Контрастные обязательства
Парижская опера охватила полвека истории танца за один вечер
Под конец года художественный руководитель балета Парижской оперы Хосе Мартинес приготовил вечер «Контрастов», охватывающий полвека истории танца. Американский постмодерн в нем представлен историческими спектаклями Триши Браун (1936–2017), английская неоклассика — «Anima Animus» (2018) Дэвида Доусона. Оба известны российской публике: они обладатели «Бенуа де ля данс», а Доусон еще и лауреат «Золотой маски» (2006), и в Мариинском театре его увидели на 20 лет раньше, чем в Парижской опере. Послами современного танца на вечере выступили парижские дебютанты, модные голландцы Имре и Марне ван Опсталь. Брат и сестра показали мировую премьеру «Drift Wood». Рассказывает Мария Сидельникова.
Белая сцена в балете «Anima Animus» Дэвида Доусона подчеркнула мастерство французских танцовщиков
Фото: Benoite Fanton / Opera national de Paris
Белая сцена в балете «Anima Animus» Дэвида Доусона подчеркнула мастерство французских танцовщиков
Фото: Benoite Fanton / Opera national de Paris
Впервые за последние три года декабрьские спектакли в Опере — самый насыщенный и хлебный период сезона — проходят без забастовок: похоже, дипломатия Хосе Мартинеса принесла свои плоды и в труппе воцарилась гармония.
Вечер открыл «O zlozony / O composite» (2004) Триши Браун — поэтическое трио на стихи польского нобелевского лауреата Чеслава Милоша. Все рифмы и ритмы американская постмодернистка подчинила отношениям тела и жеста с пространством и временем. Это чистая танцевальная поэзия, которая разворачивается на фоне бездонного звездного неба под убаюкивающий шепот актрисы Агнешки Войтович-Восло. Спектакль в Парижской опере возобновили впервые после смерти Браун. Для работы с новым звездным составом — Дороте Жильбер, Марк Моро и Гийом Диоп — в Париж выписали команду репетиторов.
Формально упрекнуть новых исполнителей не в чем: все горизонтали-вертикали как в замедленном каскаде поддержек, так и в синхронных фразах соблюдены, структуры и схемы прочерчены и выверены, но сценической химии, которая превращает невыразительные рифмы в высокую поэзию, увы, не произошло.
Такого эффекта добилась Ханна О’Нил, исполнив соло «If you couldn’t see me» («Если ты не можешь меня видеть», 1994). Эта камерная десятиминутная миниатюра — танцевальный монумент XX века — давно перекочевала со сцены в учебники. Однако парижане только сейчас заполучили ее в репертуар. Соавтор Триши Браун художник Роберт Раушенберг (1925–2008) проделал с фигурой артиста тот же гениальный трюк, что когда-то с рисунком Виллема де Кунинга: просто стер ее. Как полотно лишилось фигуративности, так Тришу он лишил лица, повернув спиной к публике и подчеркнув этот радикальный жест «голым» платьем с разрезом до копчика. Ощущение, что смотришь спектакль из-за кулис. Но никакой радикальности и вызова не было в деликатном исполнении Ханны О’Нил. Сила этой балерины в ее слабости. Маленькая, хрупкая фигурка казалась танцующим огнем свечи в далекой темноте сцены, меняющим направления под дуновением невидимого ветра.
«Anima Animus» Дэвида Доусона, поставленный в 2018 году для Балета Сан-Франциско, обрушивается на зрителей как контрастный душ. Белая, полностью открытая сцена, четко вписанный в нее черный треугольник, черно-белые костюмы. И все это мельтешит перед глазами, словно ожившая картина поп-арта. Заданную названием, архитектурой и палитрой игру противоположностей Доусон продолжает и в хореографическом тексте. Представления об абстракции у англичанина довольно бесхитростные. Жесты размашистые, за музыкой Эцио Боссо — только успевай, а ноги в эффектных проездах-арабесках и растяжках в духе Уэйна Макгрегора не уберечь. Не удивительно, что в премьерный вечер второго состава юная Ортанс Мийе-Моран на первом же выходе оказалась на полу и не смогла продолжить спектакль. Но в целом группа молодых артистов Оперы пробежала этот марафон — сколь эффектный, столь и бессмысленный — весьма достойно.
Никаким телесным рискам не подвергали танцовщиков хореографы-дебютанты в Опере Имре и Марне ван Опсталь. Брат и сестра, прошедшие школы лучших современных трупп — NDT при Поле Лайфуте и Batsheva при Нахарине,— хореографы новые для Парижа, но уже зарекомендовавшие себя на международных сценах от Гааги до Монреаля.
На фоне сегодняшнего дефицита новых имен их карьерный взлет был быстрым: не прошло и пяти лет с первых постановок, как Хосе Мартинес выдал им карт-бланш и своих лучших современных артистов.
В «Drift Wood» («Дрейфующее дерево») хореографы размышляют о взаимосвязи человеческой природы и внешнего мира. В качестве декораций — выцветшие голландские пейзажи, дрейфующие от абстрактности к фигуративности. В роли персонажей — современные люди, запертые в условных рамках, навязанных обществом. По ходу спектакля выстроенная по периметру коробка исчезнет, костюмы — еще одна внешняя броня — уйдут, скованные тела раскрепостятся. Почерк хореографов едва ли можно назвать самобытным — насмотренный глаз распознает в нем марки всех их учителей, но компонуют они уверенно и по-своему оригинально, словно подводя под общий знаменатель все увиденные за вечер контрасты.