Владимир Путин наступает на внешнем контуре

Поздно вечером 11 декабря самолет президента России вылетел в столицу Туркмении для участия в международном форуме, посвященном 30-летию постоянного нейтралитета Туркмении. Между тем специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников главным событием этого дня считает встречу президента России с председателем Конституционного суда Валерием Зорькиным.

Вылет самолета с членами российской делегации в Ашхабад задерживался. Дело было даже не в том, что у Владимира Путина в Кремле шло одно совещание за другим, и не в том, что всю первую половину дня в воздухе витали чужие дроны, а в том, что кто-то из отъезжающих решил, видимо, заскочить еще домой и не считал, что уже пора лететь сломя голову в не близкую, а такую далекую, такую нейтральную Туркмению.

Но вот приехали все, и самолет взял курс на Ашхабад.

К этому времени Владимир Путин провел совещание по экономическим вопросам, а также еще одно совещание — с участием военных.

На нем Верховный главнокомандующий объявил о взятии Северска — и это была, конечно, новость, тем более что украинские военные ее как минимум не подтверждали (или не спешили подтвердить).

Однако, без сомнения, самой интересной, и прежде всего с точки зрения разговора по душам, была в этот день встреча Владимира Путина с главой Конституционного суда Валерием Зорькиным.

Президент поздравил господина Зорькина с приближающимся Днем Конституции, и тот его — с тем же (а если друг друга не поздравишь, то кто тебя поздравит?).

— Как всегда, как каждый год было, позвольте вам тоже передать наш...— Валерий Зорькин вздохнул.

И передал.

Если это было то, что он передает каждый год, то речь, конечно, шла о сборнике избранных решений Конституционного суда.

Впрочем, решения были избраны очень и очень прихотливо, если учитывать, что сборник оказался тонковат.

— Это часть только, это постановления небольшие...— впрочем, предупредил Валерий Зорькин.— Но мы находимся на пути движения от чистой бумаги все же к полной электронике... Здесь только небольшое, чуть-чуть, немножко введение... А дальше — флешка!..

И он жестом фокусника достал, словно из рукава, флешку.

— Да, вижу! — обрадовался президент.

Он как будто разгадал фокус.

— Первый раз сделано так,— скромно среагировал Валерий Зорькин.— Раньше были только книжные версии...

— Пожалуйста, всем подписантам передайте самые наилучшие поздравления и слова благодарности,— попросил Владимир Путин.

Скорее, их следовало назвать написантами или даже расписантами. Но прошлое, в том числе профессиональное, неумолимо делает свое дело. А в прошлом Владимир Путин чаще имел дело с разного рода подписантами.

— Конечно, Конституционный суд занимает все же особое положение среди судов,— перешел к делу Валерий Зорькин.— Мы же не являемся ординарной судебной инстанцией, которая пересматривает все дела, которые до него доходят, потому что наша задача заключается в том, чтобы проверить на соответствие Конституции законы и другие нормативно-правовые акты, включая, кстати, международные договоры.

И он даже сразу сказал, что к чему выходит:

— Получается примерно так, что у нас каждый год примерно 60 постановлений, где затрагиваются очень сложные дела. 3,5 тыс. мы фактически не признаем неконституционными, но мы все равно и в этих решениях даем некоторое толкование закона.

Он, правда, не сказал, сколько постановлений Конституционный суд признает незаконными.

Формулировка, согласитесь, была иезуитская: «не признаем незаконными». То есть, видимо, отправляют на доработку.

Надо было расшифровать. И он добавил:

— Это говорит о чем?.. На мой взгляд, это говорит о том, что на самом деле Думой — при всем том, что в ее адрес идет, как я вижу, много очень нареканий,— все же законы в Российской Федерации издаются неплохие, так мне кажется!

— Хорошие! — Владимир Путин решил защитить Думу, да и Совет федерации

Он ведь справедливо усмотрел в рассуждении Валерия Зорькина намеки на то, что в Российской Федерации есть проблемы с законами, в том числе и с только еще нарождающимися, принимаемыми.

— Но есть и некоторые ошибки даже в том числе! — воскликнул неумолимый Валерий Зорькин.

Хотелось, конечно, чтобы это был хотя бы примерно тот Валерий Зорькин, которого мы знали и любили и который когда-то соперничал с Борисом Ельциным, и неплохо соперничал.

«Некоторые в том числе даже» было, конечно, слишком похоже на «кто-то кое-где у нас порой» — но все-таки ошибки.

И он, словно беря пример с некоторых, решил для начала прочесть небольшую основополагающую лекцию:

— И поэтому, мне кажется, Конституционный суд занимает особое положение, потому что он в конечном счете помогает с тем, чтобы под Конституцией находились и законы, и соответствующие нормативные акты. Я бы изобразил это в виде наиболее такой устойчивой пирамиды, которая говорит о том, что Конституция проникает всеми своими принципами и нормами в законы, нормативные акты и даже в поведение людей!

Вот на что претендовал председатель Конституционного суда: проникнуть в поведение людей. Нет, глубже не бывает.

Не в этом ли состоит, впрочем, главная задача любого государства, носителем основных ценностей, а также Основного закона которого является его Конституция?

Валерий Зорькин хорошо подготовился к разговору: он готов был и это пояснить, хотя никто, может быть, и не просил. Но он считал нужным пояснить — и пояснял:

— Задача Конституционного суда заключается в том, чтобы эта пирамида не была расфасована, разрушена и так далее! Это нас (Конституционный суд.— А. К.) в значительной степени, конечно, совмещает вместе с такой большой личностью, как президент Российской Федерации (и не обязательно даже смотреть в сторону Владимира Путина, а глаза можно, если уж на то пошло, опустить.— А. К.), потому что на вас лежит большая ответственность, связанная с тем, что вы гарант Конституции! Но мы как бы помогаем, будучи охранителями Конституции!

Конструкция усложнялась на глазах, но никого из участников разговора это, кажется, не пугало и тем более не останавливало.

— Мы живем сейчас в двух важнейших обстоятельствах, которые Конституционный суд не то что вынужден, а вообще учитывает! — продолжал Валерий Зорькин. — Прежде всего, это более раннее — это то, что Российская Федерация вышла из европейской организации правосудия, в том числе из Европейского суда по правам человека.

Было очень интересно узнать, в каком смысле это учитывает российский Конституционный суд.

— Там, на мой взгляд, перевирают это! — воскликнул Валерий Зорькин.— Потому что Российскую Федерацию не исключили! А они продолжают это говорить! Но Российская Федерация поняла (вовремя.— А. К.), что происходит на самом деле против России... Россия же вышла (сама.— А. К.)!

— Да, там полная политизация...— безнадежно махнул рукой Владимир Путин.

Вопросы приоритета были очень важны. В любой развалившейся семье проходят годы после развода, а бывшие супруги все выясняют, кто от кого первым ушел. Политизируют то есть, как теперь выяснялось.

— И мы были очень поражены тем, как, особенно в последние годы перед выходом, Европейский суд буквально политизировался! — безоговорочно согласился Валерий Зорькин.— Это было просто удивительно!

Тут собеседникам не о чем было не только спорить, а даже и говорить.

— А второе обстоятельство — то, что все же Российская Федерация в силу враждебного настроения Запада находится в очень непростой ситуации,— продолжил председатель Конституционного суда.— Это, конечно, отразилось и в некоторых постановлениях, решениях Конституционного суда, связанных с… как их называют условно... санкциями. Мне кажется, что эти санкции придуманы самим Западом, потому что санкции — это все же тогда, когда есть норма, нарушения, а потом уже санкции... На самом деле это они нарушили все!

А Россия, таким образом, ничего.

Если все дела в Конституционном суде разбираются таким образом, то начинает не покидать чувство тревоги, но и уверенности в завтрашнем дне вместе с тем.

— На самом деле,— увлеченно рассказывал Валерий Зорькин,— грабительство получается, когда такая санкция, которая вообще не соответствует никаким образом международному праву!.. Расфасовка получается, дефрагментация того, что в принципе как бы соединяло Россию в этом плане на основе международного права!.. И Конституционный суд в этой связи также опирается на Конституцию. Мне кажется, наша Конституция в этом смысле жива...

А то были, видимо, сомнения, да и остались, ибо Валерий Зорькин не сказал бы «в этом смысле жива». Получается ведь, что в каком-то другом — уже нет. И с этим мнением теперь придется считаться.

— Потому что она действует реально! — с горячностью добавил Валерий Зорькин.— И в связи с этим она прямо подчеркивает, что Россия всегда уважает международное право, и это подчеркнуто в Конституции, в основах конституционного строя!

Россия уважает международное право, но просто вышла из него. Как и оно из нее.

— Дело в том,— продолжал Валерий Зорькин,— что Конституционный суд исходит из того, что, если международные органы истолковывают международный договор Российской Федерации не в противоречии с Конституцией, это не подлежит исполнению Российской Федерацией. Почему? Они не могут (даже думать о том, чтобы...— А. К.) делать такое истолкование, потому что мы подписываем договор, я имею в виду Россию, тогда (и только тогда.— А. К.), когда это в соответствии с Конституцией!

Он имел в виду, что Конституционный суд не может ошибаться. Это ведь последняя инстанция. К счастью, как раз конституционная.

— И было много очень примеров, когда практически даже было странно видеть, как юристы, скажем, в Европейском суде пошли фактически, таким образом, отмахнулись от того, что они подписывали в свое время с Россией! — возмутился Валерий Зорькин.— Почему я начал этот вопрос? Может, немножко даже чуть-чуть затянул, Владимир Владимирович...

Да, честно говоря, было такое.

— Мне кажется,— продолжал расставлять акценты Валерий Зорькин,— что многие у нас в стране говорили так: «Ой, вышли из Европейского суда, это большой ущерб будет». И так далее. На мой взгляд, нет ничего подобного! Мне кажется, защита прав и свобод человека находится на том же уровне!

Если не выше.

— Если, в конце концов, взять те кусочки, которые они на самом деле рассматривали,— пояснил Валерий Зорькин,— они и были-то в основном по политизированным…

— Да, конечно! — воскликнул Владимир Путин.

Вот с кем понимали друг друга два этих человека.

— Но что касается всех дальнейших движений, то я надеюсь, что все же Конституционный суд будет востребован самой Россией (пока, очевидно, не так: Россия сопротивляется неизбежному.— А. К.), хотя многое, разное… Я не хочу сказать, что мы такие идеальные, что все нас хвалят...— подчеркнул господин Зорькин.— Ведь в конечном счете надо думать так: когда две стороны приходят и борются в суд, кто-то выигрывает, кто-то не выигрывает...

Валерий Зорькин сейчас, кажется, отвлекся и описывал некую идеальную ситуацию из учебника по юриспруденции.

— Но с другой стороны,— добавил он,— самое главное, чтобы мы в конечном счете были в Конституции и Конституцию поддерживали и сохраняли ее! В этом смысле я и говорю, почему она живая, потому что не на полке стоит пыльная вещь, а действует!

Видимо, только в этом смысле.

— Конечно,— сказал господин Зорькин, этот по-прежнему искренний человек,— я начал с того, что меня просили судьи вам передать большие пожелания, чтобы у вас все было на таком месте (лобном, скорее всего.— А. К.)...— чтобы вы были гарантом Конституции, а следовательно, и самой России. Потому что жить вне Конституции для России плохо было бы!

Ой как нехорошо бы.

— Приоритет Конституции Российской Федерации, основного закона нашей страны, является безусловным,— прокомментировал президент,— и мы из этого будем исходить и внутри страны, проводя внутреннюю политику, и на внешнем контуре. Это абсолютно безусловные вещи!

Приоритет российской Конституции на внешнем контуре, видимо, означает, что Российская Федерация и дальше, как было сказано, будет признавать именно ее, принятую когда-то со всеми ее многострадальными поправками, так эффективно работающими и сейчас.

А не международное право.

Андрей Колесников