рассказывает Екатерина Истомина
Открытие Breguet в ГУМе, на первой линии и окнами на Красную площадь (место редкой пафосности — вид на собор Василия Блаженного, а не на Мавзолей, куда выходят окна новых магазинов Cartier и Hermes),— это событие, которое должно было рано или поздно случиться. Санкт-Петербург (где именной бутик тоже бы не помешал, например рядом с музеем-квартирой Пушкина на Мойке, 12) уже был в современную эпоху отмечен явлением Breguet. И это явление рассказывало о "русской истории Бреге". В 2004 году, спустя год после празднования 300-летия города (марка сделала специальную юбилейную серию часов), в Синей спальне Эрмитажа прошла выставка старинных часов Breguet. В экспозиции было 100 экземпляров, из них 12 штук из коллекции самого Эрмитажа.
Вернее будет сказать, что в Эрмитаже мы видели не часы Breguet, а именно "брегеты". То есть часы, которые принадлежали русским клиентам. В их числе был сам император Александр I. Царь дважды принимал французского часовщика и купил у него, во-первых, военные часы с шагомером, а во-вторых, две штуки представительских часов, на задних крышках которых были выгравированы карты России и Санкт-Петербурга. Вкусам императора традиционно следовали выдающиеся люди эпохи (вроде семьи промышленников Демидовых и ряда русских адмиралов, так как Бреге был официальным поставщиком Русского флота) и знатные фамилии (Воронцовы, Нарышкины, Голицыны, Строгановы, Куракины, Волконские, Шуваловы, Трубецкие, Юсуповы, Оболенские, Гагарины). И поэт Александр Пушкин, отдавший "брегет" на время поносить Онегину. Все эти достойные люди (кроме, разумеется, императора Александра) покупали золотые звонкие луковицы-"брегеты" в "Русском доме Breguet", который открылся в Петербурге в 1804 году. После указа от 31 декабря 1810 года о запрете ввоза французских товаров в Российскую империю "брегеты" все равно попадали в Россию — их привозили из Парижа.
Москва же была всегда куда менее заметна в длинной истории Breguet — все же великого часовщика интересовала в первую очередь именно столица. Но теперь все изменилось: первый российский магазин Breguet открылся в нынешней российской столице — в Москве.
Сегодня Абрахама Луи Бреге уже даже как-то трудно считать человеком. Это уже не человеческое имя, данное уроженцу кантона Нешатель, а потом и парижанину, но брэнд. Ведь до Бреге тоже были часовщики — и они тоже делали часы. И тех, часов, и других, часовщиков, было немало — хороших, исключительных, занятных, любопытных, в конце концов. Но все равно кажется, что часовая наука начинается именно с него. Это потом присоединились все остальные и начали что-то делать вдогонку. Но кажется, что все прочие часы, которые не помечены "рукописным" вензелем Breguet et Fils,— словно глоссарий, комментарии к тому, что сделал мастер.
Кстати, многие современные часовщики так и говорят, когда их начинаешь спрашивать про какие-нибудь инновации: "А что можно изобретать? Все сделал Бреге, остается только разрабатывать его идеи". И правда, с точки зрения механики концептуально нового, радикального нового почти ничего не появилось (такого, что по могущественности и величию могло сравниться с тем же турбийоном, придуманным Бреге в 1799 году). Невозможность совершить истинную революцию диктует эксперименты совсем другого рода — с новыми видами материалов, ранее не применявшихся в часовой науке. Хотя и большие открытия — например, механизм, работающий без масла (какой есть в Master Compressor Extreme LAB Jaeger-LeCoultre, 2007 год),— все равно комментируются именем Бреге. Вот, мол, Бреге мечтал о таком механизме, функционирующем без масла, но так и не смог его сделать.
А. Л. Бреге был уникален по двум причинам. Во-первых, он был гениальным часовщиком, мастером от Бога. Его перу принадлежат все главные часовые усложнения: турбийон, вечный календарь, независимая секундная стрелка, отдельная пружина для минутного репетира (или "пружина Бреге"), функция "сплит", противоударное устройство (или "парашют"). Плюс многие десятки калибров.
Бреге также сформировал яркий характерный часовой стиль, внешний облик часов, который остается неизменным уже два столетия. Это круглый золотой корпус, светлый или серый циферблат с разными рисунками-гильоше, маленький циферблат для независимой секундной стрелки и знаменитые стрелки "Яблоко Бреге". В его эпоху этот стиль на законных основаниях назывался "ампирным", и сегодня его часы (как исторические, так и большинство современных, например из линий Classique, Grand Classique, Complication и женские Reine de Naples) можно трактовать как ампирные образцы. Но это уже гораздо больше, чем исторический ампир, стиль начала XIX века. Ампирные часы Breguet — это часы вообще, это часы, которые не могут выглядеть как-то иначе.
Во-вторых, творческий успех Бреге был подкреплен его огромными деловыми качествами. Это важно — сколько часовых гениев мы могли бы узнать, будь у них хоть капля деловой жилки! У Бреге такая деловая жилка имелась, и он превратил ее в золотую жилу. Он был большой, крупный бизнесмен, до кончиков ногтей понимавший, как важны именитые клиенты, как важно с ними дружить, как важно иметь их имена в клиентском списке. Покоряя и очаровывая великих (а в числе клиентов были Людовик XVI и Мария-Антуанетта, затем Наполеон Бонапарт со всей своей многочисленной семьей — часовщик всегда служил власти, а не идеологии), Бреге не забывал о простых, но состоятельных смертных. О тех, кто приносил в его дом свои капиталы (так, например, Бреге первым стал продавать часы по подписке — клиент вносил только первую часть суммы, оформляя заказ на часы, и пока Бреге делал их, постепенно выплачивал вторую). Бреге создавал механизмы, и он умел их продавать.
Итак, теперь в ГУМе, считайте на Красной площади, есть бутик Breguet. Зная характер самого Бреге, можно не сомневаться: будь он жив, он бы сам открыл здесь магазин.