"Что бы я ни делал, я всегда вызываю скандал",— с гордостью и отчаянием говорил Райнер Вернер Фассбиндер (1946-1982), enfant terrible "нового немецкого кино", успевший за свою короткую жизнь сделать столько, что хватило бы с лихвой на пять режиссеров, писателей, актеров. "В год тринадцати лун" — едва ли не самый скандальный его фильм. Не только из-за сюжета, весьма радикального даже для 1970-х, уже переваривших сексуальную революцию: предсмертные блуждания по Франкфурту Эльвиры Вайсгаупт (Фолькер Шпенглер), экс-мужчины, сделавшего операцию по перемене пола из любви к акуле капитализма Антону Зайцу (Готтфрид Йон), лишившегося работы и семьи, вышедшего на панель, но любви так и не добившегося.
Дьявол, как всегда, скрывался в мелочах. Фассбиндер, чудовище, эгоист и циник в жизни, на экране предавался беспримерному самобичеванию — фильм вовсе не об Эльвире, а о нем самом. Вот Эльвира пытается проникнуть в офис Антона. Рядом мается безработный — больной раком. Антон уволил его, узнав о болезни. Но именно сам Фассбиндер не выносил присутствия рядом с собой больных людей и безжалостно изгонял их из своего круга. А вот Эльвира проникла в офис и ночует там, чтобы застать Антона утром. Появляется некто: "Не волнуйтесь, я вас не побеспокою". И не беспокоит, просто тихо вешается в уголке. Точно так же в день рождения режиссера 31 мая 1978 года, незадолго до начала съемок, никого не побеспокоив, в мюнхенский дом Фассбиндера проник его брошенный друг Армин Мейер и принял смертельную дозу снотворного. Фассбиндер сублимировал свои эмоции в фильме.
Как говорил другой его заклятый друг Курт Рааб, "Фассбиндер уничтожал друзей, чтобы затем возвести им надгробные памятники". Фассбиндер воплощал все то, что сам же и ненавидел, а ненавидел он прежде всего Германию, упивающуюся своим "экономическим чудом", все забывшую и ничему не научившуюся. Германия, по версии Фассбиндера, это уникальное сожительство вчерашних палачей и вчерашних жертв, в равной степени обреченных на смерть. Эльвира — плод генетических экспериментов нацистских ученых, пытавшихся вырастить будущую расу господ. Антон — еврей, бывший заключенный лагеря смерти, лишившийся в заключении любых человеческих чувств, "воплощенная смерть". Торговал мясом на черном рынке, потом вложил деньги в супербордель, теперь царит на рынке франкфуртской недвижимости, разрушая ненавистный ему город. Его бордель имитирует концлагерь. Паролем на входе служит название лагеря смерти Берген-Бельзен. Можно попытаться найти хоть какие-то следы человечности в его любви к комедиям Джерри Льюиса, он даже танцует со своими прихлебателями, имитируя комический кинобалет.
Но и эта клоунада холодит кровь, отсылая зрителей к так и не вышедшему в прокат фильму Льюиса о клоуне, который развлекал в Освенциме детей перед тем, как их отправляли в газовую камеру. Эпизоды с Зайцем условны, гротескны, он скорее брехтовский персонаж, ходячий символ "экономического чуда". Но Фассбиндер сочетает гротеск с документальностью, например, сцен, снятых на бойне; трагическую игру Фолькера Шпенглера с годаровским коллажем, где отрывок из порно врезается в хронику с генералом Пиночетом. Мощный и растерянный фильм, посмотрев который склоняешься к мысли, что Фассбиндер не умер, измученный кокаином, а покончил с собой.
"В год тринадцати лун" (In einem Jahr mit 13 Monden, 1978)
"Враг общества" (The Public Enemy, 1931)
Один из первых гангстерских фильмов поставлен Уильямом Уэллеманом в традиционной бытовой стилистике студии Warner. Минимум крупных планов, достоверный антураж небогатых нью-йоркских кварталов, некрасивые герои, прежде всего Джеймс Кэгни, только-только выбивающийся в звезды криминального жанра. "Враг" задал стереотип гангстерского сюжета на долгие годы: взлет и падение "крестного отца", пусть и районного масштаба. Том (Кэгни), сын копа, уверенно и скучно идет по кривой дорожке, сколько бы ни порол его отец,— от хулиганства до кровавых битв с конкурентами за рынок нелегального спиртного. Но именно из этого фильма растут ноги у "Однажды в Америке" — гибель от полицейской пули дружка Тома Серджо Леоне просто процитировал. Ударными сценами Уэллеман не балует, но все они абсолютная классика. Покушение на Тома: они с другом сначала приседают от шума ремонтных работ, а потом, успокоившись, попадают под пулеметные очереди. Финальное возвращение блудного сына домой: беда в том, что сын мертв и стоит на пороге, привязанный к больничной койке.
"Хижина на небесах" (Cabin in the Sky, 1942)
Первый фильм великого мастера мюзиклов и мелодрам Винсенте Минелли. Первый "негритянский" мюзикл, снятый в Голливуде за 13 лет со времен пионерской "Аллилуйи" (1929) Кинга Видора. Современного зрителя привлекут прежде всего оркестр Луи Армстронга и Дюк Эллингтон, сардонически наяривающий на трубе в клубе "Рай", по режиссерской иронии служащем предбанником ада. Режиссеру попеняли за стереотипность его афроамериканцев. Безвольный Малыш Джо (Эдди Андерсон). Его благочестивая и жертвенная жена Петуния (Этель Уотерс). Соблазнительница Джорджия Браун (Лина Хорн). Столь же стереотипен для 1940-х был и сюжет. Джо убивали, но, поскольку Бог и дьявол не могли поделить его душу, он получал полугодовую отсрочку, чтобы определиться, грешен он или чист. Полгода, впрочем, не потребовалось — Джо повторно убили гораздо раньше, и не его одного, да еще и ураган снес декорации "Рая". Но, в конце концов, для Минелли душещипательный сюжет был менее важен, чем отличные джаз и спиричуэлс, явленные в фильме в своем оригинальном блеске.
"В чем дело, тигрица Лили?" (Woody Allen Number One: Lily la Tigresse, 1966)
Режиссером фильма числится некий Сенкиси Танисуси, и это, как ни странно, не псевдоним. Вместе с тем "Тигрица" открывает режиссерскую фильмографию Вуди Аллена, и это, как ни странно, правда. История фильма еще смешнее, чем он сам. Один дистрибутор купил японский триллер, настолько отстойный, что не решился выпустить его в прокат. Начинавший кинокарьеру Аллен за скромные $75 тыс. выкупил фильм, получив право делать что хочет. Глумливо переозвучил, тотально перемонтировал — и сорвал кассу. История японского суперагента, что-то там ищущего по заданию индийского раджи, похищаемого якудза, подвергаемого пыткам и заставляющего сгорать от страсти двух девиц сразу, превратилась в эпопею еврейского Бонда Фила Московица (Тацуа Михаси), гоняющегося по всему свету за секретным рецептом яичного салата, обладатель которого приобретает власть над всем миром. Забавно, что в те же годы такое обращение с артефактами масскульта проповедовали во Франции леворадикальные "ситуационисты", но в отличие от Аллена ничего смешного у них не получилось.
"Костлявая смерть" (La commare secca, 1962)
Первый фильм Бернардо Бертолуччи снят по сценарию Пьера Паоло Пазолини и, конечно, целиком относится к вселенной не режиссера, а сценариста — поэта, гея, коммуниста, любителя пригородной шпаны, которая и прикончит его в 1975 году. Похоже на неореализм, но неореалисты никогда не делали героями таких подловатых воришек, бездельников и убийц. Да и манера съемки совсем не неореалистическая, а уже отравленная "новой волной". Камера скользит, чуть ли не ползает на брюхе, прячется в кустах, словно боится попасться на глаза героям. Вначале она натыкается на труп проститутки в лесу на окраине Рима. Все остальное время идет выяснение, кто же убил ее из-за несколько жалких лир. Под подозрением юный воришка, матерый уголовник, запутавшийся в своих бабах, солдат-провинциал, пристающий на столичных улицах ко всем встречным девицам. Все они мелко и жалко врут. Кто из них убийца в конечном счете совершенно безразлично. Можно только порадоваться, что Бертолуччи не пошел и дальше в фарватере Пазолини, а очень быстро обрел собственный голос.