Новое польское правительство, работающее всего третью неделю, уже сделало несколько жестов в адрес России, которые были истолкованы как попытки наладить отношения. Однако, как убедился корреспондент "Власти" Борис Волхонский, побывавший на днях в Польше, на деле внешняя политика страны останется в прежнем русле.
В своей программной речи в сейме 23 ноября, накануне утверждения в должности премьера, Дональд Туск объявил о намерении улучшить отношения с соседями как на Востоке, так и на Западе. За два года, что Польшей правил тандем братьев-близнецов Качинских (Лех Качинский по-прежнему сохраняет пост президента, а Ярослав ушел в отставку с поста премьера после поражения его партии "Право и справедливость" на выборах в октябре этого года), во внешней политике страны возникло много осложнений.
"В течение 24 часов после нашей победы на выборах отношения с Россией удалось поправить намного эффективнее, чем за последние два года",— заявил Туск, добавив, что его правительство "хочет диалога с такой Россией, какая она есть".
Через несколько дней грянула сенсация: информагентства сообщили, что новый премьер объявил о снятии возражений против вступления России в ВТО. Правда, очень скоро последовало опровержение: оказывается, Туск говорил не о ВТО, а об Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), объединяющей около 30 индустриально развитых государств (приглашение вступить в ОЭСР Россия получила в мае 2007 года). То ли он сам оговорился, то ли информагентства перепутали.
ОЭСР в отличие от ВТО не является организацией, решающей конкретные практические задачи и регулирующей торгово-экономические отношения между странами-членами. Это скорее некий аналитический центр или клуб ведущих экономик мира. Однако заявление премьера было однозначно воспринято в Польше как практическая реализация программных целей, заявленных в его речи в сейме.
"Нам удалось найти другие рынки сбыта"
— Мяч на российской стороне,— сказали мне журналисты в редакции газеты Rzeczpospolita.— Будем ждать ответного хода.
— А вы раньше слышали о польском вето на вступление России в ОЭСР? — спросил я.— Польское вето на вступление в ВТО или на заключение соглашения о партнерстве и сотрудничестве с ЕС на слуху, а про какие-то возражения против вступления России в ОЭСР я никогда не слышал.
Честно признаться, я и о существовании самой этой организации впервые услышал из того же сообщения.
Мои собеседники предпочли отшутиться:
— Зато теперь об этом узнают все.
О том, что Польша ждет ответа на этот жест, говорил и министр сельского хозяйства Марек Савицкий. При этом он не скрывал, какого именно шага Польша ждет от России в первую очередь: отмены эмбарго на поставки сельхозпродукции, в частности мяса, введенного ровно два года назад.
— С момента аннулирования эмбарго Польша готова открыть все свои мясоперерабатывающие предприятия для российских инспекторов,— заявил он.
— А большой ли ущерб польской экономике нанесло эмбарго? — спросил я.
Мой вопрос, похоже, министра обидел.
— Мне кажется, для России более важен не вопрос о том, как пострадала Польша, а вопрос об открытости наших отношений,— ответил он.— Мы после введения эмбарго занялись поиском других рынков сбыта, и нам удалось их найти.
В том, что на сегодня в глазах поляков именно мясо является главной болевой точкой в отношениях с Россией, мне удалось убедиться, общаясь с самыми разными людьми — чиновниками, экспертами, журналистами. Правда, многие из них, как и министр Савицкий, обращали внимание на то, что экономический эффект от эмбарго был минимальным: мясо и сельхозпродукты составляют лишь малую долю польского экспорта в Россию. Кроме того, если верить моим собеседникам, Польше удалось найти и новые рынки для сбыта своей продукции — Южная Корея, Япония, Китай. Более того, как признался один из руководителей программы продвижения польского мяса, уже после введения эмбарго мясо продолжало поступать на российский рынок через Белоруссию, Израиль, Венгрию, балканские страны.
Парадокс ситуации в том, что поводом для введения эмбарго стали поставки в Россию не польского мяса ("Нет в Европе лучшего мяса, чем польское",— сказал глава ассоциации польских мясников Петр Жеманн), а некачественного товара из других стран, в первую очередь из Болгарии и Румынии. Но, как объяснил Жеманн, в ЕС действуют жесткие правила, не позволяющие польским таможенникам проверять товар, если он прошел проверку санитарных служб других стран-членов. Кроме того, те нарушения с использованием фальшивых сертификатов и накладных, которые также указывались в качестве причин введения эмбарго, были обнаружены именно польскими спецслужбами, и сейчас эти дела рассматриваются польскими судами.
Вывод моих собеседников был однозначный: весь конфликт раздут искусственно и политизирован по прямому указанию из Кремля. Более того, как заметил депутат сейма от бывшей правящей, а ныне оппозиционной партии "Право и справедливость" Павел Залевский, эмбарго было введено буквально за день до программного выступления премьера Ярослава Качинского в сейме.
— Это была проверка силы,— заявил Залевский.
"ПРО не является предметом дискуссии в Польше"
Впрочем, мясо — самый свежий, но далеко не единственный раздражитель в российско-польских отношениях. Не менее остро на повестке дня стоят такие вопросы, как планы по развертыванию элементов системы американской ПРО на территории Польши, возражения Варшавы против вступления России в ВТО вопреки согласованной позиции ЕС, вето на заключение соглашения между Россией и ЕС о партнерстве и сотрудничестве, претензии к планам строительства Северо-Европейского газопровода (СЕГ) по дну Балтийского моря в обход Польши.
Сейчас уже почти невозможно разобраться, что тут первично — эмбарго в ответ на планы развертывания ПРО или польское вето в обмен на эмбарго и планы строительства СЕГ. Тем более что российско-польские противоречия возникли не вчера, а уходят далеко в глубь веков. Общаясь с поляками, я убедился, что для современного польского общественного сознания актуальны не только события относительно недавнего прошлого (Сталин, отказавшийся начать наступление в помощь восставшей Варшаве в 1944 году, рассматривается едва ли не как больший злодей, чем Гитлер), но и более давние.
— Проблемы в российско-польских отношениях носят системный характер,— сказал заместитель заведующего бюро исследований и анализа Польского института международных отношений Адам Эберхардт.
— А к какому времени вы относите начало возникновения этих проблем — к советскому прошлому, ко второй мировой войне, к разделам Польши XIX века или к более давним временам?
Эберхардт задумался, потом — мне показалось, с неохотой — признал, что разделы Польши после наполеоновских войн, конечно, многими поляками еще вспоминаются.
— Однако на наши отношения с Германией или Австрией они не влияют,— добавил он.
— Если проблемы системные, то стоит ли ждать улучшения отношений при новом правительстве? — спросил я.
— Проблема для нового правительства состоит в том, что если оно слишком активно пойдет на уступки России, а встречного движения не будет, то у оппозиции и президента появятся сильные козыри.
— То есть изменения позиции по ПРО ждать не приходится?
— ПРО вообще не является предметом дискуссии в Польше. Да, действительно, около 60% поляков против размещения американских ракет, но если вы захотите, например, провести митинг протеста, то придете на него вы один. Более того, отношение может и измениться, если американцы скажут, что взамен размещения ракет они предоставят нам какие-то льготы, например безвизовый режим или финансовую помощь. Тогда уровень поддержки сразу вырастет до 75%. Кроме того, ракетный зонтик в Польше рассматривают не как фактор польско-российских отношений, а как фактор отношений с США: мы хотим повышения роли Польши в американской внешней политике.
При этом по словам Эберхардта выходило, что шумиха вокруг ПРО уляжется сама собой после того, как американские ракеты будут размещены на территории Польши.
— Знаете, когда был период самых лучших отношений между нашими странами? — спросил он.— В 2000 году — сразу после вступления Польши в НАТО.
"На русском языке можно вести дела не только в России"
— С какими понятиями в сознании поляков ассоциируется слово "Россия"? — с этим вопросом я обращался ко многим.
Ответы слегка варьировались в зависимости от политизированности собеседников: на первых местах были либо "газ, мясо, конфликты", либо "водка, икра и Сибирь". Но почти всегда в числе первых пяти значился Путин. Кроме того, большинство говорили и о русской культуре и литературе — правда, ставили ее на четвертое-пятое место, после понятий более актуальных.
— В советские времена нас всех заставляли учить русский язык, но никто этого не хотел,— пояснили ситуацию в редакции Rzeczpospolita.— Зато сейчас ситуация изменилась: примерно в трети польских школ ученики изучают русский язык как второй иностранный. Просто сейчас ко многим пришло понимание того, что если где-то и можно быстро сделать большие деньги, то на Востоке. К тому же на русском языке можно вести дела не только в России, но и на всем постсоветском пространстве и в Израиле.
Наглядно продемонстрировал ситуацию с изучением русского языка в советский период истории официальный представитель польского МИДа по связям с прессой Петр Пашковский. Он, как и все поляки его возраста, изучал русский язык, но с российскими журналистами предпочел общаться через переводчика.
— В школе я очень не хотел учить русский язык,— объяснил он.— И каждый год, чтобы перевести меня в следующий класс, учитель давал мне одно и то же задание: пересказать содержание "Капитанской дочки". Так что это произведение я знаю хорошо.
Впрочем, в сегодняшних условиях и культура становится актуальным оружием политики.
— Польша с Россией общаются на уровне фильмов,— заметил статс-секретарь (замминистра) МИДа Рышард Шнепф.— Мы вам "Катынь" (фильм Анджея Вайды.— "Власть"), вы нам — "1612". Не самая плохая форма дискуссии.
"Туск не пойдет на уступки России"
Как бы то ни было, подавляющее большинство представителей новой польской власти говорили о стремлении налаживать отношения с Россией. Министр сельского хозяйства Марек Савицкий говорил о готовности принять ветеринарных инспекторов (первая группа уже прибыла в Польшу) и начать переговоры с российским Минсельхозом без всяких предварительных условий. Вице-премьер и министр экономики Вальдермар Павляк, хотя и не высказался прямо за привлечение российских энергетических компаний к участию в приватизации этой отрасли польской экономики, заметил, что Польша в вопросах приватизации придерживается принципа полной открытости. Рышард Шнепф отметил, что новое правительство хочет достижения перелома в отношениях с Россией и в отличие от прежнего стремится к прямым контактам.
Впрочем, тут необходимо учитывать одно очень важное обстоятельство. Дело в том, что, хотя по конституции Польши вопросы внешней политики находятся в компетенции правительства, президент, представляющий страну на международной арене, также имеет свое слово в этих вопросах. И сейчас конституционный суд Польши занят рассмотрением вопроса, как поделить полномочия президента и правительства в вопросах внешней политики.
Президент Лех Качинский с самого начала был против назначения на пост главы МИДа Радослава Сикорского, на кандидатуре которого настоял новый премьер Дональд Туск. Президентские сторонники считают его предателем: в прошлом правительстве Сикорский занимал пост министра обороны, затем в результате конфликта с премьером Ярославом Качинским был вынужден уйти с этого поста.
Более того, на днях главой администрации президента Леха Качинского была назначена Анна Фотыга, занимавшая в прошлом правительстве пост главы МИДа и выступавшая с открыто критических позиций по отношению к России. Практически сразу после своего назначения Фотыга резко раскритиковала заявления премьера Туска о возможном потеплении в отношениях с Москвой.
Впрочем, сама фигура нового главы МИДа Радослава Сикорского позволяет предположить, что в российско-польских отношениях решительного прорыва не произойдет. Полтора года назад, в бытность министром обороны, он прославился тем, что сравнил планы строительства СЕГ с пактом Молотова-Риббентропа, а еще раньше, в 1980-е годы, получил известность как фотожурналист, освещавший советско-афганскую войну на стороне моджахедов и даже ставший лауреатом премии World Press Photo. И если со стороны президента и экс-премьера к нему и были какие-то претензии, то разве что в недостаточном энтузиазме в отношениях с США, а не в недостатке критики по отношению к России.
— Если что и будет меняться в отношениях с Россией, то только язык,— сказал статс-секретарь канцелярии президента Михал Каминский.— Не в смысле польский на русский, а более жесткий на более мягкий. Если же посмотреть, как в Европарламенте голосовали представители ПИС (президентская партия "Право и справедливость".— "Власть") и "Гражданской платформы" (партия премьера Туска.— "Власть"), то мы увидим, что практически по всем вопросам, которые считаются тонкими или не очень приятно воспринимаются в России, мы выступали солидарно. Это и вето на заключение соглашения Россия-ЕС, и чеченский вопрос, и права человека, и резолюции по отношению к режиму Лукашенко, и "оранжевая революция" на Украине. И вряд ли следует ожидать, что по таким вопросам, как отношение к Украине, к евроатлантической ориентации Грузии, к энергобезопасности, политика изменится. Пожалуй, единственный вопрос, по которому мы расходимся,— это отношение к войне в Ираке (Туск уже объявил о намерении вывести польские войска из Ирака в 2008 году.— "Власть").
— А ПРО? — спросил я.
— ПРО — это другое дело. Тема Ирака влияет на сознание польского общества, потому что там находятся наши войска, а ПРО — это не та тема, которую поляки станут активно обсуждать. Да и вообще, в ходе прошедшей предвыборной кампании вопросы внешней политики занимали где-то четвертое-пятое место по значимости. И если поляков что-то и волнует, так это европейское направление внешней политики. Там изменения возможны. Но многих поляков по-прежнему очень беспокоит то, что происходит в сегодняшней России: отход от демократии и возврат к более жесткой политике. И я не думаю, что Туск пойдет на какие-то уступки России.
Из встреч и бесед с поляками я вынес одно: если и можно ожидать каких-то скорых подвижек в российско-польских отношениях, то, видимо, только в отношении мяса. Тем более что рост цен на продукты в России и снижение закупочных цен на сельхозпродукцию в целом в Европе и в Польше в частности позволяют получить двойную выгоду путем снятия эмбарго: экономическую за счет наполнения внутреннего рынка и политическую — путем демонстрации готовности пожать протянутую Польшей руку.
Во всем остальном, похоже, скорых перемен ждать не приходится.