Озеро для «черных лебедей»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Формально 2025 год российская экономика завершает на фоне роста. По итогам года он, вероятно, окажется вблизи 1%. Однако эта цифра мало говорит о состоянии экономики в целом. Внутри года динамика ВВП больше походила на стагнацию, а к его концу отчетливо проявляются структурные ограничения и уменьшающийся запас прочности.

Итог 2025 года заключается не столько в самой цифре роста, сколько в изменении его качества и способности экономики справляться с неожиданностями. Ключевая особенность 2025 года — сужение спектра источников роста.

«Высокочастотные данные об экономической динамике в октябре свидетельствуют о неустойчивости экономической ситуации»,— фиксируют текущее положение дел аналитики Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) в свежем декабрьском макрообзоре.

По их оценкам, «с одной стороны, коррекция ВВП приостановилась» (первый квартал — минус 0,3%, второй — ноль, третий — рост на 0,1%, сезонность устранена), а «агрегат экономической активности» (динамика добавленной стоимости в АПК, промышленности, строительстве, транспорте, торговле, платных услугах населению) фиксирует «довольно внятный рост, очевидно, за счет промышленности и транспорта» в сентябре--октябре 2025 года.

С другой же — в промышленности рост сосредоточен вокруг «околооборонных» отраслей (отчасти — добывающих производств и нефтепереработки), а в транспорте пока идет лишь компенсация предшествующего «провала». При этом сезонно скорректированный индекс PMI S&P Global в обработке в ноябре остался в отрицательной (менее 50%) зоне. «Столь длительный период нахождения этого индикатора в негативной зоне не имеет аналогов со времени пандемии COVID-19 (хотя масштабы "негатива", безусловно, тогда были выше)»,— отмечают авторы обзора.

Схожую картину демонстрирует и индекс бизнес-климата Банка России, который в течение 2025 года снижался и к концу года находился вблизи 2–2,5 пункта. Исторически приближение индекса к этому уровню соответствовало периодам стагнации или околонулевой динамики выпуска в последующие кварталы. При этом текущие оценки предприятий оставались отрицательными, указывая на слабость фактического спроса.

«Со стороны компонентов спроса ситуация весьма сложная; из них растет лишь потребительский, и то скорее "предкризисно", в ожидании повышения НДС и утильсбора на автомобили»,— констатируют в ЦМАКП.

Разрыв между доходами населения и выпуском стал одним из наиболее показательных примеров структурного перекоса 2025 года. Реальные доходы населения за январь—сентябрь 2025 года выросли на 9,2% на фоне роста ВВП около 1% и в условиях стагнации в гражданских секторах экономики. Рост потребления стал одним из немногих факторов, поддерживавших экономику, но он все в меньшей степени опирался на рост производительности.

При этом, как отмечают в ЦМАКП, макрофинансовая политика в третьем квартале 2025 года «стала абсолютно дестимулирующей: она сочетает отрицательный бюджетный стимул (идет чистое изъятие доходов из экономики по фискальным каналам) и высокую положительную процентную ставку. Если ситуация выйдет за пределы "предположительно сезонной" и закрепится в следующем году — резкое торможение экономического роста станет неизбежным».

Одновременно, фиксируют аналитики центра, «по соотношению монетарных условий (реальной ключевой ставки и индекса реального эффективного обменного курса) российская экономика в октябре закрепилась в квадранте "растущий эффективный курс — высокая реальная ставка"». «Такое соотношение очень выгодно для подавления инфляции, но дестимулирует инвестиции как из собственных, так и из заемных средств и отчасти — текущую операционную деятельность, тем самым сдерживая рост»,— заключают в ЦМАКП.

Еще одним признаком структурной слабости становится снижающаяся инвестактивность.

В третьем квартале инвестиции в основной капитал продолжили довольно интенсивно падать — по оценкам ЦМАКП, их квартальная динамика с учетом сезонности выглядела так: первый квартал — плюс 2,9%, второй — минус 3,7%, третий — минус 1,7%. «Таким образом, кризис в данной сфере перешел в открытую форму; при этом применительно к "физическим" (то есть выраженным не в деньгах, а в кубометрах бетона и единицах оборудования.— “Ъ”) инвестициям ситуация, по всей видимости, заметно хуже»,— фиксируют аналитики (цены на инвесттовары растут).

Во второй половине года усилилось давление со стороны внешних доходов. Цена российской нефти марки Urals в отдельные периоды опускалась в диапазон $30–35 за баррель, а дисконт к мировым эталонам расширялся до $25–30 за баррель. Это стало чувствительным для бюджета. Нефтегазовые доходы по итогам года сократились примерно на четверть по сравнению с 2024 годом, и рост поступлений обеспечивался в основном ненефтегазовыми налогами, прежде всего НДС.

Дефицит бюджета закрепился в диапазоне 2,5–3% ВВП, что потребовало активного использования заимствований и резервов.

Фонд национального благосостояния оставался ключевым источником амортизации, однако его ликвидная часть к концу 2025 года сократилась примерно до 4 трлн руб., тогда как в начале 2022 года она превышала 8 трлн руб.

Изменения в основных макропоказателях отразились и в консенсус-прогнозах аналитиков, опрашиваемых Банком России: медианная оценка роста ВВП в 2025 году за год снижена почти вдвое — с 1,6% в феврале до около 0,9% в декабре, тогда как ожидания по дефициту бюджета, напротив, были пересмотрены в сторону ухудшения — с порядка 1% ВВП до почти 3% ВВП (см. таблицу). Высокая ставка и санкции замедлили экономику, заключает старший управляющий директор аналитического управления «Сбера» Наталья Загвоздина. «2026 год будет сложным из-за повышения налогов, дефицитного бюджета, высокой средней ключевой ставки 14,3%»,— ожидает она, указывая на риски собираемости доходов бюджета и его дефицита выше 5 трлн руб.

Текущее же значение сводного опережающего индикатора входа российской экономики в рецессию, который рассчитывает ЦМАКП, в сентябре продолжало расти и подавать сигнал о том, что на горизонте ближайшего скользящего года (до июля 2026 года включительно) с высокой вероятностью эта рецессия состоится.

В результате экономика входит в 2026 год без признаков немедленного кризиса, но и без прежнего запаса устойчивости. Консенсус-прогнозы в декабре предполагают рост в около 1%, однако он будет все сильнее зависеть от бюджетных решений и внешней конъюнктуры. Ключевой риск следующего года — повышенная чувствительность к шокам. При сужающейся структуре роста, ухудшающихся инвестициях и ограниченной финансовой подушке даже умеренные внешние или внутренние потрясения — так называемые черные лебеди — способны создать более быстрый и жесткий эффект, чем в предыдущие годы.