Америка как завтрак

Еда с Еленой Чекаловой

В Штаты я попала гораздо позже, чем вдоль и поперек исколесила всю Европу. Я не любила американцев, меня приводило в ужас, как в Италии они запивают кока-колой какую-нибудь сумасшедшую домашнюю пасту, как громко они смеются и разговаривают, как моментально заполняют любой собор, дворец или музей своими футболками, бейсболками и кроссовками. Ну зачем мне было в это их царство макдональдсов, диснейлендов и гамбургеров? Поехать заставили дети. Когда Ванька с Машкой вернулись из американского спортлагеря, они этой страной просто бредили. Я не могла их восторга понять, а Ванька ворчал, мол, зачем нам твои бараньи ноги с фасолевыми супами — лучше бы делала нормальные pancakes c кленовым сиропом. Представляете, он даже не нашел нужным просто, по-русски, попросить своих дурацких оладушек — тоже мне, блин, деликатес. Ну, я и пожарила их наутро, как когда-то мне это делала мама — из немножко подкисшего кефира, муки и яичка, как говорится, по сусекам поскрести и замесить тесто, чтоб добро не пропадало. С торжеством поставила на стол целый тазик да еще свежую чернику протерла с сахаром для подливки. Поели они с Машкой, но как-то без энтузиазма. Потому что, вздохнул Ванька, это же оладушки, они, как блины, плоские. А pancakes — они такие воздушные, золотистые и хрустящие, и поливают их не какими-то давлеными ягодами, а сиропом, медом, шоколадом или кремовым, пенящимся smoothes. Последнее, незнакомое мне слово как-то особенно ясно открыло всю глубину пропасти между моей доморощенной стряпней и великой американской мечтой моих детей. Короче, в конце концов собрались и полетели.

В аэропорту GFK нас встретил поразительно тихий американец Дэн Нидэм. Он муж моей подруги Наташки, и у них есть маленькое агентство — оно помогает нашим детдомовцам-инвалидам найти семью по другую сторону океана. Честно говоря, к этому так называемому адаптированию я всегда относилась со смешанным чувством: не могла понять чисто психологически, что заставляет нормальных людей, у которых по большей части уже есть свои дети, усыновлять инвалидов из чужой страны. Незадолго до нашей поездки в Нью-Йорк Наташа показала мне своего любимого, как она говорила, мальчика — Сашу, который родился без ног и был брошен родной матерью. Никогда не забуду, как они с Дэном на руках поднимали его по лестнице музея, где, как почти повсюду у нас, нет пандуса. А потом мы пили чай в маленькой квартирке Нидэмов, и Наташа с Дэном очень серьезно сказали Саше, что начали сбор денег на его операцию в американской клинике и что скоро, практически завтра, у него будут ноги. Я очень люблю Нидэмов, но все-таки смутилась: давать такие сказочные обещания 14-летнему подростку — это уже было чересчур.

Из аэропорта Дэн повез нас к себе домой завтракать. Они живут километрах в ста от Манхэттена, в чуть ли не самом крошечном доме, который я в жизни видела. В нем всего две комнатки и кухня — метров десять, не больше. Завтрак готовил сам Дэн вместе с Танечкой, их с Наташей пятилетней дочкой. Пока мы пили прохладный, только что выжатый апельсиновый сок, они резали толстый батон кукурузного хлеба на ровные ломти. Потом Танечка тонким стаканом вырезала в них дырки и опускала их в болтушку из молока и яиц, а Дэн кидал их на сковородку с кипящим маслом. Через минутку переворачивал на другую сторону, клал в дырку кусочек сыра, на него тонкий кружочек помидора, а поверх осторожно, чтобы не повредить желток, выливал яйцо. Как только вторая сторона запеклась и сыр подрасплавился, Дэн отправил сковородку на несколько минут в духовку, под раскаленный гриль, а потом выложил румяные, сияющие ярко-желтым яичным глазом гренки на веселые салатные листья. Это, сказала Танечка, Tods in the hollows, "Жабы в норках". Они были восхитительны, особенно когда из-под желтка просачивался томатный сок и хрустела запеченная сырная корочка. А Дэн с Танечкой делали этих "жаб" так привычно-слаженно, как готовили себе завтраки маленький герой фильма "Крамер против Крамера" и его кинопапа Дастин Хоффман. И сразу видно: Дэн и Дастин — хорошие американские dads.

Вдруг неожиданно без всякого предупреждения исполнилась Ванькина мечта. Дэн достал три огромных яйца, чашку муки, чашку молока и пакетик разрыхлителя. Белки он в секунду отделил от желтков и со щепоткой соли сбил в крутую пену. Все остальное смешал тем же блендером, добавил десертную ложку растопленного сливочного масла и аккуратно ввел белки. Тесто получилось густое и пенящееся. Когда он выливал его маленьким половничком на смазанную оливковым маслом раскаленную сковородку, pancakes через минуту поднимались, как будто внутри них распрямлялась тайная пружинка. Одни Дэн просто переворачивал на другую сторону, а на некоторые, перед тем как перевернуть, он выкладывал начинку — либо лук, поджаренный с беконом, либо вишни без косточек — и как бы слегка вдавливал ее в тесто. На другой стороне жарил еще пару минут. Тут, как я теперь поняла из личного опыта, важно вот что: величина жара. Он должен быть средним, чтобы pancakes и не подгорели, оставшись сырыми внутри, и не пересохли, выпекаясь слишком медленно. Знаете, на что они больше всего похожи? Это именно cakes, чуть солоноватые бисквиты, потому их затем и поливают чем-то сладким. Те, что были с луком и беконом, Дэн, правда, предложил полить соусом из расплавленного сыра со сливками, но мне больше понравилось с медом — вот такой у меня извращенный вкус. Я запивала их всегда казавшимся мне отвратительным американским кофе с молоком в больших и толстых фаянсовых чашках и была совершенно счастлива. И даже запела, переиначив старую советскую песню: "Завтрак счастья завтрашнего дня, прилетел ты, крыльями звеня!" И Дэн, и Наташа, и Танечка — они тоже были счастливы, что устроили нам такой праздник. И я потом даже не удивилась, когда на многих манхэттенских ресторанах увидела вывески: "Завтрак круглосуточно". И они, эти завтраки, всегда были ясные и яркие, как в идеальном детстве, когда точно знаешь, что завтра тоже должно быть что-то очень хорошее. А smoothes — это такой молочный коктейль, когда простой йогурт сбивают вместе с замороженными фруктами. Тоже вполне себе детская радость.

Теперь понимаете, почему эти странные американцы усыновляют и черных, и желтых, и больных? Как объяснил Марк из Техаса, который недавно вместе со своей женой Хелен принял в свою семью нашего уже 16-летнего Сашу, у них есть свой шестимесячный малыш, но еще большее счастье, когда ты изменяешь к лучшему чью-то жизнь, перед тобой тогда открываются совсем новые горизонты. Ну прямо как в финале одного великого американского романа, "Tomorrow it will be another daу" — "Завтра все будет иначе". Все должно быть иначе. А Саше сделали операцию, у него фантастические протезы, он ходит, даже танцует и учится в колледже.