И в отличие от прошлогоднего приведет к спаду жизнеобеспечивающих отраслей
На прошлой неделе произошли сразу два события, способные оказать серьезное воздействие на состояние российской экономики. Первое — подписано соглашение о новых закупочных ценах на зерно, предусматривающее их увеличение на 60%. Второе — окончательно освобождены цены на нефть. Если учесть, что десятью днями раньше были отпущены цены на уголь, становится ясно: либерализационная реформа, о которой так долго говорил Гайдар, окончательно завершена.
Вспомним: на первом этапе реформы результатом ценового шока стал жесткий платежный кризис, повлекший за собой масштабный спад производства. Кризис продолжался примерно пять месяцев — с апреля по август 1992 года. За этот период удельные неплатежи в промышленности (отношение просроченной дебиторской задолженности к объему промышленного производства в текущих ценах) увеличились в четыре раза — с 34% до 155%. Физический объем производства при этом снизился на 25%. С августа ЦБ начал активную санацию неплатежей путем взаимозачета задолженностей и кредитования дебетового сальдо нетто-должников. В результате неплатежи резко пошли на убыль, а производство за три месяца увеличилось на 10%.
Прошлогодняя история повторяется. В апреле этого года сформировался новый потенциал платежного кризиса: впервые с прошлого сентября объем удельных неплатежей не уменьшился, а остался стабильным. А в мае неплатежи уже пошли на подъем — их уровень по сравнению с апрелем возрос на треть и составил 61%. (Заметим, что в прошлом году платежный кризис начал распространяться с более низкой отметки — 59%.) Не заставила себя ждать и реакция со стороны промышленности. Расчеты экспертов Ъ, выполненные по данным Роскомстата с устраненным сезонным фактором, показывают, что в мае спад производства ускорился вдвое и составил 4%. И это — с учетом событий прошлой недели — отнюдь не предел.
Ситуация с зерном
Согласованные рядом ведомств (Минсельхозом, Минэкономики, Минфином, Роскомцен и другими) новые закупочные цены на зерно носят рекомендательный характер — ведь ценообразование на зерно свободное. Нет, однако, никаких сомнений в том, что рекомендация ведомств будет аграриями выполнена, а скорее всего — и перевыполнена. На это указывают по крайней мере два обстоятельства.
Первое — виды на урожай. По наиболее оптимистическим оценкам (исходящим из правительственных кругов) в этом году урожай зерна в России будет на прошлогоднем уровне, то есть 106-110 млн т. Независимые эксперты дают более сдержанные прогнозы, варьирующиеся в интервале 90-100 млн т (см. таблицу). Падение урожая — дело привычное, бывало, что собирали лишь 72 млн т (в 1975 году, например). Но тогда государственные ресурсы пополнялись за счет урожая других республик и закупок за рубежом. Сейчас республики отпали, а что касается зарубежных поставок, то их объем оценивается специалистами на уровне 70% прошлогоднего. Таким образом, зерна в стране в этом году окажется на 12-15% меньше, чем в прошлом, что естественно окажет дополнительное воздействие на рост цен.
Виды на урожай 1993 года, млн т
Циркулирующие в прессе оценки 106-110
Оценка из готовящегося доклада Минсельхоза* 104
Неофициальные оценки экспертов Минсельхоза 90
Оценка фирмы "Совэкон" 95-100
Годовой импорт зерна, в процентах от уровня 1992 года (оценка фирмы "Совэкон") 70%
*по неофициальным данным
Второе обстоятельство, указывающее на то, что закупочные цены на зерно возрастут, — платежеспособность рынка. В прошлом году по государственной линии ("в закрома Родины") было закуплено 25,8 млн т зерна на сумму около 600 млрд рублей. В новых ценах это выльется уже в 969 млрд, а у государственных закупочных организаций таких денег нет. На сегодняшний день корпорация "Росхлебопродукт" получила лишь 150 млрд рублей. Вероятно, что федеральной корпорации для централизованных закупок денег еще подкинут. Но вот где будут брать деньги образованные в этом году региональные закупочные организации, которые, по расчетам, должны осуществить две трети всех закупок, не вполне понятно. Поэтому львиная доля товарного зерна скорее всего достанется частным коммерческим структурам.
Здесь сейчас конъюнктура такова. Пшеница мягкая третьего класса стоит на бирже около 40 тыс. рублей за тонну, твердая — 50-60 тыс. Среднемесячный темп роста цен на зерно на бирже (по реально заключенным сделкам) составил в этом году 10-12%. Если он сохранится, то к концу августа цены на мягкую пшеницу достигнут 50 тыс. рублей (на 5 тыс. больше рекомендуемых закупочных), на твердую — 60-75 тыс. (примерно на уровне рекомендуемых закупочных).
Иными словами, спрос на зерно нового урожая по новым ценам будет. А вот сумеет ли покупать это зерно пищевая промышленность — большой вопрос.
Сделаем еще один экскурс в историю. В прошлом году, к моменту начала поступлений в переработку зерна нового урожая, пищевкусовая промышленность подняла цены на свою продукцию почти в 30 раз. Цены на зерно тоже выросли, но все же вдвое меньше — в 16 раз. Поэтому все зерно более или менее нормально покупалось. В этом году картина, казалось бы, схожая: пищевкусовая промышленность подорожает примерно в 3 раза, зерно — в 1,6. Отличие же в том, что поступление зерна в прошлом году происходило в условиях стремительного снижения неплатежей и ликвидации задолженности по выплате наличных (для пищевкусовой промышленности, работающей на потребительский спрос, последнее особенно важно), а в этом году, напротив, на фоне роста обоих видов задолженности.
Возникнут дополнительные проблемы и в животноводстве. Скармливать зерно скоту и птице теперь уже слишком дорого, не то что раньше, когда можно было кормить скотину печеным хлебом. Живность недокармливают, ее поголовье быстро сокращается. Самое обидное, что основной сброс поголовья приходится на свиней и птицу (коровы могут хоть на сене продержаться), откорм которых при нормальной постановке дела ведется эффективным промышленным способом.
Но деваться некуда, издержки вырастут, в итоге животноводство частично вновь свернется, частично — подорожает. А вот дальше и его подкарауливают ограничения по спросу: продукция мясной промышленности уже в мае--июне подорожала на 60% — в полтора раза больше, чем промышленность в целом. Вот еще один центр концентрации потенциала нового платежного кризиса.
В итоге прошедшее в прошлом году относительно мягко, нынешнее повышение цен на зерно заметно прибавит сил платежному кризису. В этом же направлении сработает и осуществленная на прошлой неделе окончательная либерализация цен на нефть.
Ситуация с энергоносителями
Анализ динамики цен на нефть в 1992-1993 году указывает на стойкую закономерность: каждый шаг в направлении либерализации ценообразования в этой области отзывался скачком цен на нефть. Реакция цен по мере движения к их полному освобождению отчетливо затухает: если после первого шага (май 1992 года) цены подскочили в 4,5 раза, после второго (сентябрь 1992 года) — в 3,2 раза, то в результате сокращения ставок ценового регулирования в феврале этого года цены выросли в 2,2 раза (см. график).
Если продолжить эту закономерность, логично предположить, что в июле цены на нефть продолжат начатую в прошлом году традицию и вновь подскочат. При этом их повышение, опять-таки в рамках традиции, окажется меньшим, чем раньше: по экспертной оценке, индекс цен составит примерно 1,2-1,25.
Известно, что повышение цен на нефть на 1% влечет за собой их рост в среднем по народному хозяйству на 0,25%. Это значит, что в июле--августе к фоновой динамике цен, которая в мае--июне сложилась на уровне 18%, прибавится еще 5 процентных пунктов. Если же вспомнить еще и либерализованные цены на уголь, то ценовая ситуация в июле может оказаться сходной с либерализационным шоком первого квартала прошлого года. Как это скажется на дальнейшем развитии платежного кризиса, представить нетрудно, кризис уже начался и будет нарастать. Через некоторое время неплатежи начнут сказываться на спросе, и динамика цен замедлится (подробнее об этом см. обзор цен в Ъ #26). Однако этот отрадный факт имеет крайне неприятную оборотную сторону.
Как это отразится на производстве
Вряд ли масштабы платежного кризиса этого года достигнут прошлогоднего уровня, уж слишком сильным был ценовой шок начала реформ. Да и опыта предприятия с тех пор поднабрались, научились работать с предоплатой, проверять контрагентов на платежеспособность. Но даже если глубина кризиса неплатежей окажется вдвое меньше прошлогодней, то есть удельный вес неплатежей увеличится не на 100 процентных пунктов, а лишь на 50, последствия кризиса будут существенно тяжелее, чем в прошлом году. И вот почему.
Во-первых, неизбежно следующий за платежным кризисом промышленный спад будет развертываться от уровня существенно более низкого, чем в прошлом году. В прошлом году в период платежного кризиса производство упало на 18% — c 81,3% от уровня максимального среднемесячного производства, достигнутого в 1989 году, до 66,9%. В этом году масштаб падения окажется меньшим — на 7-8% в период с июля по сентябрь. Однако и падать производство будет не с отметки 81,3% от максимума (как в прошлом году), а с отметки 66%. Таким образом в сентябре месячный объем промышленной продукции составит лишь 60% среднемесячного выпуска рекордного 1989 года.
Во-вторых, в этом году спад окажется для экономики куда более дорогим и неприятным, чем в прошлом. Год назад сбрасывали преимущественно высокотехнологичную продукцию обрабатывающей промышленности и инвестиционные товары, тогда как производство сырья и потребительских товаров оказалось более устойчивым к неплатежам. В этом году дело может дойти уже до жизнеобеспечивающих и экспортоспособных производств, и это скажется на экономике крайне тяжело.
АНДРЕЙ Ъ-ШМАРОВ