Эльфрида Елинек
СПб: Амфора, 2007
Книги Эльфриды Елинек вряд ли бы ждал большой успех на русском языке, если бы не Нобелевская премия. Как всякий нобелевский лауреат, она оказалась осуждена на прочитывание. Елинек — автор исключительно плодовитый, помимо десяти романов она написала еще несколько десятков пьес, которые подчас мало чем от романов отличаются, некоторые из них, например, состоят из 200 страниц неразбитого по ролям текста. Колючая, как ее вечный короткий ежик, революционерка и феминистка, Елинек — символ не только феминистской литературы, но и вообще любых протестов. Она всегда и во всем выступает против: против реформы правописания, против удобочитаемости литературы. Заставив читать себя, несмотря на трудность своих текстов, Елинек превратила свою неудобочитаемость в залог ее успеха. Продравшийся до последней страницы читатель оказывается удовлетворен самим фактом преодоления.
"Мы пестрые бабочки, детка" — первый изданный роман Елинек, 1970 года. В то время она еще активно писала стихи, участвовала в студенческих революциях 60-х и входила в коммунистическую партию. Соответственно, и весь роман был прежде всего манифестом, его и романом-то в привычном смысле не назвать. Монолитный текст, почти не отягощенный пунктуацией, разбит на 72 главы, в которых постоянно фигурируют песни Beatles, телевизионные передачи, супергерои и главные темы таблодиов: террор, насилие, наркотики, секс. Еще есть некий персонаж по имени Отто, но от главы к главе он меняет возраст, род занятий и даже пол. Больше, по сути, персонажей и нет, да и надежду обрести сюжет читателю придется оставить с самого начала.
При всех достоинствах затягивающей прозы Елинек, ее грандиозного литературного стиля, стоит признать, что удовольствие от "Бабочек" получил разве что переводчик. Остальные же должны преодолевать этот текст, для того чтобы получить коллаж из обрывков поп-культуры XX века. В 1970 году для Елинек это было выступлением против засилья массовой культуры, для нас теперешних, которые последние двадцать лет к подобным протестом в этой самой форме привыкли — не более чем еще один по ней путеводитель.