премьера опера
В Оперной студии Национальной музыкальной академии состоялась первая премьера сезона — "Иоланта" Петра Чайковского. Решив музыкальную притчу о прозревающей от любви слепой принцессе в бытовом антураже, режиссер Ирина Нестеренко пошла на глобальные обобщения: все девушки до замужества — слепы, а все оперные театры — одинаковы.
Оперная студия Национальной музыкальной академии занимает особое место в киевском оперном ландшафте. Последние лет десять, на фоне заметного снижения творческого тонуса Национальной и Муниципальной опер, она время от времени выдает если не громкий, то в художественном смысле наиболее интересный и убедительный продукт.
Начало этому "тихому возрождению" положила постановка "Мавры" Игоря Стравинского Юлией Дудиновой — одной из первых выпускниц факультета Национальной музыкальной академии, готовящего оперных режиссеров. Четыре года назад репертуар студии пополнила "Иоланта" Оксаны Новосад, также решенная в русле символистского театра. Все эти спектакли, включая прошлогоднюю "Палату #6" Владимира Зубицкого, поставленную Александром Сенько, представляют собой исключительно интересные зрелища. К слову, неважное финансирование сыграло здесь положительную роль: пусть с огромным опозданием и через камерный жанр, но украинская опера начала вырываться из тисков бытового театра, взамен осваивая стилистику символизма, минимализма и впитывая влияние кинорежиссуры.
Нынешняя "Иоланта" дала обратный ход, казалось бы, налаженному процессу: режиссерскую "Иоланту-2003" сменила дирижерская "Иоланта-2007". Впрочем, перемену акцентов легко было предвидеть, заметив на афишах имена руководителя Национального симфонического оркестра Владимира Сиренко (он-то и стал главным героем премьеры, добившись от расхлябанного оркестра Оперной студии яркости и осмысленности звучания) и режиссера Ирины Нестеренко, набившей руку на филармонических литературно-музыкальных композициях.
Художник-постановщик Ирина Давиденко, расписавшая сцену и костюмы персонажей пестро и с обилием нужных и не очень деталей (помимо этого часть женских костюмов "одолжили" из "Фауста" Гуно, так как их просто не успели вовремя изготовить), в сотрудничестве с Ириной Нестеренко все же родила единственную сильную метафору, скрепляющую действие. Полупрозрачный тюль, ассоциирующийся с физическим недостатком главной героини и на протяжении спектакля ведущий себя подобно сужающейся шагреневой коже, сначала служит воротами, через которые в женское царство проникают рыцари, затем, в виде длинной рыболовной сети, символизирует сон Иоланты, а в счастливом финале оперы становится свадебной фатой — когда она поднимается, девушка наконец прозревает.
Практически все роли — и юных любовников, и пожилого короля, и мавританского врача — исполнили молодые вокалисты, усилившие музыкальную составляющую спектакля. Одну блестящую пару составили сопрано Наталья Пелих (Иоланта) с тенором Сергеем Бортником (Водемон), вторую — проспорившие весь спектакль о методах врачевания бас Евгений Орлов (Король Рене, скрывающий от дочери ее слепоту) с басом Андреем Орловым (Ибн-Хакиа, доказывающий, что если нет страстного желания выздороветь, то никакими пытками делу не поможешь).
В том, что вскоре они сменят сцену консерваторского театра на более статусные площадки, нет сомнений. Хуже другое: Оперная студия почему-то не желает сохранять за собой роль единственного в Киеве режиссерского музыкального театра и ставит оперу так же, как и все остальные.