Концерт вокал
20 ноября на сцене Концертного зала имени Чайковского под управлением Михаила Плетнева прозвучат две оперы Сергея Рахманинова — "Алеко" и "Франческа да Римини". Главные партии в обоих произведениях исполнит знаменитый баритон СЕРГЕЙ ЛЕЙФЕРКУС. По прибытии в Москву выдающийся певец ответил на вопросы СЕРГЕЯ Ъ-ХОДНЕВА.
— Вы часто выступаете в России с камерными программами. На Западе вы им такое же внимание уделяете?
— Ну, тут нужно начать с того, что на Западе русская музыка очень и очень сейчас популярна. Я пою как оперный, так и концертный репертуар, и заявки, которые получает мое агентство, делятся, наверное, в смысле репертуара пятьдесят на пятьдесят. При этом как минимум процентов тридцать пять в этой программе — русская музыка. То есть спрос правда очень велик, даже если речь идет о комбинированных программах: скажем, музыка немецкая и музыка русская.
— А как же языковой барьер? Да и вообще наш неоперный репертуар европейцу не совсем привычен.
— А он уже стал привычным. Например, если мы возьмем творчество Шостаковича, то наряду с его оркестровыми симфониями очень популярны Тринадцатая и Четырнадцатая симфония. Однажды я и Таня Моногарова пели в Четырнадцатой симфонии с Владимиром Юровским в Лондоне, в Royal Festival Hall. Моя супруга сидела в партере, а сзади нее сидел в партере какой-то старый джентльмен, который в конце концов сказал своей жене: "Вот видишь, моя дорогая, раньше мы ходили все на Моцарта да на Моцарта, а теперь вот с удовольствием слушаем Шостаковича". Отношение может быть разным, но эта музыка никого не оставляет равнодушным, люди действительно воспринимают ее как нечто свое собственное
— Не экзотику?
— Не экзотику. Потом, не надо забывать, что русская тема во всех аспектах более чем актуальна. Уж не знаю, что тут причиной, то ли это полониевый скандал в Лондоне, то ли огромные нефтяные прибыли России. Ведь это все освещается в газетах, постоянно муссируется в медиа, и это работает, как ни странно, и на культуру, на интерес к русской музыке.
— А исполнителей русской вокальной музыки становится ли больше в таком случае?
— Увы, наоборот. По крайней мере русских певцов, которые способны исполнять эту музыку, становится все меньше. И в России, и на Западе. Мое поколение, предположим, продержится еще лет пять. Кто-то, может быть, десять — молодые, как Дима Хворостовский. Но тем не менее нам отмерен очень даже конечный отрезок времени. А многие из нас просто не поют камерную музыку. Они считают, иногда справедливо, иногда нет, что раз у них есть оперный театр, то в другую сторону они и смотреть не должны.
— Может быть, такая жесткая специализация оправданна, как вы думаете?
— Я был еще студентом, когда мне приходилось заниматься концертным творчеством просто для того, чтобы элементарно подзаработать. Но сейчас ситуация другая. Люди готовят себя либо к оперной участи, либо к концертной деятельности. Но дело в том, что концертная деятельность предполагает наличие очень хорошего голоса и не менее великолепной техники. А это достигается только тогда, когда человек одинаково хорош как в оперном, так и в камерном репертуаре, потому что мы приносим что-то из оперы в романсовое творчество, и наоборот... Так вот, получается, что уже скоро, лет через шесть, русскую музыку на Западе петь будет некому.
— А как же госпожа Нетребко, которая тоже реагирует на популярность русской музыки на Западе...
— Реагирует, берется, но одно дело заниматься этим на постоянной основе, а другое — быть модной певицей Аней Нетребко. Хотя нет споров, певица она превосходная. Но в любом случае она единственная знаменитая русская певица ее поколения. Остальные пока просто мальчики и девочки, которые еще не получили такой популярности, такой раскрутки... Нужна смена поколений, смена кадров. А откуда им взяться? Сейчас отечественные консерватории оказались в тупике. Мало выпустить певца, дать ему диплом о высшем образовании, нужно еще, чтобы он что-то умел. А где он этому будет учиться? С кем? Сейчас нет половины дисциплин, которые в наше время были в консерватории. А педагоги? Это проблема номер один, об этом нужно кричать на каждом углу. Преподавать имеет право прежде всего тот, кто прожил долгую — и здоровую! — жизнь на сцене. Иначе он и предложить ничего не может.
— Насколько Рахманинов как оперный композитор востребован сейчас в Европе?
— Пожалуй, на первом месте все-таки Мусоргский, это и "Хованщина", и "Борис Годунов". А следом Чайковский и Рахманинов. Другое дело, что найти состав для рахманиновской оперы безумно сложно. Если на "Иоланту" Чайковского, скажем, достаточно найти высокого тенора, и все, то тут нужны очень своеобразные голоса. На партию Франчески нужно лирическое сопрано, но и с драматикой определенной в голосе, иначе ничего не выйдет. Найти баритона на партию Малатесты, который мог бы и пропеть эту высокую тесситуру, и вложить в партию чувство любви к Франческе вместе со всем своим ужасным характером, ревностью, яростью и так далее. В "Алеко" другие проблемы. Вот Старая цыганка — это должно быть роскошное меццо. А роскошные меццо говорят: "Ну нет, это маленькая партия, зачем за нее браться..." И потом, Рахманинов — это особая фраза, особая конструкция фразы, особая мелодика, абсолютно особый язык. Это не дается так просто, мне пришлось к романсовому творчеству Рахманинова, например, идти очень и очень долго. Вот почему Моцарта исполнять очень трудно? Потому что он прост, и в этом заключается парадокс. В Рахманинове, в сущности, парадокс тот же самый.