрание сочинений решает непривычную для традиционной пушкинистики задачу — представить его тексты не "очищенными от цензурных и издательских искажений", а как литературный факт пушкинской эпохи. Каждый том нового собрания открывается репринтным воспроизведением прижизненной публикации, а затем идут подробные комментарии. То есть тексты представлены не в соответствии с "авторским замыслом", как его реконструируют ученые и санкционирует власть, а какими их действительно видели первые читатели.
Салман Рушди
Клоун Шалимар
СПб.: Амфора, 2008
В Англии "Клоун Шалимар" вышел в сентябре 2005 года, и серьезные газеты, например The Times, Independent и Observer, в унисон отреагировали восторженными рецензиями.
Но эта книга отнюдь не только "книга для критиков". Текст многообещающе начинается с убийства и в дальнейшем не разочаровывает. Но, как часто бывает у Рушди, мечущееся между Калифорнией, Францией, Англией и Индией повествование складывается в ностальгический панегирик Индии, индийскому штату Кашмир. Разрушенному раю, не столько потерянному, сколько разбитому вдребезги.
Владимир Сорокин
Заплыв
М.: АСТ, 2008
Сборник ранних рассказов Владимира Сорокина, многие из которых не только нигде раньше не публиковались, но и вообще до сих пор хранились у автора исключительно в машинописном виде. Листки уже слегка пожелтели. Безопаснее всего было бы сказать, что эти рассказы интересны потому, что из них вышел более поздний, знаменитый, настоящий Сорокин, но так сказать нельзя: это вполне самостоятельные странные и завораживающие тексты.
Джонатан Франзен
Поправки
М.: Иностранка, 2008
Знаменитый роман Франзена решили переиздать, чуть подредактировав и без того хороший перевод: книга уже выходила у нас пару лет назад, но тогда ее практически никто не заметил. А в Штатах Франзен после публикации в 2001 году "Поправок" оказался одним из самых важных писателей. И самых независимых. Он пишет об отношениях отцов и детей, не обращая внимания ни на прокисший привкус самого понятия "семейные ценности", ни на "старые добрые нигилистические принципы серьезной литературы".