Анатолий Праудин — главный в Санкт-Петербурге борец с жанровыми стереотипами и хрестоматийными клише. Поэтому едва ли кто узнает в "Даме с собачкой", премьера которой состоялась 16 ноября на Малой сцене БДТ, знакомую чеховскую повесть. Степень убедительности спектакля оценивала ТАТЬЯНА ДЖУРОВА.
Среди режиссеров-декораторов, которые щедро разбавляют драматургическую первооснову всевозможными аттракционами, Анатолий Праудин — режиссер штучный. Он всегда стремится обнаружить в набившем оскомину тексте смысл — очевидный и вместе с тем ошеломляющий. Лет десять назад его эксперименты над школьной классикой (выкапывание из вечной хрестоматийной мерзлоты пушкинского Ивана Петровича Белкина в ТЮЗе и вывоз на сцену бочки с разрозненными останками Грибоедова в александринском "Горе от ума") заставили бежать из зрительного зала не одну классную руководительницу. Со временем парадоксы Праудина переместились в область человеческого духа. Он стал скуп на прием, зато каждый этот прием точно бьет в четко заданную цель. Зато актеры, в репертуаре БДТ, скажем откровенно, никогда не блиставшие в заглавных ролях, работают у Праудина так, как вряд ли работали бы избалованные премьеры.
Если раньше любовь в спектаклях Праудина и возникала, то на глубокой периферии сюжета. И вот наконец "Дама с собачкой" — спектакль о любви, без прикрас и иллюзий. Режиссер сочинил его в соавторстве с драматургом Натальей Скороход, которая разомкнула фабулу чеховской повести, включив в инсценировку мотивы и прямые цитаты из других текстов Чехова.
Художник Александр Орлов поместил в белый кабинет курортников в белом и кисейном, гору неуместно зеленых арбузов и вокзальные тележки для багажа. Мясистая красная плоть арбузов служит для Праудина образом телесного, эротического томления. Вокзальные тележки — образом любви, расставаний и встреч. Александра Куликова и Василий Реутов играют Анну Сергеевну и Гурова обычными, ничем не выдающимися людьми. Сцена интимной близости решена жестко и лаконично: под бравурный маршик герои поспешно разоблачаются, отвернувшись лицом к стене, потом прыгают каждый на свою тележку, тележки сталкиваются, образуя кровать, а служители сцены выливают на их замершие тела по ведру воды.
Крымским сценам в спектакле отведено скромное место. Самое любопытное начинается потом, после возвращения Гурова в Москву. Поставить спектакль про ужас любви — это нормально. Но едва кому из режиссеров пришло бы в голову поставить "Даму с собачкой" про то, что любовь никогда не бывает сюжетом "на двоих". Про то, что всегда находятся "третьи" — пассивные жертвы любовного сюжета. В "Даме с собачкой" Камы Гинкаса любовь чудесным образом преображала главных героев — банальных обывателей. В спектакле Праудина она кошмарно преображает саму действительность и близких героям людей. Перед нами разворачивается монодрама, второстепенные персонажи которой показаны такими, какими их видит Гуров, в свете его неприязни или угрызений совести. Эти люди-фантомы (г-н Смирнов, г-н Иванов) жонглируют маскарадными обличьями друга семьи, чиновника, театрального служащего, безногого инвалида и т. п. Госпожа Гурова с ее нарочито ласковым голосом и столичными туалетами, превосходно сыгранная Татьяной Аптикеевой, в зависимости от угла воспаленного зрения мужа меняет облик светской львицы на маску покорной покинутой гейши.
По мере развития действия и усугубления отчаяния героя странность происходящего усиливается. Реальные сцены перетекают в фантастические и обратно. Вот долгожданный гудок поезда, и Гуров мчится к Анне Сергеевне в далекий город С. Но в размышления героя гласом общественной морали вклинивается настырный призрак г-на Смирнова (неожиданный в этой роли Леонид Неведомский), призывающий Гурова сойти с поезда. Вот жена и г-н Смирнов застывают оперными масками Баттерфляй и Пинкертона на сцене провинциального театра. А вот герой мечется по сцене в поисках "Славянского базара", где остановилась героиня, но попадает на Ваганьковское кладбище. Служители сцены в это время методично воздвигают между ними серый кладбищенский забор. Эта преграда оказывается символом того, что связывает и разъединяет героев: их безнадежной любви, замешенной на чувстве вины и покорности нормам общественной морали. Спектакль Праудина — это вопрос о праве на любовь. Но в финале он все-таки делает шаг в сторону "внеморального" Чехова. Герои наконец остаются одни, по эту сторону забора, с их любовью и их мучениями.