«Ближневосточные фонды боятся не нашей „нехаляльности“, а вторичных санкций»

Санкции продолжают ограничивать деятельность крупных компаний из Татарстана. Еще одним вызовом для игроков рынка в 2026 году станет повышение НДС и снижение порога для перехода на УСН, в зоне риска окажутся IT-компании. При этом, по прогнозам, ключевая ставка может снизиться до 12%, а на биржу выйдут крупные игроки. О том, что ждет татарстанские компании, кто прав в споре банков и маркетплейсов и что будет с российской экономикой после завершения специальной военной операции, рассказал «Ъ Волга-Урал» президент – председатель правления финансовой группы «Финам» Владислав Кочетков.

Как санкции повлияли на крупных игроков Татарстана

— Среди крупных татарстанских компаний на рынке представлены «ТАИФ», «Татнефть», «СИБУР», «КамАЗ» и другие. Как им удается взаимодействовать с международными организациями с учетом внешних экономических ограничений?

— В наибольшей степени санкции затронули топливно-энергетический комплекс (ТЭК). Тем не менее российская нефть продается большими объемами. Поставки трубопроводным транспортом сократились, но вырос экспорт танкерами, включая использование теневого флота, который сложно ограничить санкциями. Что касается «КамАЗа», эта компания традиционно ориентирована на азиатский рынок. Кроме того, она ведет небольшую, но важную работу по африканскому направлению, где многие государства находятся вне сферы действия санкций.

— Европейские марки покинули российский рынок грузовых автомобилей. Как это отразилось на деятельности «КамАЗа»?

— Ранее у компании существовала конкуренция с европейскими производителями, такими как MAN (штаб-квартира расположена в Мюнхене — прим. ред.). Закрытие европейских брендов сыграло положительную роль: «КамАЗ» увеличил свою долю на российском рынке. На сегодняшний день он фактически является монополистом среди производителей тяжелых грузовиков.

— Какие проблемы стоят сегодня перед компанией? Насколько серьезную угрозу представляют китайские производители?

— Сейчас китайских грузовиков в России немного, поскольку их поставки ограничиваются внешними факторами. Вместе с тем китайские производители значительно опережают российских коллег по уровню технологий, эффективности расхода топлива и внедрению электромобилей. По моему мнению, с технической стороны «КамАЗ» практически не изменился со времен 1970-х годов. Но надо понимать, что грузовой транспорт — это консервативный сектор экономики. Чтобы оставаться конкурентоспособной за пределами России, компании необходимо предложить рынку совершенно новый продукт. Пока таких новинок немного, но «КамАЗ» активно вкладывает средства в развитие производства.

«СИБУР» и «Татспиртпром» ждут на бирже

— Кого еще из региональных игроков можно выделить?

— «СИБУР» — крупная несанкционная компания с сильными технологиями. Не исключаю, что в 2026 году организация может выйти на биржу, не потому что у нее мало денег, а потому что есть определенные обязательства по поручению президента России по удвоению капитализации фондового рынка. Если «СИБУР» разместит на бирже 2–3% своих акций, то уровень капитализации может вырасти на несколько десятков миллиардов рублей.

— Кто бы еще из татарстанских компаний мог выйти на биржу?

— На биржу все больше выходят представители среднего бизнеса, то есть компании с выручкой от 10 до 15 млрд руб., а в Татарстане таких организаций сотни. На IPO могут выйти IT-компании, представители пищевой промышленности и агропромышленного комплекса. Последние меньше рассматриваются как лидеры роста, но по-прежнему выигрывают за счет импортозамещения и стабильного спроса. Я бы с удовольствием вывел на биржу «Татспиртпром» (на момент записи интервью еще не было известно, что «Татспиртпром» рассматривает возможность объединения активов с «Росспирпромом», — прим. ред.). Несмотря на то что в целом потребление алкоголя в России постепенно сокращается, отрасль воспринимается как стабильная и отличная инвестиция. Многим компаниям Татарстана размещение на бирже не нужно, поскольку у них достаточно средств для развития за счет собственных ресурсов.

Юань подвинул евро

— А как на работу компаний влияют ограничения по банковским переводам?

— Переводы отлично работают, и необязательно использовать SWIFT. Есть достаточно много других межбанковских систем. Около 60% оплат происходят через юани, еще 35% приходятся на рубли. У нас есть клиенты, которые работают с компаниями из Бразилии, Чили, Перу и другими странами Латинской Америки и тоже используют юани. С точки зрения мировой валюты юань уже обогнал евро и проигрывает только доллару. С Россией работают крупнейшие китайские компании, денежные потоки продолжают двигаться, изменилась лишь сама валюта.

— Почему юань так сильно подвинул евро?

— Это произошло благодаря санкциям. Банки боятся использовать доллары и евро, потому что данные переводы отслеживают, а организации могут оказаться под санкционным давлением. За счет этого китайская экономика выигрывает на внешнеэкономическом рынке.

Исламские финансы не работают в России

— Многие банки включают в перечень своих услуг исламские финансы. Насколько это актуально для взаимодействия с иностранными партнерами?

— В России эти программы пока не работают. Пять лет назад мы запускали исламскую стратегию. Я приехал в Казань, пообщался с клиентами, они сказали, что им нужна данная программа. Мы сделали исламскую стратегию, в результате получили только двух клиентов. Мы много говорим про исламские финансы, на самом деле в России по факту их не существует, как и в Казахстане. Они сложились в тех странах, где ислам — это государственная религия, например в Иране и на Ближнем Востоке. В странах, где есть традиционная западная финансовая система, исламские финансы пока «не выстреливают».

— Почему данные программы не востребованы у клиентов?

— По ним доходность ниже. В России прослеживаются попытки интегрироваться с финансовой системой Ближнего Востока. На самом деле банки ОАЭ и так хорошо работают с российскими с точки зрения транзакций. Они боятся не нашей «нехаляльности», а вторичных санкций. У меня есть эмиратский клиент, который хочет вложить 100 млн долларов в «Сбербанк» и просил сделать так, чтобы банк из ОАЭ этого не увидел.

— Тогда какова роль исламских финансов?

— В Казань приезжают все больше представителей исламских властей, развивается гостиничный бизнес, а экономики под это пока нет. Возможно, в будущем, когда санкционное давление снизится, за счет того, что у наших компаний есть сертификаты Halal Friendly, мы сможем быстрее восстановить отношения с финансовой системой и привлечь инвестиции с Ближнего Востока.

Маркетплейсы против банков

— Банки и маркетплейсы вступили в спор по вопросу ограничения скидок на цифровых платформах. На чьей стороне Вы?

— И маркетплейсы, и «Сбербанк» борются исключительно за свою доходность. У нас есть клиент в Татарстане, занимающийся производством чая. Половину своего дохода он отдает маркетплейсу, при этом у того остается хороший уровень маржинальности. В этом плане маркетплейсы стали новыми банками со своими косвенными процентами. На мой взгляд, Wildberries немного честнее. Когда вы берете кредит в банке, появляется куча ограничений, обременение на имущество, скорее всего, вас еще обяжут покупать валюту в этом банке по не самому выгодному курсу. Маркетплейсы, конечно, обирают, но хотя бы не претендуют забрать у вас еще какие-то свободы.

— А банки могут повторить успех маркетплейсов и стать такими же популярными среди населения?

— Банки не смогли развить свои маркетплейсы. У «Сбербанка» был неудачный проект, который по доле рынка сильно проиграл «Яндексу». У «Альфа-Банка» тоже внутренняя партнерская программа не особо живая. Банки знают о своих клиентах больше, чем маркетплейсы, но все равно не могут зайти в e-commerce и из-за этого очень переживают. Мечта любого банка — чтобы все деньги, полный контроль и все знания о клиентах были у него.

Вызовы в экономике в 2026 году

— В каком состоянии будет находиться российская экономика в 2026 году?

— Глава «Сбербанка» Герман Греф заявлял о технической стагнации в экономике России во втором квартале 2025 года. В первом квартале 2026 года мы, скорее всего, перейдем к технической рецессии. Бюджетные траты достаточно большие, и крайне вероятна девальвация рубля. Текущий рубль комфортен для населения, но абсолютно неудобен для бюджета. Рубль слабеет, поэтому будут выигрывать те компании, которые получают валютную выручку. В Татарстане это нефтяные, нефтехимические организации.

— Как в будущем году на деятельности компаний скажутся налоговые изменения?

— Повышение НДС и понижение порога для перехода на УСН сильно ударят по малому и среднему бизнесу. В России сейчас развивается экономика маркетплейсов. У нас есть клиенты, которые работают с этими платформами, их прибыль из-за новых налоговых режимов падает на 30–40%. В Татарстане хорошо развит крупный и средний бизнес. Сильнее всего налоговые изменения ударят по сфере IT. Не скажу, что они что-то обрушат, но счастья точно не прибавят.

— Какие последствия еще ждут представителей бизнеса?

— Бизнес будет медленнее развиваться, будет меньше рабочих мест. Это не означает закрытия компаний, они все еще будут находиться в плюсовой зоне, но в условиях, когда кредиты остаются недоступными, а своих денег нет, в развитие будет нечего вкладывать.

Что делать инвесторам?

— Как в таких условиях инвесторам понять, в какие отрасли лучше вкладывать средства?

— Инвесторам лучше вкладываться в крупные компании, так как для них не так значимы налоговые изменения. В следующем году также будет прибыльна розничная торговля: доходы населения чуть притормозили, но они по-прежнему растут. Банки будут выигрывать за счет снижения ключевой ставки и роспуска части резервов, а по итогам этого года с рекордной ставкой они должны продемонстрировать хорошую доходность. Отрасль пассажирских перевозок будет прибыльна, так как россияне все больше путешествуют. Можно обратить внимание на «Аэрофлот», который стал выплачивать хорошие дивиденды.

— Какие риски появятся у инвесторов в 2026 году?

— Инвестиции — это всегда риск. Даже покупая надежного эмитента, инвестор не застрахован от неожиданных событий. Мы ожидаем, что рынок останется высоковолатильным без выраженного растущего или падающего тренда. На нем хорошо зарабатывают алгоритмические трейдеры за счет огромного объема сделок. За последние три года средняя годовая доходность хорошего алготрейдера составляет около 80–90% годовых.

— Как изменится ключевая ставка и как она повлияет на инвесторов?

— Ключевая ставка будет постепенно снижаться: в середине 2026 года она может опуститься до 14%, а к концу года — до 12%. Денег в экономике станет больше, их часть перетечет на фондовый рынок, что станет дополнительным драйвером для роста стоимости ликвидных бумаг. В топе будут главные дивидендные идеи от Сбербанка, ВТБ, Аэрофлота, Сургутнефтегаза.

— Какие рекомендации вы можете дать инвесторам на следующий год?

— Мой совет — если вы не алготрейдер, то держите свои ценные бумаги. По статистике три года фондовый рынок дает доход выше инфляции и банковского депозита. Не нервничайте, если увидите, что ваша бумага упала на 20%. Потом она поднимется на 40%, и вы будете чуть счастливее. Крепкие нервы — основной залог успешного трейдинга.

Влияние окончания специальной военной операции (СВО) на экономику

— Идут переговоры об окончании специальной военной операции (СВО). Как завершение конфликта повлияет на ситуацию в экономике?

— Гособоронзаказ будет оставаться стабильным как минимум ближайшие три года, поскольку необходимо восполнить запасы техники. Гонка вооружений с учетом настроений Европы продолжится. Однако может измениться ситуация на рынке труда. Сейчас наблюдается выраженный дефицит кадров, становится все сложнее находить людей, а оплата их труда стоит дороже. После окончания специальной военной операции кадров станет больше, а конкуренция на рынке труда возрастет. Очевидно, что будут развиваться социальные программы для участников специальной военной операции. Это станет плюсом для рынка недвижимости: число строек увеличится и появятся новые льготные программы. Также вырастут инвестиции в новые регионы.

Беседовали Александр Третьяков, Диана Соловьева