После сложения президентских полномочий Владимир Путин останется "национальным лидером", которому должны присягнуть на верность все государственные и общественные деятели России. Таков главный вывод статьи, опубликованной на прошлой неделе на сайте "Единой России". И хотя лидеры партии поспешили назвать этот материал "личной точкой зрения" его автора, есть все основания полагать, что в статье изложен весьма вероятный вариант решения Кремлем "проблемы-2008".
Статья "О феномене национального лидера России", подписанная координатором "Единой России" по нацполитике Абдул-Хакимом Султыговым (см. биографическую справку), была размещена на официальном сайте партии 6 ноября. В основу своих умозаключений единоросс положил не вызывающий у него никаких сомнений тезис о том, что в начале XXI века Россия успешно преодолела "смертельные угрозы единству многонационального федеративного государства" и таким образом была спасена "от национально-государственной катастрофы". А в роли спасителя, разумеется, выступил Владимир Путин, который уже в силу этого "просто обречен остаться в истории Отечества как национальный лидер". Кроме того, "становление устойчивой двухпартийной системы" в России, напоминает автор статьи, еще не завершено, и в этих нелегких условиях "обеспечить устойчивость "полуторапартийной" политической системы" способен именно национальный лидер, который в этот период "объективно выступает хранителем воли народа, гарантом народовластия".
Единоросс Султыгов также объяснил, что, взяв на себя "персональную ответственность за "Единую Россию" как ведущую политическую силу в стране", Путин взял ответственность и "за будущее России". А из этого следует нехитрый вывод: "Путин — неформальный лидер "Единой России"" и "Путин — реальный национальный лидер" — это "две части единого целого". При этом национальный лидер по терминологии Султыгова одновременно является и лидером "путинского беспартийного большинства", то есть всех людей доброй воли, которые проголосуют за Путина (а заодно и за его партию) на декабрьских выборах в Госдуму.
Впрочем, сами эти выборы автор статьи предлагает считать лишь "первым туром референдума по плану Путина". По итогам первого тура "партия Путина" должна получить большинство в Госдуме, а во втором туре (то есть на президентских выборах в марте 2008-го) "будет решаться задача обеспечения победы на президентских выборах плана Путина и преемника Путина". Соответственно, и новым главой государства может стать лишь кандидат, "гарантирующий преемственность курса национального лидера", даже если это обещание является единственным пунктом его предвыборной программы.
Но и это еще не все. Поскольку описанный подход к "парламентско-президентским выборам" меняет механизм формирования высших органов власти, из этого "объективно вытекает и изменение самой конфигурации власти". Потому что институт национального лидера, по убеждению Султыгова, "является высшим персонифицированным институтом представительной власти российского народа, осуществляющим от имени народа гражданский контроль над исполнением его воли, выраженной в итогах референдума по плану Путина". Поэтому по задумке Абдул-Хакима Султыгова итоги так называемого референдума нуждаются в "общественно-политическом утверждении" путем принятия после выборов "акта гражданского единства". Одобрить этот документ должен "Гражданский собор российской нации", который автор сравнивает "по историческому масштабу и значению" с Земским собором, "положившим конец Смутному времени". А подписание пакта станет "гражданской присягой на верность воле народа", которую должны принести "представители всех уровней госвласти, органов местного самоуправления, политических партий и других институтов гражданского общества".
В результате уже к маю 2008 года, после вступления в должность нового президента, в России сложится новая властная конструкция. Официально править страной по-прежнему будут президент, правительство и парламент, но фактически ее главой останется — теперь уже в качестве "национального лидера" — все тот же Владимир Путин.
По словам самого Абдул-Хакима Султыгова, его статья "заказом сверху" не является и лишь отражает идеи, обсуждавшиеся в рамках возглавляемой им рабочей группы президиума генсовета "Единой России" по подготовке предложений в сфере национальной политики и межконфессионального диалога. Руководство единороссов тоже поспешило заверить, что эти предложения в партии пока не обсуждались и являются "частными идеями Султыгова". "Это его личная точка зрения",— пояснил журналистам на следующий день после публикации секретарь президиума генсовета "Единой России" Вячеслав Володин, напомнив, что автор статьи "креативный человек и у него много идей". Как бы в подтверждение этих слов в тот же день работа Султыгова с первой страницы сайта исчезла, уступив место отрывку из статьи в итальянском журнале Panorama "Почему русские любят Путина".
Тем не менее посчитать эту публикацию частной инициативой не позволяют сразу несколько обстоятельств.
Во-первых, статья появилась в рубрике "Политический клуб", расположенной на весьма престижном месте сайта — вверху правой колонки, прямо под баннерами, отсылающими к важнейшим партийным документам и к выступлениям главного идеолога "Единой России", заместителя главы кремлевской администрации Владислава Суркова. Ранее здесь же публиковались, к примеру, такие программные материалы, как комментарий политолога Виталия Иванова "Путин и Конституция" (на ту же тему "национального лидера") и рассказ об итогах опроса ВЦИОМ по поводу отношения россиян к "плану Путина". Да и упомянутая статья в итальянском журнале в эту схему тоже вписывается: ее автор Серджо Романо пытается объяснить, что многие действия Путина, воспринимаемые на Западе как отступление от норм демократии, в самой России видятся "целительным возвращением к порядку". Поэтому поверить в то, что в такой рубрике мог появиться текст, не одобренный сверху, крайне затруднительно.
Во-вторых, публикация статьи на столь злободневную тему, подписанной далеко не самым высокопоставленным партийным функционером, очень напоминает сложившуюся с некоторых пор в Госдуме практику внесения важных и далеко идущих инициатив малозаметными депутатами-заднескамеечниками. Именно таким, скажем, был единоросс Владимир Юдин, с запроса которого фактически начался разгром ЮКОСа. По той же схеме вносились многие поправки, ужесточающие законодательство о выборах и о некоммерческих организациях. Этот метод позволяет вбросить на обсуждение какую-либо перспективную идею, которая затем в зависимости от общественного резонанса либо принимается, либо отвергается — как это было, например, с законопроектом, фактически отменявшим выборность мэров региональных столиц.
Наконец, в-третьих, предложения Султыгова полностью соответствуют программным установкам "Единой России". Например, лидер партии Борис Грызлов в своей статье "Путин остается лидером России", опубликованной еще 17 октября в "Российской газете", заявил, что "2 декабря — это голосование за Путина", который "останется национальным лидером независимо от поста, который он будет занимать". А 7 ноября, на следующий день после появления статьи Султыгова, Грызлов, выступая с докладом на совместном заседании высшего совета и президиума генсовета партии, еще раз повторил этот тезис, заверив, что единороссы используют все свои возможности, чтобы "сохранить за Владимиром Путиным статус национального лидера". Так что координатор партии по нацполитике просто детализировал и творчески развил мысли своего начальства.
Все это позволяет предположить, что Абдул-Хаким Султыгов — неважно, по собственной инициативе или по поручению сверху,— высказал идеи, всерьез обсуждающиеся кремлевскими политтехнологами. Тем более что предложенная им конструкция по сравнению со всеми другими предлагаемыми способами сохранения за Владимиром Путиным власти после президентских выборов-2008 действительно имеет ряд плюсов. Главный из них — отсутствие необходимости переделывать Конституцию и законы, перераспределяя "под Путина" (какой бы пост он ни занял) полномочия между разными органами власти. Ведь предлагаемый Султыговым "пакт гражданского единства" является не юридическим, а политическим документом, который по задумке автора выполняется всеми сторонами по доброй воле. Правда, есть у этой схемы и один существенный минус, являющийся обратной стороной главного плюса: в силу все той же юридической необязательности такой пакт не дает никаких жестких гарантий его выполнения.
Стоит напомнить, что в 90-е годы подобные соглашения разрабатывались неоднократно. Весной 1994 года договор об общественном согласии даже был подписан, но так и остался лишь на бумаге, поскольку носил слишком общий характер. В августе 1998-го, после дефолта и отставки правительства Сергея Кириенко, Кремль готовил более конкретный документ, выражая готовность ради утверждения премьером Виктора Черномырдина пойти на существенные уступки оппозиции. В частности, проектом предусматривалось расширение полномочий парламента и правительства, несменяемость кабинета до окончания срока полномочий второй Госдумы и создание наблюдательных советов на гостелеканалах. В конце августа этот документ был подписан, но не был поддержан коммунистами. Наконец, в январе 1999 года премьер Евгений Примаков предложил новое соглашение — своеобразный пакт о ненападении, согласно которому президент обязывался не распускать Госдуму, а депутаты — прекратить процедуру импичмента. Однако левое думское большинство и этот договор отвергло.
Конечно, сравнивать Ельцина с Путиным нельзя: у нынешнего президента в отличие от предыдущего будут весомые козыри — высокий рейтинг популярности, уверенное большинство сторонников в Госдуме, стопроцентно лояльные губернаторы и "государственно ориентированные" бизнесмены. Поэтому схема, основанная на "публичной присяге", вполне может сработать. В конце концов, чиновникам этот договор будет нужен не меньше, чем Путину,— ведь присягнувший на верность нацлидеру получит и определенные гарантии собственной несменяемости.
С другой стороны, хотя бы минимальное юридическое закрепление нового путинского статуса гражданскому единству тоже не повредит. Благо в действующей Конституции уже есть подходящие намеки. К примеру, п. 1 ст. 3 ("Носителем суверенитета и единственным источником власти в РФ является ее многонациональный народ"), исходя из султыговской логики, можно трактовать в том духе, что, одобрив путинский курс в ходе "двухтурового референдума", народ делегирует Путину право выступать от имени "единственного источника". А это ставит Путина выше любого органа власти, включая и нового президента, который должен действовать "в соответствии с Конституцией", то есть с учетом воли народа и его единственного представителя.
Можно пойти еще дальше и вспомнить об опыте предыдущей передачи власти преемнику, когда и. о. президента Владимир Путин своим первым же указом даровал экс-президенту Борису Ельцину пожизненную неприкосновенность и пакет социальных и материальных гарантий. И заодно стоило бы принять "закон номер один", согласно которому президент, премьер и все прочие органы власти при исполнении своих конституционных полномочий обязаны следовать положениям вышеупомянутого пакта — то есть советоваться с национальным лидером хотя бы по важнейшим государственным вопросам.
В этом случае Владимир Путин с момента сложения полномочий превратится в этакого "и. о. царя", помазанного не божьей, но народной волей, что, между прочим, куда демократичнее, чем в западных монархиях. Хотя вариант с "помазанником божьим" тоже не исключается. Неслучайно же тот же Султыгов прозорливо упомянул в своей статье, что "символом национального единства в некоторых западных демократиях выступает институт конституционной монархии".
Верный лидерец
Политическая карьера Абдул-Хакима Султыгова была трудной и извилистой. Но об отстаивании интересов национальных лидеров он не забывал никогда.
В большую политику бывший завкафедрой Российской экономической академии имени Плеханова Абдул-Хаким Султыгов пришел в 1995 году. Правда, первая попытка оказалась неудачной: блок "Памфилова--Гуров--Лысенко", в списке которого он возглавлял региональную группу по Чечне и Ингушетии, получил лишь 1,6% голосов, не преодолев пятипроцентный барьер.
В 1996 году Султыгов стал советником на общественных началах парламента и правительства Чечни. Среди тех, кому он советовал, числился и террорист Шамиль Басаев, занимавший в 1998 году пост первого вице-премьера и исполнявший в течение полугода обязанности главы правительства. Тогда же у будущего единоросса появилась возможность впервые ознакомиться на практике с "институтом национального лидера". Ведь как раз таким лидером, по сути, и являлся Басаев, который, даже не занимая заметных постов, пользовался у чеченцев огромным авторитетом и реально влиял на политику руководства Ичкерии.
В том же 1998 году Султыгов вошел в руководство движения "Рефах" ("Благоденствие"). На этот раз ставка оказалась верной: осенью 1999-го "Рефах" стал членом блока "Единство", а бывший советник Басаева начал делать стремительную карьеру. Сначала он получил пост замглавы аппарата комитета Госдумы по делам национальностей, затем должность руководителя аппарата думской комиссии по политическому урегулированию в Чечне, а в июле 2002 года был назначен спецпредставителем президента РФ по обеспечению прав и свобод человека и гражданина в Чеченской республике.
Некоторые, правда, уверяли, что знают, как зовут этого человека, поскольку представитель Путина следовал строго в русле политики главы Чечни Ахмата Кадырова. Султыгов выступал против произвола военных, клеймил правозащитников за "беспочвенные и провокационные заявления по несуществующим фактам насильственного возвращения беженцев" и призывал к "тщательной проверке источников финансирования" работающих в Чечне правозащитных организаций. Но вскоре Кадыров избрался президентом и счел, что может защищать права своих граждан и без помощи Кремля. Поэтому в январе 2004-го пост спецпредставителя был упразднен, а Султыгова делегировали в МИД РФ на должность помощника министра по вопросам взаимодействия с организацией "Исламская конференция".
Впрочем, о внутренней политике он тоже не забывал, заняв в 2005 году пост координатора "Единой России" по нацполитике и взаимодействию с религиозными объединениями. А в июле 2006-го Султыгов впервые предложил провести референдум об отношении россиян к политическому курсу Владимира Путина, что стало бы "надежной гарантией продолжения этого курса после 2008 года". Кстати, тогда партийное руководство тоже назвало эту идею "личной инициативой" своего соратника.
Национальные лидеры, вожди и руководители
Термин "национальный лидер" довольно широко распространен в мире из-за всеобщего использования английского языка. Правда, в английском языке значение выражения national leader сильно отличается от того, что мы понимаем под "национальным лидером",— всего-навсего "глава государства".
В истории крайне редки случаи, когда кого бы то ни было называли национальным лидером прижизненно. Например, Симона Боливара, Джавахарлала Неру или Мухаммада Али Джинну, отца-основателя Пакистана, начали так называть только после смерти. Причем обычно между смертью человека и признанием его национальным лидером проходило довольно много времени. И как свидетельствует мировой опыт, прижизненное назначение национальным лидером приводит к тому, что после смерти такого лидера вспоминают без всякого энтузиазма.
Одним из первых случаев создания официального поста нацлидера новой истории следует считать пост лорда-протектора Англии, который вскоре после гражданской войны был учрежден специально для Оливера Кромвеля. Лорд-протектор Кромвель запомнился не только тем, что сверг короля Карла I, и отправил его на плаху, но и тем, что был казнен посмертно. После реставрации монархии в Англии труп успевшего уже умереть своей смертью лорда-протектора был выкопан из могилы и обезглавлен.
В первой половине XX века в Европе появилась мода на титул "вождя" (напомним, что с английское слово leader можно перевести на русский как "вождь"). Она началась в 1920 году, когда Габриэле Д'Аннунцио объявил себя вождем (по-итальянски — il duce) самопровозглашенного Итальянского регентства Карнаро (ныне — город Риека в Хорватии). Его самый известный ученик — Бенито Муссолини — начал называть себя il duce после прихода к власти в Италии. Правда, вместе с этим титулом Муссолини имел и вполне конституционный — премьер-министра страны. Его он сохранял до своего свержения в 1943 году.
Адольф Гитлер стал первым, кто сделал наименование "вождь" официальным. В 1934 году, после смерти президента Пауля фон Гинденбурга, рейхсканцлер Гитлер учредил пост "вождя и рейхсканцлера" (Fuhrer und Reichskanzler). Это название претерпело изменение в 1942 году: из титула изъяли упоминание о рейхсканцлерстве, и он стал "Вождь великого немецкого рейха" (Fuhrer des Grossdeutschen Reichs). Еще одним известным вождем нации стал генералиссимус Франсиско Франко, который официально назывался "Божьей милостью, вождь Испании, глава государства" (Caudillo de Espana, por la gracia del Dios, el Jefe de Estado). Его португальский коллега, Оливейра Салазар, также называл себя вождем (caudilho).
Мода на титул вождя нации во времена второй мировой войны была огромна. Анте Павелич называл себя вождем Независимого хорватского государства, Видкун Квислинг, второй (после рейхскомиссара Норвегии) человек в стране до самой своей казни называл себя премьер-министром и вождем Норвегии. А название поста, который учредил для себя последний диктатор Венгрии Ференц Салаши, так и переводится — "национальный лидер" (Nemzetvezeto).
Из современных вождей следует вспомнить полковника Муамара Каддафи, который не занимает официально никакой государственной должности, а управляет Ливией в качестве "лидера ливийской революции". В Китае существует термин "верховный лидер" (его, впрочем, нет в конституции). Дэн Сяопин, не бывший ни официальным главой КНР, ни генеральным секретарем Коммунистической партии Китая, был именно таким "верховным лидером". Глава КНДР Ким Чен Ир именовался "любимым руководителем" задолго до смерти своего отца, "великого вождя" Ким Ир Сена. Впрочем, кое-какие должности Ким Чен Иру после смерти отца пришлось занять, но и поныне его главный титул — "руководитель" (Ким Ир Сен остался президентом навечно).
Пожалуй, единственным лидером нации, чей статус однозначно закреплен в конституции, следует считать духовного лидера Ирана. Этот пост официально называется "лидер страны" и был специально придуман для аятоллы Хомейни. В настоящее время его занимает аятолла Али Хаменеи. В соответствии с конституцией пост "лидера страны" в Иране выборный.
Особо следует отметить опыт Сингапура, где законодательство постоянно совершенствуется для того, чтобы установить особый статус первого премьер-министра страны Ли Куан Ю. Ли, превративший страну в процветающее, но очень авторитарное государство, в 1990 году покинул пост в связи с преклонным возрастом и пошатнувшимся здоровьем (ему тогда было 67 лет). Тем не менее он фактически остался во главе государства, став "старшим министром" Республики Сингапур. Однако в 2004 году ему пришлось освободить этот пост для своего преемника, тоже ушедшего в отставку с поста премьер-министра. И тогда в стране был создан пост министра-наставника, который Ли занимает до сих пор, оставаясь в центре принятия решений.