Выставка графика
В Центральном доме художника открылась выставка "Русская книжная графика из частных собраний" — эскизы, иллюстрации, авторские оттиски, шрифтовые композиции 92 художников из 12 коллекций. Весьма оптимистическая, как похвала собирательству, и глубоко пессимистическая, как прощание с книгой, считает АЛЕКСЕЙ Ъ-ТАРХАНОВ.
В заветных папках 12 коллекционеров обнаружились замечательные вещи. Эскизы Александра Бенуа к его знаменитой "Азбуке". Оригиналы Мстислава Добужинского к сказкам Андерсена и фантасмагорической петербургской повести Сергея Ауслендера. Неожиданно современная детская книга Николая Лапшина — иллюстрации 20-х годов кажутся выполненными по заказу нынешних издательств. Замечательные звери Валентина Курдова — смелые и обобщенные для Киплинга 1930-х, мастерские, но принужденные для Бианки 1940-х. Необыкновенные иллюстрации Петра Алякринского к "Аэлите" Алексея Толстого, заставляющие вспомнить не только фильм Якова Протазанова, но и "Метрополис" Фрица Ланга. Работы Николая Ильина, гения наборной обложки из Нижнего Новгорода, которого вывел из безвестности исследователь типографики Владимир Кричевский. Неожиданные рисунки Бориса Кустодиева 1924 года к "Чудесам" Маршака — с пышнотелой Машинисткой, явно вышедшей из кустодиевских купчих (с пудреницей и коробкой конфет у подножия "Ундервуда"). Богатырь Ивана Билибина, рубящий Змея на обложке изданных в Париже в 1931 году "Сказок из Избы". Все немного вперемешку и оттого особенно неожиданно. Интересно встречать почти не известных тебе художников. Либо целые невышедшие книги, когда коллекционеру повезло и в его руках оказался полный комплект иллюстраций.
Работы на этой выставке выдают не только разницу стилей и манер, но и разницу профессиональных установок художников книги. Среди них есть иллюстраторы, листы которых — произведения станкового искусства, которые могут быть выставлены и проданы. Многие из них сразу же работали с тиражной техникой — гравюрой, ксилографией, офортом. Их стоит за это поблагодарить, особенно оказавшись перед оттисками Владимира Фаворского с их удивительной, бриллиантовой точности ксилографией. Для этого, правда, нужна была не нынешняя, совершенная и бездушная офсетная печать. Нужны были старинные грубые техники передачи: конгениальные гравюре высокая печать и ручной набор, на худой конец линотип, на котором в ритме пишущей машинки отливали литерные столбцы.
Другой иллюстратор работал, точно зная, что его оригиналы уйдут в типографскую машину. Они на вид неряшливы, подчищены, замазаны, заклеены, на них синим карандашом намечены границы текста и расписаны форматы набора. На самом деле это тоже свидетельство высшего мастерства автора, итог своей работы видевшего не в том, чтобы лечь в папку коллекционера, а в том, чтобы оказаться на полосах нарядной тиражной книжки.
В ситуации, когда техникой художника является не его карандаш или граверная игла, а работающая печатная машина, учитывалось все: количество прогонов, качество цветов и квалификация печатников. Автор заранее знал, что пролетарий, накатывая второй цвет, непременно промажет, и усиливал контурный рисунок, который должен был удержать цветовые пятна, которые лягут немного не на место и криво.
Отличная выставка, быть может, и не дотягивающаяся до своего громкого названия, показывает нам не только художников, но и коллекционеров. Мне очень симпатичны коллекционеры советской книжной графики. Во времена скупки ювелирных яиц на десятки и Айвазовских на квадратные метры книжная графика выгодно аттестует своего владельца. Ясно, что это уж никак не публичный жест и не очередное доказательство полного смешения государственных и частных интересов. Это дело личное, специальное, и в числе 12 любителей может оказаться и художник Маркевич, и букинист Чапкина, и телевизионный начальник Эрнст, и федеральный чиновник Сеславинский, и мы с вами.