"К нашим винам тянет, как к приятным в общении людям"

С кратковременным визитом Киев посетил генеральный управляющий Chateau Margaux ПОЛЬ ПОНТАЛЬЕ. О феномене успеха вин этого хозяйства и творческих планах с ним побеседовала ВАЛЕРИЯ Ъ-ТРУФАКИНА.

— Семья основной владелицы Chateau Margaux Коринны Менцелопулос — единственная православная в Бордо. Наверное, именно поэтому ваши вина так хорошо понимают славяне.

— Да, у нас в Бордо есть католики, мусульмане, протестанты, иудеи тоже есть — и других православных среди винодельческих семейств я не припомню. Хотя я не думаю, что вера имеет большое значение для виноделия. Единственное — религиозная принадлежность предопределяет культурную, и тут мы могли бы найти много соприкосновений.

— Вероятно, большее значение имеют основные характеристики ваших вин. Они "нежные", "гладкие".

— Вы затронули очень чувствительное место. И я очень рад, что вы оценили именно эти характеристики, для меня они в числе самых важных. Они позволяют понять, что Chateau Margaux — это прежде всего шарм. Это не высокомерные или недоступные пониманию вина, а понятные, доброжелательные, легко идущие на контакт и незаметно проявляющие богатство своей личности. Вино всегда должно вести себя как открытый человек: сначала показывать ровные отношения, сохранять дружелюбие — никогда нельзя сразу демонстрировать свою силу и власть. Поэтому к нашим винам тянет, как к приятным в общении людям.

— Как вы определяете, что вот из этого винограда будет Chateau Margaux, а не второе вино — Pavillon Rouge du Chateau Margaux?

— За три столетия почвы остались те же, но вина меняются — все дело в селекции. Наши 270 га (13 из которых занимает Совиньон Блан) разделены на 90 участков, везде винификация проводится разным способом. К концу января мы наливаем 90 бокалов и определяем, что будет чем — при этом на Chateau Margaux обычно идет не более 35% урожая. Так мы улучшаем качество. Некоторые великолепные участки целенаправленно переводим для участия в производстве "второго" вина. Это не субпродукт "первого", а самодостаточное вино, оно разливается намного быстрее, его приятно пить раньше.

— Интересно, что в терруаре, предназначенном для красных вин, вы успешно делаете белое — Pavillon Blanc du Chateau Margaux...

— На ухоженной земле можно делать все — в том числе белое вино. Наша земля дает совершенно необычные красные вина, но может давать и очень хорошие белые. Нет ничего великого, что было бы простым,— все должно быть сложным, наш Совиньон Блан тоже комплексный и мощный. Хотя он никогда не будет на высоте наших красных.

— У вас всего три вина: Pavillon Blanc, Pavillon Rouge и, собственно, Chateau Margaux. Вы не собираетесь расширять линейку, например делать розовое?

— Нет, потому что не существует великих розовых вин, только хорошие. Не хочется опускать планку и тратить на это время. Мы вообще не собираемся делать ничего иного, нам повезло, что у нас уникальная и неповторимая земля, которая позволяет нам производить именно напитки категории Grand Vin ("великие вина".— Ъ-Weekend). Имея такую возможность, как мы можем позволить себе делать что-то, что может выглядеть пустопорожним и посредственным? Конечно, считаться производителем "великих вин" — это большая привилегия. Но это и обязанность. И мы не можем производить все подряд, только чтобы зарабатывать деньги.

— Но если бы вы последовали примеру??? того же Ротшильда ???, выпустившего демократичную линейку Mouton Cadet, и сделали "вино для всех"?

— Я восхищаюсь этой компанией, они молодцы. Возможно, у нас бы так не вышло. Мы умеем делать "великие вина", мы знаем нашу землю и ее способности, мы уверены в себе — и не хотим отвлекаться на мелочи.

— А вы не собираетесь присоединиться к практике владения виноградниками в странах нового виноделия и экспериментировать?

— Лично я в этом участвую, я был техническим консультантом в Южной Африке, Испании, Чили — хотел расширить свои знания, приумножить опыт. Это всегда интересно. Я участвовал в производстве очень хороших вин в разных частях света. Но то, что нравится мне, необязательно подходит Chateau Margaux. Естественно, приоритетом для меня всегда будет забота о качестве вин этого хозяйства. Не думаю, что все можно делать одновременно, например быть хорошим продавцом и врачом,— нужно выделить свою область знаний и суметь в ней остаться. К тому же Chateau Margaux — исключительное место, которое требует к себе максимум внимания. Это, скажем, даже не капиталистическое предприятие. Это местность, которая заслуживает особого внимания и отношения.

— Соседнее хозяйство, Chateau Ferriere, так и пишет на пробках: "соседи Chateau Margaux". Как вы к этому относитесь?

— О, я не в курсе. Сейчас буду выяснять, в чем дело.

— Может быть, так они демонстрируют, что гордятся вами?

— Это приятно. Главное, чтобы они не писали, что мы — их соседи.

— Что вы думаете об изменении Имперской классификации 1855 года вин Медока и Грава, которой мы пользуемся до сих пор,— стоит ли ее сузить, расширить?

— Эта историческая классификация была официальным признанием той иерархии, того порядка, который на тот момент уже существовал. Она же легализовала понятие "великие вина". Что касается ее пересмотра — сегодня, например, все знают, что существует аристократическая прослойка населения, и постоянно замалчивать это, отказываться от нее — не выход. Скорее, надо всем, кто к ней не принадлежит, дать возможность преуспеть в жизни, как-то проявить себя, чтобы войти в этот круг. Наша классификация существует сегодня как признание винной аристократии. Она позволяет классифицированным винам, и "великим" в том числе, продаваться по более высокой цене, искать своих поклонников. Но в современном мире настоящая классификация определяется рынком. И я думаю, что не стоит зацикливаться на изменении исторической данности. К тому же каждый ценитель вин или журналист может сделать для себя собственную классификацию.