формулирует руководитель арбитражной группы Ъ Ольга Ъ-Плешанова
На прошлой неделе я не знала, как писать о деле, касающемся взыскания Федеральной таможенной службой $22,5 млрд с The Bank of New York (BoNY). То, что происходило два дня в арбитражном суде Москвы, не вписывалось ни в газетную заметку, ни в аналитическую колонку. Я могла, например, предположить, что юридических перспектив это дело не имеет, поскольку американский антикоррупционный закон RICO, на котором основан иск ФТС, российский суд применять не вправе. Но для этого пришлось бы пересказать вековую научную дискуссию о публичном и частном праве, что в газете делать неуместно. Выход подсказал редактор, предложивший посмотреть на это дело не глазами юриста, а как-нибудь иначе.
Тогда я вспомнила, что первой мыслью, пришедшей на ум в момент выхода из зала суда, было show must go on. Имелось в виду, что слушание дела по существу, назначенное на 14 января, продлит веселье, не стихавшее на предварительном заседании. Поначалу все было по-настоящему: судья Людмила Пулова, глядя в объектив телекамер, объявила о начале заседания и проверила явку сторон. Представителей BoNY не оказалось. Судья удивилась: "Кто-то ведь звонил от ответчика, просил заказать пропуск". Затем обратилась к присутствующим: "Есть ли в зале Михаил Емельянов?" С места поднялся молодой человек, который сообщил, что представляет ответчика, но доверенность с собой не взял. Документы молодого человека суд проверять не стал, а адвокат ФТС Максим Смаль сразу обвинил BoNY в затягивании процесса и потребовал начать слушания.
Судью интересовало, можно ли применять в России законы США, на которых строится иск,— в первую очередь антикоррупционный закон RICO. В ответ адвокаты ФТС заявили ходатайство об экспертизе содержания норм американского права. Но проводить экспертизу истец предложил в Институте США и Канады РАН, где юридической школы нет и в помине. Судья, с трудом скрывая недоумение, спросила, есть ли в этом институте специалисты. Максим Смаль пообещал найти список чуть ли не в тот же день, но не следующий день передумал и ходатайство об экспертизе отозвал.
Главным событием второго дня стало гневное письмо BoNY, опровергавшего информацию о присутствии в зале своего представителя. Автором сведений о таинственном пришельце был назван господин Смаль, якобы выпустивший пресс-релиз на английском языке. Суд на письмо BoNY не реагировал — суд выяснял, можно ли назначать рассмотрение дела по существу. Адвокаты возражали, но судья объяснила, что предварительное заседание продолжать бесполезно. Адвокаты согласились, но долго спорили, можно ли назначать заседание на 14 января, после новогодней ночи по старому стилю.
Никогда еще судебное заседание не было таким смешным. И никогда еще в зале не присутствовало так много журналистов, которым и предназначался весь спектакль. Именно спектакль, поскольку юридический смысл в этом деле искать бессмысленно. Редактор оказался прав: если взглянуть на процесс против BoNY как, например, на шоу-бизнес, то все встает на свои места. Суть шоу-бизнеса — это само шоу, не имеющее рационального результата, но исправно приносящее прибыль. Заседания по делу BoNY дают ФТС отменный пиар, ее адвокатам — солидные гонорары. Вот суду несвойственна роль арены для шоу-программ.