Для начала Г. Х. Попов изобличил членов Московской конвенции предпринимателей: по его мнению, члены конвенции оттого недовольны его кипучей деятельностью, что в невозвратном прошлом они надавали взяток В. С. Павлову и МГК КПСС, а теперь, что называется, "долг на двери, а получка в Твери". Следует заметить, что градоначальниково обличение имеет все-таки некоторый налет двусмысленности: с одной стороны, его можно истолковать и в том смысле, что глупые предприниматели давали взятки В. С. Павлову, тогда как давать надо было совсем другим лицам, с другой стороны, обвиняя членов конвенции в совершении деяния, предусмотренного ст. 174 УК РСФСР ("дача взятки"), Г. Х. Попов — в случае если предприниматели проявят сутяжнические наклонности — рискует сам загреметь на пять лет: ст. 130 УК РСФСР сулит именно такую санкцию за клевету, соединенную с обвинением в совершении тяжкого преступления. Так что, как любил говаривать М. С. Горбачев, "разворачиваются процессы".
Вероятно, именно опасаясь сутяг-предпринимателей, Г. Х. Попов решил единым махом разрубить гордиев узел, завязанный вокруг должности московского обер-полицмейстера. Поскольку прежний полицмейстер генерал Мыриков подал в отставку, то, казалось бы, не было препятствий для приведения к присяге любезного Моссовету генерала Комиссарова. Но это только казалось: Г. Х. Попов назначил обер-полицмейстером своего бывшего заместителя по журналу "Вопросы экономики", председателя комитета ВС РСФСР по экономической реформе С. Н. Красавченко. Таким образом, если раньше большинство назначений осуществлялось по формуле "я вам фельдфебеля в Вольтеры дам", то Г. Х. Попов, дабы не было сомнений, что теперь и в самом деле началась новая жизнь, доказал это, назначив Вольтера в фельдфебели. Единственный вопрос — нет ли некоторой глубокой мистической связи между прежней и новой ипостасью С. Н. Красавченко: столь стремительный переход от должности эконома-реформатора к исполнению полицейских обязанностей наводит на кощунственную мысль, что отныне главным субъектом московской экономической реформы станет околоточный надзиратель.
Возможно, правда, и другое объяснение нежданного назначения: Г. Х. Попов, зная тайные думы Белого Царя Бориса Николаевича, решил пригреть друга-соратника, рискующего остаться без работы — ведь на исходе недели Б. Н. Ельцин издал грамоту, дарующую российскому Совмину законодательные полномочия (которых, кстати, в свое время так долго и безуспешно домогался В. С. Павлов) и обращающую ВС РСФСР в нечто, фигуры не имеющее. Ну а поскольку Борис Николаевич, подобно Императрице Анне Иоанновне, решил "разорвать кондиции" и править самодержавно, то депутатам срочно придется переквалифицироваться: кому — в управдомы, кому — подобно С. Н. Красавченко — и в полицмейстеры. А для тех, кто сомневается во всепобеждающей силе самодержавной идеи, регент Российской монархии Алексей Брумель приготовил доказательство: произвел Б. Н. Ельцина в великие князья — то есть связал его кровными узами с Домом Романовых. Как известно, в свое время тов. Сталин указал Н. К. Крупской, что ежели она и впредь будет проявлять свои троцкистские наклонности, то вдовой В. И. Ленина назначат другую. "Да-да, — прибавил вождь народов, — партия может все!" Судя по производству Б. Н. Ельцина в родственники Императора, все может не только партия.