Этой ярмарки сказки
Дрезденский «Щелкунчик» выходит на российские киноэкраны
Проект Theatre HD представил российскую кинопремьеру немецкого «Щелкунчика»: балет в дрезденской Semperoper поставили Аарон Уоткин и Джейсон Бичи. Этот по-рождественски бесхитростный спектакль пойдет в 70 российских городах. Премьеру в кинотеатре «Иллюзион» посмотрела Татьяна Кузнецова.
Дрезденский «Щелкунчик» начинается с рождественской ярмарки и сохраняет праздничный настрой до самого финала
Фото: TheatreHD
Дрезденский «Щелкунчик» начинается с рождественской ярмарки и сохраняет праздничный настрой до самого финала
Фото: TheatreHD
Дрезденский «Щелкунчик» — одиннадцатая версия балета из показанных проектом Theatre HD. И хоть поставлен он в XXI веке, это одна из самых наивных, чисто рождественских постановок, лишенная малейших попыток пофилософствовать или постмодернистски переосмыслить либретто Петипа. Поставили балет два канадца: Аарон Уоткин, потанцевавший во многих знаменитых труппах (включая форсайтовскую) и возглавивший в 2006-м Балет Дрездена, и Джейсон Бичи, в свое время поучившийся в Вагановской академии. Соавторы утверждали, что сочиняли балет «по мотивам Петипа», однако Мариус Иванович «Щелкунчика» не ставил, передоверив спектакль балетмейстеру Льву Иванову. В его спектакле 1892 года рождения танцевало множество воспитанников петербургского Императорского училища — в свое время путь от солдатика до мыши прошел и мальчик Георгий Баланчивадзе. А став Джорджем Баланчиным, он включил детские воспоминания в свою постановку 1954 года, ставшую в США такой же классикой, как у нас «Щелкунчики» Вайнонена и Григоровича.
Вот на этот баланчинский балет и похожа дрезденская версия — своим простодушием, трактовкой персонажей и большим пантомимным рассказом принца о спасении в бою и своей спасительнице-Мари. При этом хореографических заимствований почти нет, а жаль: к балетным удачам эту версию не отнести. Постановщики поделили спектакль между собой. Пролог и первые сцены — с учениками неклассической дрезденской школы Палукки — достались Джейсону Бичи. Детишки оказались жизнерадостными, но корявыми, и сам хореограф выступил им под стать, втискивая в детско-взрослые танцы в доме Штальбаумов все, что придет на ум: то вальс на музыку марша, то кукольное адажио в ритме прыжков.
Режиссерски, впрочем, с задачей он справился, концы с концами увязал. Взрослые и дети заваливаются в гости к советнику прямиком со знаменитой дрезденской ярмарки, на которой, говорят, Гофман и нашел своего Щелкунчика — таким, каким мы привыкли его видеть: зубастый солдатик в сапогах, мундире и треуголке. Подарки, накупленные веселой компанией в прологе спектакля — сказочный городок, пузатая мышь, щелкунчик, куклы, лошадки,— и станут героями рождественского сна Мари.
Фото: TheatreHD
Фото: TheatreHD
Фото: TheatreHD
Фото: TheatreHD
Фото: TheatreHD
Фото: TheatreHD
Аарон Уоткин поставил большие классические сцены — вальсы снежинок и цветов, три адажио героев, па-де-де, танцы кукол — и тоже не пленил ни хореографией, ни музыкальностью. Длиннющие вальсы Чайковского он раздробил на куски, запросто прослаивая маневры кордебалета танцами премьеров.
Мари и принцу-Щелкунчику хореограф подарил весьма залихватские поддержки — с выбросами, подкрутками, прыжками на руки партнера.
Эта парочка радовалась жизни почти как комсомольцы 1930–50-х, тем более что Анна Меркулова, миниатюрная и ловкая уроженка Донецка, танцевала прямо-таки с советской удалью. Щелкунчик-принц — прекрасно выученный, деликатный Иштван Симон — интеллигентность своего танца мог продемонстрировать лишь в небольших сольных фрагментах.
Главное па-де-де по старинной традиции было отдано Фее Драже (приме Юмико Такешиме) и, как поясняют титры, ее Консорту (Иржи Бубеничеку). Здесь разудалость танца была притушена баланчинской благопристойной точностью, в чем возрастные солисты вполне преуспели, особенно былой ноймайеровский премьер Бубеничек — безукоризненный кавалер, сохранивший превосходное вращение и мягкость прыжка. Его партнерша держалась с балеринской уверенностью, однако кривоватые у щиколоток ножки не позволяли ей блеснуть изяществом линий.
Впрочем, подобные претензии — удел балетного критика.
Нормальный зритель, особенно ребенок, изъянов и не заметит. 95-минутный жизнелюбивый спектакль, идущий в кино без антракта, полон сюрпризов и смешных номеров.
Дивертисмент второго акта пролетает здесь на одном дыхании, развлекая разнообразием. Тут и маленький прыгучий «китаец» в сопровождении двух длинноногих невозмутимых «китаянок». И эротичная восточная красавица с безразмерным шагом и двумя сумрачными носильщиками-телохранителями. И три русских «трюкача» — иностранцы на диво умело копируют присядки ансамбля Моисеева. И высоченная Матушка Жигонь, из-под кринолина которой выскакивают препотешные крошечные «жигонята». Словом, дрезденский «Щелкунчик», поставленный и отснятый в 2011 году, еще до террора «новой этики», позволяет окунуться в то недавнее блаженное время, когда Рождество — на сцене и в жизни — было действительно праздником.