13 и 14 ноября в Москве выступит Мэрилин Мэнсон — музыкант, чье лицо в гриме меломаны помнят едва ли не лучше, чем тембр голоса. Обозреватель "Власти" Ирина Кулик изучила обычаи художественной раскраски в рок-музыке.
"Татуировка не занимает нас. Татуируются раз навсегда. Мы же раскрашиваемся на час, и измена переживаний зовет измену раскраски, как за окном автомобиля мелькают, внедряясь друг в друга, витрины — наше лицо. Татуировка красива, но говорит о малом — лишь о племени да подвигах. Наша же раскраска — газетчик. Выражения лиц не занимают нас. Что из того, что их привыкли понимать, слишком робких и некрасивых. Наша же раскраска — декоратор. Бунт против земли и преображение лиц в прожекторе переживаний. Мы раскрашиваемся — ибо чистое лицо противно" — под словами этого манифеста, написанного еще в 1913 году русскими футуристами, художником Михаилом Ларионовым и поэтом Ильей Зданевичем, наверняка с удовольствием подписались бы многие представители альтернативной культуры второй половины ХХ и начала XXI века — несмотря на то что некоторых обидел бы пассаж о татуировках. Впрочем, даже среди таких поклонников татуировок, как рок-музыканты, есть и признанные мастера "раскрашиваться". Для некоторых, как и для авторов манифеста "Почему мы раскрашиваемся", нарисованная гримом сценическая маска стала возможностью бесконечно меняться. Для других же — чем-то куда более постоянным, чем скрытое за ней лицо.
Мало кто знает, как выглядит Брайан Уорнер, некогда начинавший как рок-журналист и сочинитель страшных рассказов. Поклонники Мэрилина Мэнсона (а именно так назвался Уорнер, начав карьеру рок-музыканта) вряд ли знают, да и вряд ли желают знать, как их кумир выглядит без грима: даже вне сцены звезда не появляется без макияжа. Неудивительно, что Мэрилин Мэнсон занимается не только музыкой, но и изобразительным искусством (выставку его графических работ смогут увидеть и московские зрители — она откроется в галерее Марата Гельмана на "Винзаводе"). Лицо, которое нарисовал себе Мэнсон, настолько изощренно-искусственно и словно бы собрано из разнородных элементов, что кажется каким-то компьютерным коллажем. Его грим напоминает те маски из прозрачного пластика, которые, словно бы не скрывая лица, делают полностью неразличимыми его подлинные черты. Один из излюбленных сюжетов Мэнсона-художника — автопортреты, которые, видимо, заменяют ему зеркало. Мэрилин Мэнсон — поклонник не только грима, но и татуировок, которыми он обильно и продуманно испещряет свое тело. Да и его маска кажется долговечнее грима, который можно смыть. Мэнсону удается не менять маски, но изменять саму маску — искусственное лицо зажило своей жизнью. И, почти как в "Портрете Дориана Грея", стареть, видимо, будет не невидимый Брайан Уорнер, а тот "портрет", который он нарисовал себе вместо лица.
В галерее рок-персонажей "автопортрет" Мэрилина Мэнсона — произведение уникальное, но не единственное. Художник выступает последователем славной традиции. Сам он в качестве своего предшественника называет Дэвида Боуи в образе Зигги Стардаста — персонажа альбома 1972 года "The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Spiders from Mars". Существо с вздыбленными волосами апельсинового цвета и холодным лицом в гриме — то ли мужчина, то ли женщина, то ли пришелец, то ли землянин, то ли человек, то ли киборг — одна из самых запоминающихся и завораживающих рок-икон. И первый в своем роде персонаж, отделившийся от исполнителя. Гротескный андрогин Мэнсон и вправду выглядит зловещей пародией на Зигги. Впрочем, Зигги был отнюдь не единственной ипостасью Дэвида Боуи, за которым давно закрепилось прозвище "хамелеон",— вот уж кто наверняка подписался бы под манифестом русских футуристов. Постоянной, как татуировка, остается только самая причудливая черта его облика — глаза со зрачками разной величины. Боуи в отличие от Мэнсона не использует контактные линзы: парализованный зрачок — результат полученной в юности травмы. Музыкант не раз говорил, что из-за этого неподвижного глаза собственное лицо кажется ему маской. Боуи тоже увлеченно занимается изобразительным искусством и рисует автопортреты. Довольно-таки карикатурные — чтобы смириться то ли со своим легендарным увечьем, то ли со своей столь же легендарной красотой.
Если у Зигги Стардаста Мэрилин Мэнсон позаимствовал черты падшего инопланетного ангела-андрогина, то свой титул короля ужасов и облик балаганного беса он взял у другой звезды 1970-х — Элиса Купера, который тоже совсем скоро, 21 и 22 ноября, выступит в Москве. Псевдоним, который придумал себе сын священника Винсент Фурнье, изначально, кстати, был не лишен андрогинной двусмысленности: музыкант уверял, что в него вселился дух английской ведьмы Алисы Купер, сожженной на костре в XVII веке. Элис Купер, которого когда-то величали Эдгаром По рок-музыки,— это не только музыка, но и целое шоу с гильотинами, чудовищами Франкенштейна, игрушечными летучими мышами и прочими "гробами на колесиках", которые уже давно не найти ни в цирке, ни в луна-парке. Разумеется, в таком представлении не может участвовать просто музыкант — тут нужен персонаж. И Купер придумал его — этакого бедного мелкого беса, который, несмотря на весь свой зловещий вид, оказывается скорее жертвой, чем мучителем. Впрочем, Элису Куперу особые способности к рисованию не понадобились. Для того чтобы создать одну из самых узнаваемых масок на рок-сцене, ему осталось нарисовать на своем и без того выразительном лице всего-то пару скромных черных черточек.
А вот рисованные маски других исчадий шутовского рок-н-ролльного ада 1970-х — группы Kiss — своей непроницаемостью и абстрактностью напоминают традиционный грим злодеев и демонов какой-нибудь Пекинской оперы или театра кабуки. Хотя музыканты, придумавшие свои маски в начале 1970-х, вдохновлялись в основном комиксами. Впрочем, не случайно Kiss пользовались феноменальным успехом в Японии, стране манга и традиционного театра с масками или сложным, декоративно-условным гримом. А в середине 1970-х участники группы, а вернее, придуманные ими маски с физиономий музыкантов переходят на страницы самых настоящих комиксов, которые издает знаменитая компания Marvel, и пополняют компанию других опекаемых Marvel супергероев — Человека-паука, Халка, людей Х. Возможно, про них также когда-нибудь снимут фильм. И не так уж важно, кто будет скрываться под черно-белым гримом. Сами Kiss, пережившие, как и все группы со столь продолжительной историей, разнообразные смены составов, вначале придумывали для вновь прибывших музыкантов новые маски. А в начале 1980-х даже показали свои подлинные, более или менее лишенные косметики лица. Но затем опять вернулись к привычному гриму — неизменному, несмотря на замены некоторых исполнителей. "В любом театре случается, что одну и ту же роль исполняют многие актеры",— не без оснований заявляла группа. В любом случае четыре черно-белые физиономии-логотипа зажили жизнью, независимой от лиц, на которых они некогда были нарисованы, и кажутся уже даже не персонажами комиксов, а чем-то вроде символов четырех карточных мастей.
Впрочем, рок-сцена знает и более радикальный пример музыкантов, отказавшихся от лиц ради масок — и уже не нарисованных, а самых настоящих, наглухо закрывающих лица. Речь идет о легендарной авангардистской группе The Residents. За почти 40 лет существования группа ни разу не выступала без своих личин, самые известные из которых — огромные глазные яблоки и черепа инопланетян. Неизвестны и имена участников, что до сих пор порождает массу самых фантастических домыслов. На обложке первого своего альбома они поместили фотографию Beatles c физиономиями, раскрашенными пострашнее, чем у Элиса Купера. Анонимность и маски защитили The Residents не только от попадания в попсовую систему звезд, которой они, как настоящие нонконформисты, желают противостоять, но и от банального старения. Группа дважды выступала в Москве, и, конечно же, среди публики находились маловеры, утверждавшие, что, скорее всего, под знаменитыми масками скрываются совсем не те, кто должен. Возможно, и сами музыканты уже подустали от своей концептуальной анонимности и были бы не прочь снять маски и просто петь хорошие песни, тем более что их музыка замечательна и сама по себе. Но их настоящие лица никогда не станут столь же узнаваемыми, как маски-глаза, и ни одно сенсационное раскрытие не будет соразмерно ожиданиям.