Слоновья дипломатия

20 декабря 1815 года по заснеженной Дворцовой набережной двигалась необычная процессия, приковавшая к себе изумленные взгляды горожан. Ее возглавляли два огромных слона в богатых попонах и кожаных башмаках. Их сопровождала пышная свита персидского посольства. Для истории это событие сохранил на своей картине «Шествие персидского посольства по набережной Невы 20 декабря 1815 года» художник П. В. Салтыков.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Слонов по Петербургу водили и раньше. В 1808 году баснописец Иван Крылов написал свою знаменитую басню «Слон и Моська», где на огромного спокойного слона лает злобная маленькая собачка. Картина Салтыкова, в отличие от басни Крылова, лишена иносказаний. Это, по сути, репортажный «снимок» с места событий.

Процессия во главе со слонами растянулась по Дворцовой набережной: здесь были и абиссинцы в бархатной одежде на ярых жеребцах, и угрюмые персияне, ведущие двенадцать коней под уздцы. Следом — толпа персидских всадников в парчовых одеждах и золотая карета, в которой восседал посол Фет-Али-Шаха, Мирза-Абул-Гассан-Хан, в белой шалевой одежде, с алмазной звездой и зеленой лентой ордена Льва и Солнца. Его сопровождали девять персидских всадников, а завершал шествие казачий полк и кирасирский эскадрон.

Событие действительно стило того, чтобы его запечатлеть. За экзотическим фасадом скрывался серьезный дипломатический демарш. Живые символы восточной роскоши вплетались в сложную игру большой политики.

Переписать итоги войны

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Шествие 1815 года невозможно понять без обращения к предшествующим событиям. Незадолго до этого подписанием Гюлистанского мирного договора закончилась Русско-персидская война 1804–1813 годов. По условиям договора Персия понесла тяжелые территориальные потери, признав переход под власть Российской империи обширных земель Закавказья, включая Восточную Грузию и часть современного Азербайджана. Россия также укрепляла свои стратегические позиции, получая исключительное право держать военный флот на Каспийском море. Однако договор страдал серьезными недостатками: многие формулировки о границах были намеренно размыты, а сама линия раздела не была четко зафиксирована на местности. Эта неопределенность открывала пространство для новых споров. Персидский монарх Фатих Али-шах, чувствуя поддержку Великобритании, заинтересованной в ослаблении русского влияния на Кавказе, решил использовать дипломатические каналы для ревизии унизительного договора. С этой целью в Петербург было направлено пышное посольство во главе с Мирзой Абул-Гассан-Ханом. Слоны, выступавшие в роли живого дара императору Александру I, призваны были смягчить сердце российского самодержца. Экзотическая ценность и очевидная дороговизна подношения должны были продемонстрировать уважение и создать благоприятную атмосферу для трудных территориальных переговоров.

Ведра водки «для сугреву»

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

К моменту персидского шествия 1815 года петербуржцы уже видели слонов. Эти животные давно утвердились в качестве традиционного дипломатического подарка от персидских правителей российским монархам. Первый слон ступил на берега Невы еще в 1714 году, всего через 11 лет после основания города. Это был дар Петру Великому от шаха Хусейна. Долгий путь животного из Астрахани в столицу стал почти легендарным. Для защиты его ног от жесткой дороги были сшиты те самые кожаные башмаки, в которых потом ходили все петербургские слоны. Для первого исполина на Петербургской стороне построили специальный «зверовой двор». Позднее императрица Анна Иоанновна также получила в дар слона, для содержания которого был нанят целый штат, включая персидского «слонового учителя». Северный климат стал испытанием для теплолюбивых животных. Ежегодно из казны для их «сугреву» выделялись десятки ведер виноградного вина и водки. Самым масштабным стал дар императрице Елизавете Петровне в 1741 году, когда шах Надир прислал сразу 14 слонов. Их прибытие потребовало от городских властей серьезной подготовки: был отремонтирован Аничков мост, построен новый просторный Слоновый двор у реки Фонтанки, а для прогулок животных даже появилась Слоновая улица, позднее вошедшая в состав Суворовского проспекта. Согласно одной из исторических версий, этот щедрый дар сопровождался и смелым личным предложением шаха, желавшего породниться с русской императрицей. Прогулки слонов по городу были обычным делом и порождали множество городских слухов и анекдотов. Один из таких случаев, когда слон, по сообщениям «Санкт-Петербургских ведомостей», сбежал со двора и устроил погром в чухонской деревне на Васильевском острове, вошел в историю. Именно эти неторопливые, бесцельные променады животных по улицам, как полагают некоторые лингвисты, могли дать жизнь расхожему русскому глаголу «слоняться». Непосредственным свидетелем подобных прогулок был баснописец Иван Крылов. Находясь под впечатлением от них, он и создал в 1808 году свою знаменитую басню «Слон и Моська».

Бесполезный дар и новая война

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Несмотря на весь внешний блеск и тщательно выстроенный церемониал, а также огромную ценность живого дара, политическая миссия персидского посольства 1815 года завершилась полным провалом. Император Александр I, недавний триумфатор Наполеоновских войн и ключевая фигура Венского конгресса, не был склонен делать уступки в вопросах, касающихся территориальной целостности и стратегических интересов империи. Ответ русского монарха был твердым и недвусмысленным. В своей ноте он указывал, что «не может согласиться на передачу Ирану тех земель, жители которых добровольно перешли в российское подданство». Этот дипломатический отказ перечеркивал все надежды шаха на мирный пересмотр Гюлистанского договора. Дипломатическая неудача еще больше обострила отношения между двумя державами. Неразрешенные пограничные споры вскоре привели к новой, еще более ожесточенной Русско-персидской войне 1826–1828 годов, которая закончилась для Персии новым поражением и еще более тяжелым Туркманчайским мирным договором. Что же касается непосредственных участников шествия, двух слонов, то их судьба была печальной и прозаичной. Животные были размещены на Охотном дворе у Обуховского моста через Фонтанку. Суровый климат Северной столицы, непривычный корм и привычный «сугрев» ведрами вина и водки, вероятнее всего, не позволили им прожить долго, что привело слонов к повторению участи многих их предшественников.