«Рыбаки очень суеверные люди»

После периода спада экспорт российской рыбы начал восстанавливаться: объем поставок вырос по всем ключевым направлениям, в том числе в страны Европы. Президент Всероссийской ассоциации рыбохозяйственных предприятий, промышленников и экспортеров (ВАРПЭ) Герман Зверев в интервью “Ъ” рассказал о влиянии на индустрию санкций, резком сокращении промысла трески и перспективах биржевой торговли рыбой.

— В этом году первые крупные рыбопромышленные компании, структуры «Норебо» и «Мурман Сифуд», попали под санкции. Существуют ли сейчас такие риски для других игроков?

— Санкции в отношении рыбопромышленных компаний нарастают как снежный ком с 2022 года. С этого момента некоторые страны полностью запретили экспорт российской рыбопродукции, некоторые — экспорт рыбопродукции, произведенной в третьих государствах из российских уловов, другие — закрыли свои порты для межрейсового технического обслуживания российских судов. Ряд стран пошли еще дальше и дали своим предприятиям указания отказаться от исполнения контрактов по поставке уже оплаченного российской стороной оборудования. Кто-то и вовсе решил не исполнять международных обязательств по инспектированию объектов для ветеринарно-санитарного контроля. С этим российские рыбопромышленники живут не первый год, и в 2025-м ничего нового с этой точки зрения для них не произошло.

— Но теперь речь идет о прямых санкциях в отношении отдельных компаний…

— Санкции действуют в отношении всех российских компаний, которые не могут осуществлять прямые и опосредованные поставки за рубеж, заходить в порты.

— Какие экспортные ограничения влияют на отрасль значительнее всего?

— Если исходить из логики инициаторов экспортных ограничений, то главная цель — парализовать работу российского рыбохозяйственного комплекса, заведя его за колючую проволоку.

Этого они не достигли и не достигнут. Отрасль продолжает работать, хотя процессы и стали более сложными. Многие ограничения вернулись бумерангом к их авторам.

— Подорожала рыбопродукция в их странах?

— Конечно. Месяц назад Европейская ассоциация рыбопереработчиков (Seafood Europe) сделала большой доклад, где указала, что в 2025 году объем рыбопереработки в Европе сократится на 10% год к году. По итогам 2024 года фиксировалось снижение на такой же процент. Сказываются рост цен, дефицит сырья, разрыв производственных и логистических цепочек. Все это продиктовано экспортными ограничениями в отношении России, введением пошлин. Наша продукция подорожала, и этим воспользовались конкуренты из США. В 2024 году они увеличили свои поставки в Европу в полтора раза, до 374 тыс. тонн, также повысив цены. В некоторых сегментах рыбного рынка Европы возник риск формирования монополии.

— В каких?

— В производстве минтая и филе из этой рыбы.

— Кроме России и США здесь нет поставщиков, которые могли бы заместить объемы?

— Нет. На Россию и США приходится свыше 95% мирового вылова минтая. Мы — основной добытчик с долей свыше 60%.

— Вы видите риск введения новых экспортных ограничений?

— Угроза санкций встроена в мировой рыбохозяйственный комплекс. Во время геополитических кризисов этот риск становится неизбежным. За последние 50 лет масштабные санкции вводились против нас четыре раза: во второй половине 1970-х годов, в самом начале 1980-х, в середине 2000-х и начиная с 2022 года. Мировой рыбопромышленный рынок слишком конкурентный, на нем идет острая борьба.

— Сейчас геополитический фон начинает смягчаться. Какие-то ограничения исчезнут?

— Рыбаки очень суеверные люди. Не буду загадывать.

— Как в целом поменялся экспорт в 2025 году?

— Он стал достаточно успешным для минтая. Мы увеличили экспорт продукции из него по итогам января—сентября с $800 млн до $1,127 млрд. Прирост на 16% год к году показала лососевая продукция за счет более удачной путины. С $65 млн до $120 млн выросли поставки сельди. Крабовый экспорт вырос на 3–4% к высокой базе. Серьезно мы просели по треске, пикше и сардине иваси из-за очень плохих уловов.

— Сейчас российская рыбная продукция активно отправляется в страны Азии и Африки. Могут ли они полностью компенсировать выпавший европейский объем?

— В этом году мы видим только первые признаки переналадки. Это в том числе рост на 7,6% поставок в Южную Корею. Показатель учитывает, по сути, увеличение отгрузок на Филиппины, в Таиланд, Вьетнам и Индонезию. Экспорт в эти страны осуществляется через южнокорейский порт Пусан, и таможенная статистика России учитывает все эти поставки как экспорт непосредственно в Республику Корея, не видит дальнейшего перемещения. В то же время в странах-покупателях эта продукция фиксируется как российские поставки. Поставки в Японию прибавили 5% год к году, до $661 млн, в Китай — 7,6%, до $2,3 млрд. То есть мы видим, что перенастройка экспортных потоков происходит, но процесс идет медленно. Надо сказать, что и европейские страны после резкого снижения в 2023–2024 годах увеличили закупки на 15%, до $645 млн.

— Рост поставок в Европу достаточно существенный. За счет чего это произошло?

— Главная причина — отмена экспортной пошлины. В прошлом году она подействовала чрезвычайно угнетающе и на объемы поставок, и на финансовое состояние предприятий. Мы потеряли ценовую конкурентоспособность на европейском рынке. Американская продукция поставлялась без пошлин, а российская — с двойной пошлиной. Действовали ввозная европейская и вывозная российская пошлины. Это привело к двукратному сокращению поставок филе минтая.

— Какие европейские страны выступают основными покупателями?

— Германия и Нидерланды.

— Потребители в Европе и Азии выбирают разные виды рыбной продукции?

— За последние 40 лет все заметнее унификация гастрономических рыбных пристрастий. Рыбная полка или меню в рыбном ресторане на Пхукете, в Пекине, Сингапуре, Лондоне, Нью-Йорке и Риме очень похожи между собой.

Половина мирового рынка морепродуктов приходится на шесть категорий: аквакультурный лосось, креветка, крабы, каракатицы и кальмары, двустворчатые моллюски и лобстеры.

Некоторые рынки стали развиваться относительно недавно. Например, за последние 50 лет объем продаж аквакультурного лосося вырос в 82 раза. Похожая история с крабами, каракатицами и кальмарами: 50 лет назад сегментов этой продукции просто не существовало. А сейчас вместе с двустворчатыми моллюсками они формируют более значительный объем потребления, чем треска, минтай, сельдь и скумбрия вместе взятые.

На некоторых рынках есть национальные особенности. Например, в Норвегии популярен клипфиск (вид переработки трески), а в Южной Корее и Японии пользуется повышенным спросом икра минтая. Заповедником красной икры выступает постсоветское пространство.

— Что глобально влияет на спрос?

— Вкусовые пристрастия и факторы, находящиеся за пределами рыбного рынка. Например, одна из опор российского экспорта — взрывной рост спроса на краба во всем мире. Он начался в жарких странах Азии, где население проводит много времени в торговых центрах, в которых сотни фудкортов и ресторанов.

— Кто выступает сейчас ключевым покупателем российского краба?

— Евросоюз и США в 2021 году покупали около 30 тыс. тонн краба, Китай — менее 16 тыс. Сейчас Китай приобретает более 40 тыс. тонн в год, выступая покупателем номер один. И мы видим, что степень насыщенности китайского рынка далека от предела.

— Почему сильно сокращается вылов трески?

— Это рыба с несчастливой судьбой. 200–250 лет назад она была главным промысловым объектом. Но сочетание большого спроса и природных факторов привело к тому, что популяция трески была переэксплуатирована в Атлантическом и Тихом океанах.

— Это проблема для бизнеса?

— В тихоокеанском бассейне определенным заместителем может выступать минтай. В северном бассейне им могла бы быть пикша, но состояние ее популяции тоже на депрессивном уровне.

— Можно ли как-то повлиять на ситуацию?

— Нет, это природа. Ее нужно принимать как данность и ждать.

— С иваси похожая ситуация?

— Здесь нет системного фактора снижения популяции. Это временное сочетание гидрологических причин. Изменилась температура воды в ареалах нашей добычи — Японском и Беринговом морях, это сместило движение рыбы. Такая ситуация у нас произошла в 1981 году. В этом году вылов сократился в десять раз, но, надеюсь, в следующем году мы вернемся к привычным показателям.

— Путина лососевых в этом году лучше, чем в прошлом. Но если сравнить вылов горбуши, то видно снижение. В чем причина?

— В длительной перспективе ситуация с горбушей не очень хорошая, хотя за минувшие четверть века у нас были пять рекордных лет, которые сильно исказили ожидания рынка. Уловы кеты падают с 2015 года. Добыча нерки из-за природных факторов сейчас также чуть снижается. В этих случаях влияет температура, соленость воды, направленность течения и выживаемость мальков. То есть в первую очередь мы говорим о климатических изменениях.

— Есть ли виды рыбы, которых из-за этих изменений становится больше?

— Мы рассчитывали, что так произойдет с сардиной иваси, но этот год сломал позитивный тренд.

В целом я не могу назвать чудес природы, случаев, когда дикая рыба сама в большом количестве запрыгивает в сети из-за природных изменений.

Рыбный промысел чрезвычайно инерционный, в отличие от аквакультуры: здесь как раз мы видим взрывной рост по выращиванию атлантического лосося и форели.

— Это реакция на сокращение популяции дикого лосося?

— Скорее реакция на рыночные условия. Аквакультурный лосось — удобная в кулинарной обработке рыба, благодаря чему возник колоссальный спрос потребителей.

— Традиционно считается, что нужно стремиться поставлять на экспорт продукцию с высокой добавленной стоимостью. Для рыбопромышленного рынка это актуально?

— Это правильная задача. Например, с ростом производства филе и сурими всегда увеличивается выпуск рыбной муки. То есть вместо одной товарной категории мы получаем две, каждая из которых превосходит по маржинальности мороженую рыбу. В прошлом году Россия вышла на третье место в мире по экспорту рыбного филе, уступив Вьетнаму и Китаю. Такую позицию наша страна не занимала даже в советское время.

— В 2024 году много говорилось о снижении маржинальности рыбопромышленных компаний из-за падения экспорта. Сейчас стало лучше?

— Да, после прошлогоднего провала показатели отраслевой прибыли возвращаются к значениям 2023 года. В январе—сентябре 2024 года совокупная отраслевая прибыль составила 54 млрд руб., за аналогичный период 2025 года — 124 млрд руб. Это произошло, несмотря на укрепление рубля. Основная причина — отмена экспортных пошлин. Мы видим позитивный тренд, но о возврате к показателям 2021–2022 годов мы пока не говорим.

— Какие ожидания относительно 2026 года?

— В лучшем случае он повторит результаты 2023 года и по выручке, которая составит 1,08–1,1 трлн руб., и по прибыли — 130–140 млрд руб. Но речь идет о сценарии, в котором не произойдет возобновления экспортных пошлин или других негативных событий в отрасли.

— Есть риски возврата экспортных пошлин?

— Да, это обсуждается.

— Рыбопромышленный сектор против?

— Как и все экспортеры, включая тех, кто вывозит мясо, птицу, масложировую продукцию. Все отраслевые организации говорят о том, что пошлины отрицательно сказались на экспортных поставках в прошлом году.

— Сложное финансовое положение рыбопромышленных компаний привело к росту числа споров о невыполнении их обязательств в рамках инвестиционных квот. В этом году сформировалась практика по выходу из таких ситуаций?

— В 2023 году Росрыболовство подало 16 исков о расторжении договоров в связи с неисполнением предприятиями обязательств, в 2024 году — 6 исков, в 2025 году — 8. Из 105 контрактов на строительство рыбопромысловых судов в рамках первого этапа программы расторгнуты 17, в процессе расторжения 8 договоров. То есть практически каждый четвертый контракт не будет реализован. С береговыми заводами ситуация немного лучше, это другой вид инвестиционных объектов. Построено 27 заводов, иски поданы по 17. Но судебная практика здесь мягче. Иски удовлетворены только в отношении трех заводов и повлекли не расторжение контактов, а начисление штрафов.

— Основная проблема в росте стоимости строительства судов?

— Подорожало строительство, выросли сроки. Сейчас в рамках инвестквот реализуются в целом 80 контрактов. Из них в установленный срок и бюджет втиснулись только восемь судов, то есть 10%. Все остальные выходят далеко за график и бюджет. Так, строительство траулера длиной более 100 м подорожало с 7 млрд до 9,5–11 млрд руб., срок работ вырос с двух с половиной до пяти-семи лет. Правительство внесло изменения в соответствующее постановление, и предельные сроки исполнения обязательств выросли с пяти с половиной до семи лет. Уже очевидно, что утвержденная почти десять лет назад нормативно-правовая база не могла учитывать новые реалии. Сейчас ее оперативно исправляют.

— Обсуждается ли возможность строительства судов за рубежом в рамках послабления? Такая инициатива существует, например, на зерновом рынке.

— Нет, и не может обсуждаться. Инвестквота — это предоставление национального природного ресурса для строительства рыбопромыслового судна на российских верфях, стимулирование развития другого сектора экономики. У зерновозов история другая: строится судно для перемещения насыпного груза.

— Программа инвестквот ставила задачу обновления определенной доли флота. Сейчас, получается, цель достигнута не будет. Что можно сделать?

— Важно завершить строительство судов, в отношении которых контракты уже существуют. Можно рассмотреть внесение изменений в нормативно-правовую базу, которые увеличат стимулы для строительства мало- и среднетоннажных судов и повысят ответственность верфей за исполнение контрактов по строительству и за гарантийное обслуживание.

Программа инвестквот изначально была «заточена» под создание наиболее сложных объектов — крупнотоннажных промысловых судов. Сейчас мы видим разрыв между компетенциями верфей и этими задачами. Вполне логично было бы сместить акцент на суда, которые можно построить на существующем оборудовании. Это преимущественно суда с меньшим тоннажем.

— Какие суда строить не получается?

— Большие супертраулеры длиной более 100–105 м, насыщенные промысловым, филетировочным и рыбомучным оборудованием, имеющие особые требования к мореходности. С ними затык. Для Дальнего Востока с 2017 по 2025 год должны были быть построены 35 таких судов, построены в результате четыре. Еще четыре строятся, в той или иной степени. Не хватает не только оборудования, также ощущается нехватка квалифицированных специалистов, нет планирования на верфях. Новое руководство ОСК обратило внимание на это по итогам аудита входящих в корпорацию верфей. Сейчас за обучение судостроителей новым технологиям и новым компетенциям платит рыбная отрасль.

— Получается нечестно...

— Баланс очевидно смещен.

— Есть суда, которые сейчас просто строить?

— Проблемы есть везде, но в случае крупного тоннажа они запредельные.

— Внутри страны спрос на рыбу особо не растет. Как в этих условиях увеличить объем ее потребления?

— По уровню потребления рыбопродукции Россия входит в топ-20 стран. По расчетам Росрыболовства, около 27 кг на человека в год, что больше, чем в США, Бразилии, Аргентине, Великобритании, Индии, Канаде, Турции. Стоит задача увеличения показателя до 28 кг, главная сложность — в большом пространственном размахе нашей страны. Нас опережают 17–18 государств, совокупная площадь которых в пять с половиной раз меньше России. Например, в Исландии потребление рыбопродукции — 55 кг на человека в год. Но 80% населения живет в одном городе. В Республике Корея 50% живут в двух городах и потребление достигает 50 кг на человека в год. В Японии расстояние между побережьями мало где превышает 200 км. Вероятно, ни одна из стран мира, помимо Китая, не сталкивалась с необходимостью решить столь уникальную и сложную логистическую задачу обеспечения равномерного потребления в стране рыбопродукции. Между прочим, и в Китае разрыв в потреблении: в прибрежных городах — свыше 40 кг, в сельских регионах — чуть более 20 кг.

— Основной промысловый регион — Дальний Восток, а большая часть населения живет в центре страны. Как можно повысить эффективность логистики?

— Главный вопрос — создание холодильно-складских мощностей, которые сейчас в большом дефиците. Например, в одном Пусане площадь мощностей для единовременного хранения мороженой рыбы в десять раз превышает аналогичный показатель на всем Дальнем Востоке. Ключ к повышению потребления рыбопродукции — стимулирование регионов к строительству специализированных холодильно-складских мощностей. Магазин в Бирюлево, который приобретает один контейнер рыбы в квартал, нуждается в доступности продукта, а это требует расширения каналов поставки и появления складов неподалеку.

— Сколько занимает логистика в стоимости рыбы?

— Не меньше трети. ФАС в этом году делала большой анализ, сравнивая розничные цены с закупочными. Результаты четко показали большой объем затрат, обусловленных «логистическим трением». Это как прямая стоимость доставки, так и риски предприятий, связанные с возможной несвоевременной поставкой продукции.

— Какими должны быть логистические издержки при высоком уровне потребления?

— В среднем 15–16%; для продукции с высокой добавочной стоимостью это значение будет существенно ниже.

— Повысит ли обязательная регистрация внебиржевых контрактов и продажа на бирже части улова прозрачность ценообразования?

— Регистрация с 1 марта 2026 года на биржах внебиржевых контрактов — это способ повышения прозрачности цены. В моменте он, безусловно, создаст технические сложности, как и все новое. Как было, к примеру, с маркировкой икры. Но в итоге такая регистрация обеспечит непредвзятую картину реальной стоимости. Это позволит нам уйти от разговоров о том, что рыбопромышленники диктуют цены.

— А продажа продукции на бирже?

— Восприятие биржевой торговли сейчас немного обманчивое. Возможно, это связано с легкостью торговли на маркетплейсах. Очень просто взять смартфон, сделать заказ и через два дня получить его в пункте выдачи в соседнем доме. Но за этим стоит большая логистическая работа, громадная производственная инфраструктура и сотни тысяч занятых в платформенной экономике.

А если вы в Москве делаете заказ на смартфоне и вам приходит уведомление: можете получить товар через два месяца в Новосибирске с 9 до 18 в будние дни,— такой услугой уже вряд ли кто-то захочет воспользоваться. Но именно так будет выглядеть процесс покупки рыбопродукции на бирже с точки зрения владельца магазина в Бирюлево: он, конечно, сможет заказать контейнер рыбы во Владивостоке — и что дальше? На этом роль биржевой площадки закончится. Дальше предприниматель будет вынужден сам найти специалистов во Владивостоке, чтобы оформить ветеринарный сертификат, заплатить за логистику, погрузить контейнер, а потом дождаться своего контейнера в Москве. Покупка на бирже — виртуальная сделка, за которой обрыв в сети.

Интервью взяла Александра Мерцалова