К законопроектной деятельности в России принято относиться иронично. Внимательные читатели Ъ, а тем более специалисты по отношениям с властными структурами, разумеется, знают, что не 100% законов, принимаемых Госдумой, разработаны в администрации президента или в министерствах. И даже с учетом того, что для сокращения сроков внутриведомственного согласования часть законопроектов вносится в парламент депутатами, нередко не знающими их содержания (написаны они специалистами министерств), депутаты действительно изредка разрабатывают законопроекты, которые потом действительно становятся законами. Впрочем, в первые и последние месяцы работы Госдумы нередки законопроекты, выглядящие странно. Обычно они касаются наиболее острых, по крайней мере в глазах социологов, вопросов экономики или политики, крайне просты — или же, напротив, избыточно, шизофренически сложны и — не имеют шансов стать законом.
В Госдуме образца 2001 года таким законом стал законопроект "Родины" об изъятии сырьевой ренты — в представленном виде проект демонстрировал принципиальное игнорирование авторами даже базовых основ налогового законодательства. На прошлой неделе очень похожим законопроектом стал внесенный группой депутатов "Единой России" и "Справедливой России" о приватизационном налоге.
Текста законопроекта пока нет в информбазе АСОЗД Госдумы, о нем известно лишь со слов его разработчиков. Впрочем, читать его вряд ли есть необходимость. Хотя депутат Александр Лебедев и предполагает, что вокруг этого законопроекта "будет много споров", в этом есть большие сомнения. Внесенный в Госдуму действующими на тот момент депутатами проект не может не быть рассмотрен по полной процедуре, но, с огромной вероятностью, 20-процентный налог на "сверхприбыли", полученные владельцами около 200 крупнейших, приватизированных на "залоговых аукционах" 1995-1997 годов компаний с 1997 по 2007 год, никто даже не попытается ввести в действие — по крайней мере в его нынешнем виде. Как, не читая законопроект, можно такое утверждать? Я исхожу всего из одного параметра — ставки налога на "сверхприбыль" в 20%.
В самом налоге ничего невозможного нет. Последней страной, которая занималась подобными проектами в крупных масштабах, была не Куба, а Великобритания, причем всего десять лет назад. "Налог на случайную прибыль", windfall tax, был введен лидерами пришедшей к власти Лейбористской партии в 1997 году. Мотивация лейбористов была крайне близка к мотивациям их коллег из четвертой Госдумы — речь шла о налогообложении "сверхприбылей" владельцев приватизированных в 1982-1993 годах инфраструктурных госкомпаний. Введению налога предшествовали 18 лет внутрипартийной дискуссии о том, как исчислять windfall tax. Сошлись на следующей методике — сумма налога исчислялась как в среднем 23% от разницы между рыночной капитализацией компании и средней прибылью после налогообложения в течение четырех первых лет после приватизации, умноженной на 9,3 — средний p/e ratio за этот период по группе налогооблагаемых компаний. Идеи же, аналогичные по степени простоты нынешним формулировкам депутатов Госдумы, лейбористы обсуждали с 1987 года — тогда шансов на реальное введение windfall tax в действие у них было не больше, чем на приход к власти.
Совокупный сбор от windfall tax составил крайне немного — £5 млрд. В США аналоги windfall tax обсуждаются с 2005 года в связи с ростом цен на нефть. И скорее я поверю в американский windfall tax, чем в русский — хотя он вряд ли нужен и нам. Шансы на что-то подобное в России возникнут лишь тогда, когда налог действительно начнут рассчитывать, а не провозглашать лозунги "отберем 20%!". Сначала надо определиться, у кого отберем, с какой суммы и зачем.